Don't Let My Rainbow Pass Me By

      Марисса опаздывала на урок литературы. Сегодня Соня и Франко возвращаются домой после медового месяца, и вчера вечером они с Пабло провели свой последний вечер вместе. Уснули влюбленные под утро и, естественно, проспали. Марисса едва успевала до начала урока заскочить в свою комнату переодеться. Привезенную из квартиры Пабло накануне сумку она еще так и не разобрала. Вытряхнув из нее ворох мятых вещей, Марисса выругалась себе под нос и открыла шкаф. На сборы она не тратила так много времени, как Мия, поэтому, натянув на себя первую попавшуюся, ярко-зеленую футболку с изображенным на ней «Веселым Роджером» и короткую джинсовую юбку, всунув ноги в босоножки с кучей застежек и ремешков и не застегнув и половины из них, Марисса выбежала из комнаты. Спустя несколько секунд она вернулась. Расчесавшись, немного подкрасив глаза черным карандашом и удлинив ресницы тушью, вновь понеслась в класс. Влетев в классную комнату, первое, что она увидела, был… большой букет красных роз, лежащий на ее парте, и недовольное выражение на лице Бустаманте, из чего она сделала вывод, что сей скромный презент не от него, к тому же, будучи уже довольно длительное время ее парнем, он прекрасно знал, что она просто обожает орхидеи. Пабло, развернувшись на стуле, сидел лицом к двери, очевидно, ожидая ее появления. Марисса посмотрела ему прямо в глаза, светло-голубые и поразительно прозрачные. Его взгляд был холодным и пронизывающим. Предчувствуя очередную сцену, девушка решительным шагом подошла к своей парте и взяла цветы в руки:       - Ну и кто автор?       Все молчали, но почему-то смотрели на Пабло. Мануэль, почесав голову, предположил:       - Логично было бы заключить, что это твой парень.       Бустаманте ледяным взглядом окинул сначала Ману, потом Мариссу, посмотрел на розы и, возмущенно фыркнув, заявил:       - Ее парень знает, какие цветы она любит. Смею тебя заверить, Ману, что это, - он пренебрежительным кивком указал на букет, - не они.       - Общепризнанное значение красной розы – любовь и страсть. – Не вовремя решила похвастаться Мия знанием цветочного этикета, чем привела Пабло в еще худшее расположение духа.       - Значит так, - Мариссе категорически не нравились обвиняющие взгляды, которыми награждал ее Бустаманте, - если даритель не сознается, действуем по старой схеме, правда, Ми?       Блондинка, тоже нередко оказывающаяся в подобных ситуациях и имеющая счастье полюбить такого же ревнивого молодого человека, утвердительно кивнула:       - Кто будет дарить? – кокетливо улыбнулась она, - ацтек или супермен?       - А кто был в прошлый раз? – спросила ее сестра, - я не помню.       - Я тоже, - задумчиво наморщила лоб Мия.       - Я подарю, - резко встал со своего места Пабло, рассматривая представителей сильного пола в классе, выискивая среди них предполагаемого соперника.       С громким криком «Тишина! Все по местам!» в класс вошла Клаудиа Дунофф – преподаватель английского языка и, по убеждению Мариссы, глубоко несчастная женщина – жена сеньора директора. Увидев Пабло с цветами в руках, она внезапно остановилась, переложила папку из одной руки в другую, покраснела и неуверенно ему улыбнулась. Блондин, улыбнувшись в ответ, направился к ней.       - Сеньора Клаудиа, позвольте, от лица нашего курса, мне, как председателю школьного ученического совета, преподнести вам эти очаровательные цветы, которые, естественно, просто не в состоянии затмить вашу красоту.       Свои слова он сопроводил легким кивком и еще одной белозубой улыбкой.       - Бустаманте, - смущенно проговорила учительница, - мне, право, очень приятно… вы меня уже задарили цветами, - она снова улыбнулась.       Марисса в матери Пилар, само собой разумеется, соперницы не видела, но уж больно не понравились девушке откровенные взгляды, бросаемые на ее парня, тем более, что греха таить, красивая мордашка блондина многих девушек доводила до безумных поступков, поэтому, решив, на всякий случай, показать всем, кому же все-таки безраздельно принадлежит сексуальный объект по имени Пабло Бустаманте, Спирито Андраде Колуччи подошла к парню и собственническим жестом обхватила его за талию. Прекрасно поняв намерения девушки, (который год уже знакомы!), Пабло улыбнулся, скользнул губами по нежной щечке и зарылся носом в ее мягкие волосы, глубоко вдыхая их цветочный аромат, и на мгновение закрыл глаза.       - О! Пабло Бустаманте! – нараспев произнесла довольная Марисса, пока учительница отправилась на поиски вазы для цветов, - ты меня ревнуешь, что ли?       - Кто? Я?! Нет, конечно! – Возмутился Пабло. – Мне просто не очень нравится, что кто-то уделяет повышенное внимание твоей заднице. Не то чтобы я его в этом упрекал – твоя филейная часть достойна всяческих похвал – но все же.       - Вот сразу ты о низменном думаешь. – Обиделась Марисса. Разговаривая с Пабло, она засовывала кусочки мела, подло похищенные из кабинета секретаря, в сумку Клаудии, опрометчиво забытую той на столе. – Может, кого-то привлекла моя тонкая душевная организация или ангельский характер?       - Поверь мне. Когда парень дарит девушке цветы, он рассчитывает на нечто большее, чем прогулки под луной и совместная работа над рефератом по истории.       - Так вот значит, какие ты гнусные цели преследуешь, даря мне цветы? Я, право, возмущена! Ты ревнуешь, - Марисса откровенно наслаждалась каждой секундой происходящего, - определенно ревнуешь.       - Хочешь – называй это так.       - Хочу! – Уверенно сказала девушка, взяв Пабло под руку. – Очень хочу!       - Значит, я ревную!       Как ни унизительно и совсем не в его духе было делать такое признание, Пабло все-таки не стал обманывать ни себя, ни девушку, в которую, казалось, с каждой минутой влюбляется все сильнее и сильнее.       Следующий урок также стал для Мариссы испытанием.       - Сеньорита Андраде, полагаю, поздравления уместны?       Марисса оторвала взгляд от телефона, на котором ловко набирала сообщение, и уставилась на неприятно улыбающегося преподавателя.       - А-а-а! Да! Спасибо! Мамочку таки удалось неплохо пристроить. Птенец вылетел из гнезда и зажил самостоятельной жизнью на шее у вполне приличного и состоятельного мужчины, хотя я и не…       - Я не об этом, - прервал очередное цирковое представление «а-ля Марисса Спирито» Карлос.       - Что? – Она растерянно покрутила головой по сторонам. – Какие тогда поздравления? Я как-то не улавливаю…       - Ну как же, сеньорита, - довольно протянул Веласкес, - а тест на беременность.       - А… Ложная тревога. – Отмахнулась Марисса. – Со всеми бывает.       - Ну, в таком случае, прошу к доске. Отвечайте тему прошлого урока.       Марисса быстро встала, зачем-то аккуратной стопочкой сложила тетради и учебники на своей парте и решительно направилась к столу учителя. Там-то и выяснилось, что ничего определенного про налоги и бюджетное регулирование она сказать не могла. Но ей все-таки удалось получить «четверку». Начала она с заявления о том, что «налоги платить надо», добавила что-то о коррупции в высших политических сферах и приплела Аль Капоне, который в свое время эти самые налоги не платил, о чем и сильно пожалел в дальнейшем.       И в качестве финального аккорда, на последнем занятии, правда, уже не только Мариссу, а всех учеников пятого курса, ждали поистине шокирующие известия.       - Я выхожу замуж! – сияя от счастья, как украшенные светодиодными лентами к Рождеству витрины магазинов, скромно сообщила похорошевшая Кармен изумленно взирающим на нее студентам.       Меньшее удивление вызвало бы сообщение, к примеру, о том, что вчера к ней забегал Сервантес – спрашивал совета по поводу четвертой главы «Дон Кихота». Позже вездесущая Пилар Дунофф сообщила подробности: избранник Кармен – известный бизнесмен, владелец собственной компании, занимающейся добычей нефти, и даже имеет приличный портфель активов в сфере недвижимости и долю в газете «The Washington Post». Вот ведь как бывает! Ребята просто хотели немного облегчить свою жизнь, а вместе с тем устроили своей преподавательнице личное счастье, попутно обеспечив вполне комфортное и безбедное существование.       Сегодняшний вечер Мия и Марисса намеревались провести вместе с вернувшимися из медового месяца родителями. Лухан уже была дома. Пабло поехал в свой музыкальный магазин, Мануэля ангажировал на вечер Маркос для помощи в совершенствовании у Агилара спортивных навыков. Девушки шли по школьному коридору к выходу. Держась за руки, они обсуждали последние новости (благо, обсудить было что!) и говорили друг другу «изысканные гадости», - такое новое название придумал Пабло для манеры общения новоиспеченных сестер, - делали они это просто так, из любви к искусству, чтобы оставаться в тонусе.       - А наш новенький ничего такой, да? Симпатичный.       Марисса ничего не ответила, но нахмурилась и окинула блондинку недовольным взглядом. Мия оценила взгляд правильно и незамедлительно перешла в наступление:       - То, что у меня постоянные отношения и большая любовь с Ману, еще не означает, что…       - У меня нет ни малейшего желания слушать о твоей «большой любви» с Ману, ты постоянно пытаешься рассказать мне интимные подробности!       - То, что у меня большая любовь с Ману, - упрямо продолжила Мия, - еще не означает, что я не могу оценить внешность других парней, естественно, исключительно с эстетической точки зрения.       Звонок мобильного телефона Мариссы помешал дальнейшему развитию многообещающей дискуссии.       - Подожди, подожди минутку, - сказала Марисса Мии, доставая из заднего кармана джинсов телефон.       - Ало! Мора? Пабло сейчас нет рядом.       -…       - Приехать к тебе? Без него? Но зачем?       - …       - Хорошо. Я сейчас домой, но позже вечером заеду к тебе.       Марисса освободилась даже раньше, чем планировала. Наслушавшись эмоциональных рассказов Сони о путешествии, пересмотрев гору фотографий, позволив матери безнаказанно тискать и целовать себя в течение аж целых сорока пяти секунд, искренне высказав соболезнования Франко по поводу его опрометчивого решения жениться и подчеркнув, что назад она Соню не заберет, как бы Колуччи ее не умолял, девушка оставила Мию и Лухан в компании матери перебирать привезенные обновки и подарки и отправилась к Море Бустаманте.       И после визита к матери своего парня находилась в крайнем смятении. Помимо традиционного радушного приема и собственноручно приготовленной Морой рыбной запеканки, которую Марисса обожала, в доме матери Пабло обнаружился также Серхио Бустаманте. Увидев его страстно целующимся с хозяйкой дома, Марисса застыла в дверном проеме, раскрыв рот от удивления, не в силах контролировать выражение своего лица. Еще большее потрясение вызвали извинения Серхио за все причиненные им неудобства ей и ее семье. И уж в совершеннейший ступор ее вогнали учтивые просьбы мэра посодействовать ему в налаживании отношений с сыном. Широко раскрытыми глазами глядя, как Мора непринужденно устроилась на подлокотнике кресла, на котором сидел Бустаманте, Марисса внимательно слушала бывших – а бывших ли? – супругов и лихорадочно пыталась сообразить: чего же на самом деле хочет Серхио и что скрывается под этой маской страдающего от разлуки с любимым чадом родителя. Напрасно искала Марисса в словах Серхио подвох, в интонациях голоса – фальшь, а в глазах – неискренность. Серхио Бустаманте действительно был страдающим от разлуки с любимым чадом родителем…       Поначалу Серхио был уверен, что бравада Пабло – напускная, и не пройдет и недели, как он прибежит к нему, поджав хвост. Так прошла неделя. Две. Месяц. Два. Три. Но Пабло не появлялся. Бустаманте отдал своему личному ассистенту соответствующее распоряжение и вскоре узнал, что сын поступил в «Elite way school» как стипендиат, продолжает успешно развлекать зрительские массы в составе «Erreway» и открыл музыкальный магазин, который пользуется бешенной популярностью у лиц возрастной категории от двенадцати до девяноста пяти лет. Как он понял, подобный экономический успех был связан с тем, что в магазине можно было частенько увидеть Мариссу, Мию, Мануэля и Пабло – участников группы «Erreway». Старшее же поколение могло найти на прилавках магазина всё связанное с музыкальной индустрией, начиная от дисков и редких виниловых пластинок и заканчивая музыкальными инструментами, в том числе и профессиональным музыкальным оборудованием. Признаться, он был приятно удивлен, что его Пабло, никогда ни в чем не знавший отказа – ну, кроме своего идиотского желания петь в этой мерзкой попсовой группке – и избалованный до невозможности, с юных лет привыкший к богатству и привилегиям, способен прожить самостоятельно. И, судя по предоставленному мэру отчету о финансовом состоянии магазина и гонораров от выступлений, прожить вполне безбедно. Дело, конечно, не обошлось без Моры, которая каким-то образом смогла обойти запрет на пользование процентов с трастового фонда Пабло, учрежденном для любимого внука ее отцом. Вот ведь чёртова баба – всегда умела добиваться своего! И главное: как ей удалось сохранить хорошие родственные отношения со всеми сыновьями? Это было за гранью его разумения. Вот, например, от него самого сейчас отвернулся самый младший и самый любимый сын, точно так же, как несколькими годами ранее с ним прекратили всяческое общение старшие сыновья: Фелиппе и Августин. Серхио до сих пор не понимал причину подобной ненависти. Да, он запретил Фелиппе, у которого с детства был талант к рисованию, поступать в Академию Искусств и договорился о его поступлении в Вестминстерский университет. Но, помилуйте, кто в здравом уме променяет престижную профессию юриста на… на малевание каких-то там акварелек и пейзажиков! Зато сейчас Фелиппе – уважаемый человек, трудится в престижной юридической конторе в Лондоне. А где бы он был, поступи по-своему? Шлялся бы по улочкам Сохо, распивая абсент, и рисовал бы за гроши карикатуры туристам! А Августин? Даже вспоминать противно! Отрекся от собственного отца – мэра столицы Аргентины, между прочим – из-за дешевой потаскушки! Он, видите-ли, ее любил! Да, девчонка была довольно смазливой, но совершенно ему не подходила: официантка из неблагополучной семьи едва ли составит приличную партию сыну мэра. Да, он предложил ей денег, точнее, он предложил ей много денег, чтобы она убралась с жизненного пути Августо! Но она ведь могла и отказаться! Серхио не понимал, почему же сын, узнав об истинной личине своей возлюбленной и о точной стоимости в аргентинской валюте ее любви к нему, обвинил во всем его! Просто всё в этом мире продается и покупается, и нет ничего странного в том, что девочка, не знавшая за всю свою жизнь достатка и финансовой защищенности, продалась. «Например, та же нахалка Спирито» - раздраженно скривился Серхио. Предложи он ей хоть все драгоценности Элизабет Тейлор за Паблито, Марисса швырнула бы ему их в лицо, не задумываясь ни на минуту. Так что нечего на отца сетовать, раз не смог найти себе достойную пару! Ну, да это – дело прошлое. А сейчас ему надо наладить отношения с Пабло. Наплевав на собственную гордость, он отправился к бывшей жене, которая, как он выяснил, переехала в Буэнос-Айрес. Увидев его на своем пороге, Мора, не дав сказать и слова, захлопнула перед ним дверь. Но мэр был настойчив. Его не остановили даже угрозы Моры о вызове полиции и запретительном ордене. Наконец, они поговорили. Затем поужинали. Еще раз поужинали. Сходили на выставку какого-то новомодного художника. В оперу на «Травиату», где он героически продержался первые три акта, задремав на четвертом, и проснулся только ближе к концу, как раз на душераздирающей сцене смерти Виолетты в объятиях Альфреда. На мюзикл, который ему действительно понравился, и они с Морой полушепотом обсуждали происходящее на сцене. Он остался у нее на ночь. И тут он понял, что снова влюбился в свою бывшую жену. Или он так никогда и не переставал ее любить? И хотя Серхио считал, что воссоединение с Морой – подарок небес, мысль о том, что Пабло не хочет его видеть, тяжким бременем лежала на сердце. Тут-то Мора и предложила ему подключить к этому делу Мариссу. «Если кто-то и сможет переубедить в чем-то Пабло, - аргументировала она свое предложение, - то только Марисса».       Позже вечером, благодаря гениальной способности Мии подделывать подпись Франко, Пабло и Марисса сидели в квартире Бустаманте.       - Я тут вот о чем подумала, - Марисса заерзала на стуле, а Пабло лихорадочно принялся перебирать в уме минувшие события и вспоминать школьные сплетни, прикидывая, куда именно на этот раз его девушка норовит сунуть свой любопытный носик. – Чисто гипотетически. Если ты сделаешь мне предложение – гипотетически, а я соглашусь – гипотетически. Это же не будет значить, что мы должны немедленно пожениться?       - Гипотетически?       - Исключительно гипотетически!       - Конечно, нет, - расслабился Пабло, предпочитая поговорить о собственных матримониальных планах, а не о том, что надо куда-то бежать и кому-то помогать, - мы поженимся тогда, когда ты захочешь: когда мы станем совершеннолетними, или после окончания школы или университета – когда захочешь. Марисса, ты – та, с кем я хочу прожить всю свою жизнь. И в этом плане ничего не изменится ни через год, ни через десять, ни через пятьдесят лет.       У Мариссы пересохло во рту, конвульсивно сжалось горло, ей пришлось прокашляться и мысленно посчитать до десяти, чтобы успокоить вдруг участившееся сердцебиение.       - Вообще-то, женитьба – это такое довольно серьезное решение, грозящее многолетними последствиями. Тебе не кажется, что ты слишком торопишься?       Пабло улыбнулся и посмотрел на нее таким взглядом, будто бы она только что спросила: «Тебе не кажется, что Земля – плоская?»       - Нет. – Взяв ее за руки, тихо ответил он. – Я всегда буду любить только тебя. Ты и я – это навсегда.       Он замолчал, невольно подумав, что, наверное, и его мать, шестнадцатилетней девчонкой выскакивая замуж за первокурсника юридического факультета, не сомневалась в правильности своего выбора и думала, что это навсегда. И чем этот брак, заключенный, скорее не на небесах, а где-то на шестом круге ада, обернулся для несчастной женщины. Но, несмотря на печальный опыт собственных родителей, романтик в душе блондина свято верил в незыблемость супружеских уз. У них с Мариссой всё будет иначе: ведь они – две половинки одного целого! И он совсем не похож на своего отца!       - О чем задумался?       - Да так… ничего конкретного.       - О Серхио думаешь, - не так и легко сбить Мариссу с толку. Ни один мускул не дрогнул на лице Пабло при упоминании имени отца, но девушка не сомневалась, что он переживает из-за ссоры с ним.       - Ты права, - тяжело вздохнул парень, - все-таки он мой отец.       - Может быть, стоит с ним поговорить? – неуверенно спросила девушка, - мне кажется, он изменился. – Увидев скептическое выражение лица блондина, она продолжила: - ты сам посуди. Сначала он винил во всем тебя, хотя твоей вины как таковой и не было, но когда он все-таки выкрутился, то не попытался ни магазин твой прикрыть, ни из школы тебя выгнать.       - Меня удивляет одно, - Пабло удобнее устроил Мариссу на коленях, вытянув ноги на стоявший рядом стул, - школу он отвоевал, снова сделал ее для избранных, но, заметь, сам он здесь не появляется. Наверное, меня видеть не хочет.       - Вряд ли, - девушка потерлась носом о его шею, - зачем же тогда он каждую неделю приглашает тебя на ужин? Может, хоть раз сходишь, поговоришь с ним?       - Нет, Марисса, - крепче обняв ее, отрицательно покачал головой Бустаманте, - я не хочу его видеть, не хочу с ним разговаривать, он меня разочаровал. Зачем он мне нужен? Не хочу иметь с ним ничего общего! Не отец, а Дарт Вейдер какой-то!       - А, может быть, он опять стал милым и благородным Энакином Скайуокером? - Рассмеялась Марисса. - Ладно, а если без шуток, мне кажется, что он изменился. Он уже не…       - Спустись на землю, крошка, - перебил ее Пабло, - изменился? Как же! Ну да, может, и Санта-Клаус существует на самом деле?       - Эм… тут такое дело, - Марисса встала с его колен и пересела на стул, - понимаешь,… не знаю, как и сказать…       - У меня такое ощущение, что мне не очень понравится то, что я сейчас услышу, - сложив на груди руки, заключил Пабло.       - Возможно, - предположила она, не оспаривая сей ценной мысли, - я видела его недавно. У Моры…       - У мамы? – Пабло вскочил с места, - ты видела его у мамы?       - Да. - Марисса неуверенно ему улыбнулась. – И мне кажется, что у них… они… короче, у них роман.       - Что?! Не может быть!       Марисса уверенно кивнула. Пабло несколько раз прошелся вокруг столика, будучи не в состоянии поверить услышанному, затем, положив руки на столик, склонился над девушкой.       - Ты уверенна? Может, ты все не так поняла?       - Пабло, - закатила глаза девушка, - как можно не так понять? Когда я разговаривала с Морой, они держались за руки. А когда я только вошла, увидела, что они целовались. Радуйся! Скоро твои папа и мама снова будут вместе! Если судить по фильмам, то это мечта всех детей разведенных родителей. Чёрт! Это даже была и моя мечта, но Соне, не иначе как мне назло, вздумалось влюбиться в Колуччи.       - Как она могла? – не спешил радоваться Пабло, - я не понимаю! Он же только и занимался тем, что портил ей жизнь! Не могла же она после всего, что он натворил простить его!       - Ты преувеличиваешь, - возразила девушка, - я думаю…       Пронзительный взгляд, которым наградил ее Бустаманте, заставил воздержаться от дальнейших комментариев. Правда, ее молчание продлилось недолго.       - Хочешь совет? – Марисса усадила Пабло, а сама села к нему на колени. Обхватила ладонями его лицо и пристально посмотрела в глаза.       - Судя по твоему уверенному тону, ты в любом случае его мне дашь, хочу я этого или нет, - ответил парень с заметной долей иронии.       - А как же! Всенепременнейшим образом!