Don't Let My Rainbow Pass Me By

      - Марисса, побежали скорее!       Спирито Андраде Колуччи с некоторым усилием открыла слипающиеся глаза и посмотрела на стоявшую на пороге комнаты, запыхавшуюся, покрасневшую Лауру. Вчера вечером они с Пабло еще долго разговаривали про Серхио, девушка пыталась убедить своего молодого человека в целесообразности разговора с отцом, она была уверенна, что он изменился и ему очень не хватает сына, но парень упорно стоял на своем, наотрез отказываясь с ним встречаться, называя его не иначе, как воплощением абсолютного зла и верным приспешником сатаны. И как следствие разговора, затянувшегося за полночь, Марисса целый день чувствовала себя усталой и вялой. Все-таки не зря врачи рекомендуют спать в сутки не менее восьми часов. Сейчас Марисса, как никогда, нуждалась в полноценном отдыхе. Целый день она еле передвигала ноги по школьным коридорам, постоянно зевала и ровным счетом ничего не понимала из того, что пытались поведать преподаватели алчущим знаний ученикам. И только бедной девушке удалось ускользнуть от своих друзей, устроиться в теплой постельке и начать смотреть сон, в котором десяток чертей поджаривают Дуноффа на медленном огне, как ее нагло будят. Нет покоя измученной душе!       - Лау, куда бежать-то? Что опять?       - Там драка! Драка в холле!       Многие замечали, что Марисса в последнее время стала более уравновешенной и менее раздражительной, вспыльчивой и импульсивной. Соня связывала эти перемены с тем, что теперь девочка воспитывается в полной семье. Хильда была уверенна, что это всё положительно влияющее на нервную систему систематическое употребление свежего молока, к которому она, преодолев яростное сопротивление, все-таки приучила всех своих новоиспеченных внучек. Мия приписывала новые качества подруги собственному благотворному на нее влиянию. Пабло рассматривал новоприобретенную умиротворенность своей девушки как результат их выстраданного, тихого, семейного счастья. Лухан придерживалась мнения Бустаманте, думая, что из-за его смазливой мордашки и медоточивого языка Спирито Андраде Колуччи «совершенно непозволительным образом размякла». Сама же Марисса считала, что виной всему регулярная половая жизнь. Все-таки секс – дело довольно энергозатратное, а Пабло с его неуемными подростковыми аппетитами направляет практически всю ее энергию именно в это русло. Вот и теперь, услышав про очередную баталию в «священных» стенах колледжа, Марисса лишь флегматично пожала плечами. Драка – это, конечно, замечательно, но у нее сейчас совсем нет сил и желания куда-то бежать, что-то выяснять, растаскивать спарринг-партнеров по разным углам импровизированного ринга, разбираться с последствиями этой потасовки.       - Давайте, в этот раз без меня? А? – Жалобно попросила девушка.       - Это Пабло.       При звуке столь значимого для нее имени сонливость и спокойствие как рукой сняло. Рыжая поспешно села на кровати, от резкого движения у нее потемнело в глазах, а от страха за Пабло – подступила тошнота к горлу.       - Что с Пабло?       Лаура уже отдышалась и теперь стояла на пороге, нервно открывая и закрывая дверь.       - Пабло затеял драку. С новеньким. Я не поняла в чем там дело, но Пабло, кажется, ждал Аркадио и накинулся на него, как только он вернулся в колледж.       Пока Арегги делилась известными ей подробностями, Марисса натягивала на себя первые попавшие под руку вещи, которыми оказались юбка от школьной формы и голубая рубашка Пабло, забытая им здесь на прошлых выходных. Не застегнув молнию на юбке и вдев всего одну пуговицу, правда, и ту – в несоответствующую ей петлю, на рубашке, Марисса стремительно выскочила в коридор.       Сердце девушки практически проламывало ребра, когда она, сбежав по ступеням, оказалась в толпе кричащих учащихся колледжа. Изумленному взору Мариссы открылась картина, порадовавшая бы самого кровожадного центуриона. В центре образованного подростками круга, проявляя недюжинную воинскую удаль и присущую тинэйджерам мужского пола, подкрепленную тестостероном, жестокость, дрались Пабло и Аркадио. И, по-видимому, побеждал Пабло. Бил он нового ученика с чувством. Еще бы! Ведь дожидаясь этого придурка, Пабло успел придумать двенадцать различных, но одинаково изощренных и мучительных способов его убийства. Вокруг царил невообразимый шум: все говорили одновременно, пытаясь перекричать друг друга. Глядя на Мию, которая секундой ранее потеряла сознание и сейчас вполне комфортно отлеживалась в обмороке в объятиях Мануэля, Марисса на целых три секунды задумалась, может, ей тоже попытаться упасть без чувств. Нет, диванчик уже занят, а пол как-то не прельщал ее. Грязновато там, да и бешенные однокласснички затоптать в запале могут. К тому же у нее не было многолетнего опыта и отточенного до абсолютного мастерства умения Мии красиво и изящно лишаться чувств, прицельно падая на любую нетвердую поверхность или руки проходящего мимо парня, и, скорее всего, она плюхнется на «пятую точку», что будет довольно болезненно и совершенно лишено изящества. Господи, о какой ерунде она думает в такую минуту?! Выхода нет: придется тоже стать участником этого циркового представления. И в следующую секунду Марисса повисла на Пабло, пытаясь оттащить его от лежавшего на полу соперника.       - Пабло! Пабло, остановись! Что ты делаешь?       - Это он! – Пабло одной рукой пытался отцепить от себя Мариссу, а другую крепко сжимал на горле Аркадио. – Он прислал цветы. Представляешь, жду я Томаса на лестнице, а тут подходит ко мне курьер и спрашивает, где бы он мог найти сеньориту Спирито Андраде Колуччи и передать ей цветы. Опять! Но на этот раз, наш аноним, таки соизволил черкнуть на записке свое грёбанное имя.       Марисса не стала зацикливаться на мелочах, вдаваясь в подробности и выясняя, как Пабло удалось заглянуть в прилагающуюся к цветам записку. Судя по взбешенному виду бойфренда, за оказанные ей знаки внимания Аркадио ждет неминуемая смерть.       - Всё! Пабло, хватит! Ребята, ну помогите же!       Мануэль был всецело поглощен Мией, поэтому, в первую очередь она обращалась к Гидо и Томасу, но те с азартом наблюдали за поединком. Гидо, как боксер, пританцовывал на месте, периодически рассекая воздух ударом то правой, то левой руки, и выкрикивал Пабло советы:       - Да, вот так, Паблито, так! Теперь левой! Хук справа! По печени вмажь ему! Так! Так! Молодчинка! – Он толкнул Томаса локтем. – Скажи, Томми, здорово?       - Ага, здорово, - миролюбиво ответил Томас – известный пацифист, - Пабло – прям Маркос Майдана! Стой, нет! Пабло у нас круче! Он - Рокки Бальбоа! Точно!       - Что за безобразие здесь творится?       Услышав возмущенный голос директора, Марисса облегченно вздохнула. Еще никогда она не была так рада видеть Марселя Дуноффа.       - Бустаманте, немедленно отпустите Хосса и встаньте с него! – Негодовал директор. – Драка? Драка в колледже! В этих священных стенах?!       Пабло с неохотой встал с Аркадио, сбросил со своих плеч Мариссу и потер ушибленный кулак, Хосс, вытирающий тыльной стороной ладони кровь, идущую из носа, тоже поднялся с пола.       - Я сейчас же вызываю ваших родителей в колледж! Вы уже взрослые люди, без пяти минут лидеры нашей страны, позволяете себе такое поведение! – директор вытащил из своего кармана платок и протянул его Аркадио. – Что случилось? Вы мне сейчас всё объясните!       В это время Пабло подпирал колонну, прожигая пристальным взглядом спину своей рыжеволосой подруги.       - Бустаманте, надеюсь, вы помните, что теперь вы – стипендиат, - Дунофф повернулся к Пабло, - и отношение дирекции колледжа к вашим безобразным выходкам может измениться.       В ответ Пабло пожал плечами и откинул со лба влажные волосы. Он тяжело дышал, и форменная рубашка с эмблемой колледжа натягивалась на его плечах и груди, обозначая развившуюся мускулатуру. С определенными усилиями оторвав от Пабло взгляд, Марисса заметила, что Мия подает ей какие-то сигналы. Как только она подошла к дивану, на котором едва дыша возлежала блондинка, тонкая рука с идеальным маникюром стремительно схватила ее за воротник рубашки и резко притянула к себе.       - Я как выглядела, когда упала? – быстро зашептала ей Мия на ухо. – Достойно?       - Очень. В этот момент на твоей голове волшебным образом появилась тиара. А когда ты бухнулась на диван, с неба посыпались лепестки роз и заиграла красивая органная музыка. – Не удержалась от саркастичного замечания Марисса. – Ты разве не заметила?       Мия в который раз подумала, насколько же проще была бы ее жизнь, если бы Франко женился на матери Фели или Вико, ну или, на худой конец, Пилар. Но приходилось работать с тем, что есть.       - Идиотка, я должна выглядеть эффектно в любом своем проявлении, - не оценила Мия искрометного чувства юмора сестры, - юбка не задралась, поза, надеюсь, не была нелепой? Ну, знаешь, руки слишком широко, ноги в разные стороны.       Марисса молча смотрела на судорожно заламывающую руки Мию.       - Пока я была в отключке, грязный эмигрант руки свои не распускал хоть?       - Не распускал, - честно ответила Марисса, ведь, несмотря на продолжительное знакомство, Ману неизменно реагировал на фальшивые обмороки Мии как на реальное и чрезвычайно опасное недомогание. И вести себя начинал соответственно: звать врача, искать нашатырный спирт, брызгать на любимую водой и умолять не покидать его. Никаких пошлых и нечестивых замыслов по отношению к прекрасному, но неподвижному телу возлюбленной он не вынашивал – в чем Марисса и поспешила заверить подругу.       Тем временем Дунофф продолжал важно расхаживать среди притихших учеников, время от времени грозно поглядывая на участников драки:       - Какой позор! Вот они! Трудовые будни современных подростков! Хосс! Немедленно покажитесь медсестре! Бустаманте! В мой кабинет! Сейчас же!       Напоследок ударив ногой парня, Пабло подошел к директору. Марисса тут же последовала за ним. Следом за Мариссой семенила чудесным образом пришедшая в себя Мия, что-то бормотавшая о «благопристойном виде» и пытавшаяся застегнуть на рубашке сестры пуговицы. Вокруг Мии с причитаниями носился Мануэль, тщетно старающийся уговорить свою девушку показаться врачу или хотя бы пойти прилечь.       - Вы не слышали меня? – Марсель был в бешенстве, - я сказал – Бустаманте! Колуччи, Агирре, Спирито – с вами я погорю позже! Бустаманте – за мной!       Не прошел директор и нескольких шагов, как, обернувшись, увидел, что за ним идет не только хулиганистый сын мэра, но и упрямая дочь Сони Рей.       - О Господи, Марисса! Я сказал Бустаманте! Бустаманте! – Директор был на грани апоплексического удара. – Ты тоже носишь эту фамилию, что ли?       На фоне вдруг заулыбавшихся лиц, Марисса явно не отличалась самой счастливой улыбкой, еще больше ее раздражала самодовольная ухмылка Пабло:       - Я, слава Богу, не Бустаманте! Я – Спирито Андраде Колуччи!       - Пока выговоришь – запутаешься или язык сломаешь, - прокомментировала Пилар.       - Рано или поздно, а скорее рано, она все равно будет Бустаманте, - сказала Мия Ману, который в это время пытался всучить своей принцессе стакан воды.       - Да не приведи Господь! – возмутился таким предсказаниям Гидо Лассен. – Парню и без того досталось в жизни!       - Можно подумать, - крикнула из толпы Лухан, - ты не хочешь добавить к своему имени эту фамилию.       Марисса тактично промолчала, потому что покрывать матом подругу, да еще при директоре, не очень-то и хотелось. К тому же, сказать ей было нечего: если бы она сейчас при всех согласилась, то встречаться дальше с Пабло было бы просто невозможно, скромность никогда не была в числе его достоинств, а после такого признания его «я», и без того уже раздутое до невообразимых пределов, воспарило бы к новым высотам. Марисса прикусила нижнюю губу. И угораздило же ее встречаться с будто сошедшим с обложки журнала парнем, по которому влюблено вздыхало практически все женское население колледжа?! Но у нее уже давно не было проблем с самооценкой, в чувствах и преданности (и то и другое Пабло всячески демонстрировал) любимого она не сомневалась, поэтому девушка не собиралась неусыпно стоять на страже своего сокровища, и с поднятым забралом охранять его от излишнего женского внимания. Возле Пабло постоянно крутилась какая-нибудь девчонка с младших курсов, а то и несколько, еще бы: помимо красивого лица, спортивной фигуры, бездны мужского обаяния и статуса сына мэра к комплекту также прилагались титул «самого популярного парня в колледже», звание «секс-символа» все того же колледжа и, внушающая трепет юным девичьим сердцам, слава начинающей рок-звезды. По мнению Мариссы, с женским вниманием у Пабло был явный перебор, что не могло не отразиться на его самомнении. Да и на ее тоже. Ведь как ни крути, а этот предмет всеобщего обожания принадлежал ей и душой и телом. Господи, он ведь накинулся на бедного парня только из-за того, что тот подарил ей цветы! Совершеннейший псих и… идеальная пара для нее! Да, когда-нибудь она станет Бустаманте! Уже не в первый раз, думая о будущем, она ловила себя на мысли, что хотела бы большой дом с панорамными окнами, много детей, кольцо на пальце и столь презираемую ею ранее фамилию Бустаманте. Совершенно точно: когда-нибудь она станет Бустаманте! Когда-нибудь… Когда-нибудь? А, может, «когда-нибудь» - это сейчас?       - Пабло! Спроси меня!       - Что? – не расслышал из-за общего шума он ее слова.       - Спроси меня!       - О чем? Я не… - он, наконец, понял, что она имела в виду. – Что?!       Марисса кивнула. Пабло опустился на одно колено, а у Мариссы почему-то внезапно задрожали руки.       - Что он делает? – недоуменно поинтересовался Томас неизвестно у кого.       - Нет! О, Господи, нет! Нет! – Похоже, Гидо понял, что собирается сейчас сделать его друг. – Нет!       В холле воцарилась полнейшая тишина. Сказать, что находившиеся в комнате были в недоумении от происходящего, значит очень преуменьшить реакцию собравшихся. Ребята во все глаза смотрели на коленопреклоненного Пабло и судорожно сжавшую руки в замок Мариссу. Мия пораженно охнула. Рокко включил свою видеокамеру и прошептал на ухо улыбающейся Вико, что учеба в этом колледже в сто раз интереснее, чем любая мыльная опера или реалити-шоу. Дунофф закрыл лицо руками и что-то бессвязно забормотал себе под нос. Несколько человек достали мобильные телефоны и переключили их в режим видеокамеры. А Марисса не могла отвести взгляда от голубых глаз своего парня, потрясенная благоговейным обожанием, которое видела в них. И если бы, она уже не была уверенна, что Пабло любит ее, любит по-настоящему, как никого и никогда не любил, то одного лишь взгляда в эти бездонные, излучающие внутренний свет, глаза хватило, чтобы развеять все ее сомнения.       - Марисса, любовь моя, моя сердечная и головная боль - начал Пабло с такой улыбкой, что невозможно было не улыбнуться в ответ, - ты – лучшее, что случалось со мной в жизни. Любовь к тебе переполняет меня, и, кажется, с каждым днем, я люблю тебя все больше, хотя никогда и не думал, что способен на такие сильные чувства…       Пабло запнулся и, прокашлявшись, продолжил:       - Я полюбил тебя с первого взгляда и…       - … и наговорил мне много всяких гадких слов.       - Да, но я впервые влюбился и не сразу понял это.       - То есть утопить ты меня пытался по большой любви, да?       Пабло улыбнулся: он так и знал, что будут проблемы. Марисса Андраде не была бы Мариссой Андраде если бы просто согласилась с ним без всех этих уточняющих вопросов и несвоевременного высказывания каких-то старых обид.       - Тут я с ответом затрудняюсь, конечно, но тот случай – часть нашей истории, часть наших отношений, часть нас. У нас впереди целая жизнь, и я хочу, чтобы мы прожили ее вместе, с этого момента и до конца наших дней. – Пабло достал из кармана кольцо и, положив его на ладонь, протянул Мариссе. – Ты станешь моей женой?       И тут, глядя на сверкающий платиновый ободок, Марисса запаниковала. Это всё происходит на самом деле! О Господи! Им же всего по семнадцать лет! Что скажет Соня? А Серхио, не к ночи будет помянут, Бустаманте? А где они будут жить? А вдруг Пабло захочет, чтобы она безвылазно сидела дома, рожала ему детей один за другим и гремела на кухне кастрюлями?       - Марисса, решай быстрее, у меня уже начинает болеть колено. – Заметив смятение на ее лице, Пабло встал и, прислонившись лбом к ее лбу, хрипло прошептал: - У нас всё будет хорошо. Я тебе обещаю. Ты согласна?       - Да. – С небывалым трудом отрывая язык от пересохшего нёба, прошептала Марисса.       - Ты уверенна? Точно?       - Ты еще спрашиваешь? – счастливо рассмеялась Марисса и, не в силах больше ждать ни секунды, обхватила руками его шею. – Я люблю тебя. Я стану твоей женой. Я стану Мариссой Бустаманте.       Чувствуя себя самым счастливым человеком на планете и за ее пределами, Пабло наклонился к лицу девушки и впился горячим поцелуем в ее губы. Наконец, оторвавшись от своей невесты, он надел на ее левую руку кольцо. Тонкие, изящные, грациозные изгибы драгоценного метала блестящей лентой обвили безымянный палец Мариссы. Она пошевелила пальцами, и падающие лучи света отразились в мерцающем бриллианте разноцветными искрами. Хрупкая изысканность и утонченная простота линий этого ювелирного изделия не оставила бы равнодушной ни одну женщину. Марисса не понимала, как Мора могла добровольно отдать такую прекрасную вещь. Ведь красивее этого кольца, была уверенна девушка, не существовало ничего на свете. Марисса взглянула на улыбающегося Пабло: весь взъерошенный, с разбитой, кровоточащей губой, в грязной рубашке с надорванным рукавом, с сияющими от счастья глазами. Нет, кольцо, наверное, все таки на втором месте. Пабло держал руки Мариссы в своих, смотрел в ее глаза цвета расплавленного бельгийского шоколада и думал, что его жизнь идет именно так, как он представлял в своих самых смелых мечтах.       - Эм-м-м… кх-кх… поздравляю, - сказал подошедший к новоиспеченным жениху и невесте Томас с какой-то странной гримасой на лице, которую Пабло принял за удивление, - так неожиданно…       - Ты такой же, как и она, - словно в трансе пробормотал Гидо, стоявший рядом, - совершенно ненормальный.       - Господи, эти двое – настоящие психи! – Мануэль обнял Мию за плечи и, очаровательно улыбаясь, наблюдал за друзьями, которые, не обращая внимания на вызванный ими переполох, страстно целовались. – Думаешь, они реально решили пожениться?       - Думаю, да. – Резко ответила Мия, сбрасывая руку парня со своих плеч.       Мануэль развернул блондинку лицом к себе и спросил:       - Что такое?       - Ничего.       - Мия!       Мия смотрела на что угодно: на все еще целующихся Пабло с Мариссой, на носящегося по комнате в панике и заламывающего руки Гидо, на потрясенно застывшего Томаса, на утирающую сентиментальные слезинки Лауру, на хмурую Лухан, на директора, который почему-то вдруг принялся освящать себя крестным знамением. Девушка смотрела на что угодно, только не на своего молодого человека. Но Ману Агирре не относился к тому типу людей, которые позволяют себя игнорировать, поэтому он взял Мию за руку, вывел ее во внутренний двор колледжа, усадил на перила и приступил к допросу:       - В чем дело, Мия?       - Это должны были быть мы.       - Что? – Не расслышал ее слов стипендиат из Мексики.       - Это должны были быть мы. – Громче сказала Мия и быстро заговорила, будто боялась остановиться. – Это же так романтично: публичное предложение руки и сердца, принятие решения связать свои судьбы еще на школьной скамье, закончить колледж, имея официальный статус жениха и невесты. Он даже на колено встал… - с обидой добавила Мия. – Это должен был сделать ты.       - Но почему?       - А ведь именно мы с тобой считаемся самой романтичной парой колледжа.       - Мия, принцесса моя, но это вовсе не романтический поступок. Делать предложение руки и сердца в неполных восемнадцать лет – явно шизофреническое решение. – Мануэль разговаривал очень спокойно, размеренно, с правильными интонационными паузами, четко выговаривая слова, и Мии в этот момент почему-то подумалось, что Ману считает ее не умнее брюхоногого моллюска. – Когда придет время, я сделаю тебе предложение очень романтично, может быть, на вершине Эйфелевой башни или во время прогулки на гондоле в Каннареджо. Это будет незабываемо, обещаю тебе!       Мия в раздумьях постукивала указательным пальцем по губам: если хорошенько разобраться, то предложение в Париже или Венеции, конечно, лучше невразумительного, неподготовленного и непродуманного инцидента, свидетелями которого все они стали несколько минут назад. Не было ни выверенной композиции, ни цветов, ни музыки, невеста одета чёрти во что, жених – в порванной рубашке и с разбитой физиономией. Вот, когда Ману будет просить ее стать его женой, на ней будет воздушное платье цвета «пепельной розы», а на Мануэле такого же оттенка бабочка и смокинг или фрак (Мия еще не решила), воздух наполнен благоуханием оранжерейных цветов, а заходящее солнце освещает их фигуры последними лучами, ложась на кожу небрежными мазками легкой позолоты, скрипач в серебристом фраке будет играть что-нибудь из Вивальди…       Наконец, вынырнув из своего фантазийного транса, Мия услышала:       - … поэтому мы с тобой, по-прежнему, остаемся самой романтичной парой колледжа, а Пабло с Мариссой – самой сумасшедшей.       Мия, одарив любимого нежным поцелуем, улыбнулась и позволила Ману увести ее обратно в колледж. Пабло и Марисса по-прежнему стояли в холле, по-прежнему были окружены толпой галдящих одноклассников, по-прежнему не сводили друг с друга влюбленных взглядов.       - Ну, Пабло, ты и учудил! – подойдя к другу, Ману хлопнул его по плечу. – Поздравляю!       - Что я могу сказать? Любовь ранит даже богов, - торжественно изрек Пабло, силясь вспомнить кому принадлежит данное высказывание. Так и не вспомнив, он решил проигнорировать авторские права и приписать этот перл мудрости себе любимому.       - Поздравляю! – присоединилась к поздравлениям своего парня Мия и обняла Мариссу и Пабло. Высвободив одну руку, Пабло привлек к коллективным объятиям и Мануэля.       Так они и стояли в крепком объятии. Вчетвером. Два парня и две девушки. Две сестры и два почти брата. Две пары. «Мы ведь действительно, - думала Мия, позволяя счастливым слезам бежать по щекам, уничтожая идеальный макияж, - самая романтичная и самая сумасшедшая пары!» Только вот она не знала, что все они – всего лишь безвольные куклы в руках слепого рока, что непредсказуемые пружины судьбы уже приведены в действие, и не пройдет и месяца, как сначала прекратит свое существование «самая романтичная» пара, а две недели спустя и звание «самой сумасшедшей» пары станет вакантным…