Из пепла

Едва моя голова касается подушки, положительных эмоций и след простыл! Словно не было в жизни ничего хорошего, а только нескончаемое пекло: Жатва-Голодные игры-Тур победителей-Квартальная бойня-восстание-выстрелы-кровь… Перед глазами возникают и тут же гаснут самые яркие картинки из прошлого. При этом я слышу звуки борьбы и вижу планолеты так отчетливо, что мне кажется, будто я снова в центре событий. Когда я бреду по улице Капитолия, под моими ногами растекается ручеек крови. Оборачиваюсь назад, в поисках источника и вижу, что за несколько кварталов от меня, поднимается волна багровой жидкости, около тридцати футов высотой, смывающая все на своем пути. Я понимаю, что она накроет меня меньше чем через минуту, ощущаю гадкий запах ржавого железа и начинаю бежать вперед, чтобы найти лазейку между домами и свернуть в сторону. Только вот между капитолийскими строениями на моем пути нет ни одной прорехи. Конечно, это очередная хитро спланированная уловка местных градостроителей, но от этого не легче. Тяжело дыша, подбегаю к широкой витрине какого-то магазина и пытаюсь разбить стекло. Оно не поддается. Мое время на исходе. Волна крови настигает меня прямо здесь. Я закрываю голову руками и инстинктивно пригибаюсь к земле. Меня не просто накрывает – сбивает с ног потоком сильно пахнущей жидкости. Я задыхаюсь, и падаю на землю. Кровь, которая обтекает мое тело горячая. Значит, совсем недавно она текла в чьих-то венах. Я не в силах плыть. Из моих легких выходит воздух. Хватаюсь руками за горло и чувствую, как сильное течение уносит меня вперед. Паника нарастает с каждой секундой. Наконец, поток поворачивает в сторону, и мое тело выносит на какую-то преграду. Я уже не способна увидеть это. Только чувствую сильную боль от удара. Это конец. Крепко сжимаю зубы и просыпаюсь. Я лежу на боку, подмяв под себя одеяло. Подушка скинута на пол. Волосы прилипли к вспотевшему лбу. На нижней губе кровоточащая ранка. Наверное, я прокусила ее во сне. Кое-как перевожу дыхание и аккуратно встаю с постели. За окном еще даже не теплится рассвет. Включаю свет и смотрю на часы – чуть больше трех. Отлично, я снова застряла в собственном кошмаре и теперь боюсь сомкнуть глаза. Правда, к счастью, в этот раз мне не снились мертвецы. Но стоит только вспомнить о потопе, как перед глазами возникает лицо президента Сноу. Я помню этот гадкий аромат роз и крови, окружающий его при каждой нашей встрече. Он и сейчас ощущается в воздухе, словно кто-то распылил в моей спальне специальные духи. Трясу головой, пытаясь отогнать ощущение беспочвенного страха. «Я у себя дома, в Двенадцатом. Чего мне бояться?». Подхожу к окну и неуверенно отодвигаю штору. В доме Пита темно. Значит, сегодня он смог уснуть. Я завидую и начинаю ругать себя за то, что не попросила его остаться со мной. Какая глупость – мне стало стыдно говорить Питу об этом теперь, когда наши отношения такие… настоящие. «Словно мы не делали так раньше». Я беру трость и спускаюсь вниз. Нога уже пришла в порядок. Мне кажется, хитрый капитолийский бандаж доставляет больше неудобств, чем полученная травма. Хорошо, что время уже на исходе и скоро его снимут. Как только это произойдет, я стану свободнее. Захожу в кухню и включаю свет. На месте, которое за столом обычно занимала Прим, спит, свернувшись калачиком, Лютик. Он поднимает морду и тихо мяукает. То ли приветствует, то ли прогоняет меня. Скорее всего, второе. - А ты быстро очухался! – ворчу я, - Уже забыл, как приполз ко мне в начале весны, весь подранный и еле живой? К моему удивлению, кот не шипит. Из его горла вырывается звук, отдаленно напоминающий урчание. Неужели, он и правда выказывает мне свою благодарность? - Что это ты такой добрый с утра пораньше? Того и гляди, сегодня из-за тебя пойдет снег, - я огибаю стул, на котором лежит Лютик и подхожу к холодильнику. Кажется, в последнем пайке нам прислали апельсиновый сок. Наверное, работа в Одиннадцатом дистрикте уже наладилась. Роюсь в запасах Сэй, позвякивая банками, как вдруг слышу, что кто-то отпирает входную дверь. Лютик настороженно поднимает голову, прислушиваясь к шуму. Я осторожно иду в прихожую. Пока ночной гость копошится с замком, хватаю прислоненный к стене лук, одеваю на него тетиву, вставляю стрелу и готовлюсь к точному выстрелу. Если ко мне заявились мятежники из Капитолия, я дам им отпор. А что, если они тоже пришли с оружием? Перевожу дыхание и стараюсь подавить дрожь в сжимающей тетиву руке. Проходит несколько мгновений, прежде чем замок податливо щелкает и дверь начинает открываться. Я готова выпустить стрелу. Только вот это не мятежник. Это Пит. Он застывает в дверном проходе, непонимающе глядя на меня – в одной руке завернутый в бумагу хлеб, в другой ключи от моего дома. Я торопливо опускаю лук. - С днем рождения, - ошарашенно произносит Пит. - Что? - Сегодня восьмое мая. Твой день рождения, правда или нет? Я совсем не слежу за календарем. Неужели, сегодня мне и правда, исполнилось восемнадцать? Похоже на правду. Два года назад, в этот день, я шла подписываться на тессеры. А что же сейчас? Ставлю лук к стене и пожимаю плечами: - Рановато для поздравлений. - Просто, я увидел, что у тебя в окнах горит свет и решил наведаться в гости. Не думал, что ты кого-то ждешь, - Пит указывает на стрелу в моей руке. «Очень смешно!». - Я не знала, что у тебя есть ключ. А в твоих окнах даже свет не горел. Как я могла догадаться, что тебе тоже не спится? Думала, это мятежники или еще кто… Пит улыбается. Наверное, моя вспыльчивость его веселит. От его улыбки на сердце становится теплее, хоть я все еще злюсь на него за столь необдуманный поступок. Если бы я пристрелила любимца всего Панема, меня бы снова упекли в тюрьму. Нет, до этого, я бы прикончила себя сама. - Я долго не мог попасть в замочную скважину в темноте. Нужно было сказать про ключи, прости. Из-за своей забывчивости я едва не превратился в холодный труп на твоем пороге. Хорошее бы получилось начало дня. - Очень смешно, - бормочу я, - Ладно, проходи, раз пришел. Точнее, спасибо, что пришел, потому что мне уже не уснуть. Мы вместе входим в кухню. Лютик спрыгивает со стула и крутится у ног Пита, пока тот выкладывает хлеб. - Что не так с этим котом? Он стал слишком ласковым в последнее время или с ним это только ночью? – спрашиваю я, направляясь к холодильнику в поисках апельсинового сока. - Я несколько раз приносил ему свежее мясо после того, как возвращался от Дрейка. Наверное, он проникся ко мне симпатией, - добродушно говорит Пит. - Есть в мире хоть одно живое существо, которое бы тебя не любило? – спрашиваю я, открывая дверцу – вот она, бутылка с соком, стоит на самом видном месте. Как я не заметила ее раньше? Я беру ее в руку и собираюсь открыть, но тут Пит обхватывает меня вокруг талии и привлекает к себе. Сквозь пижамную ткань я чувствую спиной тепло его торса и невольно вздрагиваю. Он наклоняет голову к моему уху и шепчет: - Мне все равно, кто в этом мире меня любит. Главное – твои чувства ко мне. Мальчик с хлебом в своем репертуаре – скажет, как отрежет. Сейчас мне полагается поведать о своих чувствах. Но я молчу. Однажды я уже выпалила Гейлу: «Я знаю», в ответ на его пылкое признание. Боюсь сказать что-то подобное Питу. К счастью, он не требует ничего взамен своих слов и продолжает: - Я хочу, чтобы ты провела этот день со мной. - Я тоже этого хочу, - тихо признаюсь я. Думаю, в делах любовных мне никогда не стать профи. Что ни скажу, фразы, словно не слетают из уст молодой девушки, а выливаются из алюминиевого ведра. Мне просто необходимо научиться говорить нежно и вкладывать в слова свою душу. - Тогда, с чего начнем? – спрашивает Пит, - Сегодня я сделаю все, что ты попросишь. Звучит заманчиво, но я предпочитаю остановиться на малом и выбираю самые актуальные желания. - Хочу выпить этот сок, а затем, - осекаюсь, обдумывая свои слова, - Затем ты обнимешь меня, и я смогу спокойно поспать. Открываю глаза и чувствую себя по-настоящему отдохнувшей. Меня не беспокоили кошмары. Все благодаря теплым объятиям спящего рядом Пита. Я поворачиваюсь к нему и прижимаюсь поближе, касаясь лбом широкой груди. Сколько времени я мечтала об этом? Крутила в руках холодную жемчужину и пыталась представить, что Пит рядом со мной. Затем знала, что он так близко, но не могла даже приблизиться к нему, а вместо этого бежала в самое пекло, пока не обожгла свои крылья и не упала прямо в его руки. Кажется, я могу проспать так до самого вечера, но раз сегодня мой день рождения и он готов сделать что попрошу, нужно этим воспользоваться. Аккуратно освобождаю руку из-под одеяла и провожу пальцами по щеке Пита. Он открывает глаза и несколько мгновений непонимающе смотрит на меня. Затем его взгляд проясняется, и он дарит мне улыбку. - Так бы каждый день. Я краснею, но ничего не говорю в ответ. Чего доброго еще предложит мне жить вместе, а я к этому не готова. - Чем займемся теперь? – Пит привлекает меня к себе и целует в лоб. Я не сопротивляюсь. Только вдыхаю приятный аромат его тела. В конце концов, я отстраняюсь от него и сама того не замечая улыбаюсь. - Сначала мы поднимемся с постели, - говорю я под стон разочарования, - Затем соберем немного еды и отправимся на пикник. - Но ведь земля еще не прогрелась, - перечит Пит. Ему ли не знать, что я подразумеваю под «пикником» привычную вылазку в лес? И вообще, меня не испугаешь холодной землей. Я и снежной зимой убегала в чащу на весь день, едва восходило солнце. - Ты сказал, что сделаешь все, что я попрошу. Я хочу провести этот день, как раньше, - требую я, - И хотя сейчас уже не раннее утро, я все равно собираюсь пойти в лес, чтобы провести там большую часть дня, а затем… Я осекаюсь. Что затем? Даже если сейчас пойду в лес, это будет не так как раньше. На месте Гейла будет Пит, моя добыча никому не нужна, дома меня никто не ждет, а Луговина превратилась в большую братскую могилу. Закрываю глаза и перевожу дыхание. Мне нужно приложить усилие, чтобы продолжить: - А затем, мы еще что-нибудь придумаем. - Ты уверена, что хочешь провести свой день рождения именно так? – переспрашивает Пит, поднимаясь с кровати, - Твоя нога еще не зажила. Мы могли бы… Я отмахиваюсь от его слов: - Мы не будем заходить в самую чащу. Тем более, я знаю лес, как свои пять пальцев. Пит, ну же, хватит придумывать отговорки! Как же ему тяжело понять мои желания! Всему виной то, что мы выросли в разных мирах: я в угольной пыли, он в ярких красках кремов для пирогов. - Ладно, - Пит недовольно качает головой и бредет к выходу из моей спальни, - Пойду, соберу нам поесть. Когда я остаюсь в комнате одна, у меня есть время, чтобы еще раз обдумать детали своей затеи. Меня не остановят ни слова Пита, ни собственные страхи. Если хочу жить дальше, я должна их перебороть. На часах чуть больше девяти. Отлично. Достаю из комода чистые вещи и иду в ванную, чтобы привести себя в порядок. Там быстро принимаю душ, надеваю облегающий тонкий свитер и темно-коричневые брюки – подарки от Цинны, и заплетаю косу из отросших прядей волос. По пути в кухню, подхожу к подоконнику и беру кожаную охотничью сумку Гейла – пусть сегодня она послужит мне напоминанием о его словах. Я не должна бояться леса – это мой второй дом. Когда мы с Питом выходим за порог, он продолжает закидывать в мою охотничью сумку сандвичи, а я спорю с ним о том, что мне удалось поправиться на несколько фунтов, по сравнению со временем после приезда, когда я почти не могла ходить. О том, что желание к пище во мне пробудил именно он, я пока умалчиваю. У меня за спиной лук и колчан со стрелами – теперь незачем их прятать. Пит смотрит на них и спрашивает: - Как думаешь, я бы смог научиться стрелять, или даже пробовать не стоит? Едва я собираюсь с мыслями для ответа, меня перебивает громкий мужской голос: - Смотрю, вы неплохо спелись вместе! Мы вздрагиваем от неожиданности и обращаем внимание на Хеймитча. Он стоит, прислонившись к ограде, едва держась на ногах от количества выпитого спиртного. - Пару лет назад я не мог заставить вас ворковать как влюбленная парочка, а теперь посмотрите на это! – продолжает он. - Я же просил Риппер не продавать тебе много белого! – возмущается Пит, направляясь к бывшему ментору. Я ковыляю следом. - Она ничего мне не продает. Однорукая Риппер больше не делает белое на продажу. Доношу к твоему сведению, что она варит самогон только для своих друзей, - Хеймитч машет перед нами рукой, - Она нашла новую работу в городском Доме отдыха. - Спаивает отдыхающих из-под полы? – прыскаю я. - Остроумно, солнышко, - ехидничает ментор, - Кстати, с праздником! - И ты туда же! – возмущаюсь я. - Девочка из Шлака никак не привыкнет к такой роскоши, как отмечание даты собственного рождения? – дерзко спрашивает Хеймитч. - Ну, все, хватит! – перебивает его Пит, - Ты в стельку пьян, пора домой. Он хватает пьяного ментора под руку и тащит в направлении его дома. Хеймитч пытается сопротивляться, но его ослабленная физическая подготовка и в трезвом виде проигрывала силе Пита. - Я сейчас вернусь! - кричит Пит через плечо. - Не слишком долго возись с ним! – отвечаю я. Ментор прав – я не привыкла отмечать свой день рождения, как это делали дети из города. В Шлаке единственным благом в этот день являлось то, что ты мог подписаться на большее количество тессеров и целый год с горем пополам кормить свою семью. Подхожу к тому месту, где стоял Хеймитч и прислоняюсь к ограде. Только теперь я замечаю, что на кустах, привезенных Питом из леса, после возвращения из Капитолия, распустились нежные бело-желтые цветы. Примрозы. Такие же хрупкие и маленькие, как моя сестренка, получившая от них свое имя. В горле появляется ком. Словно это Прим заставила их цвести под моими окнами в этот день. Не могу долго смотреть на эти кусты. Отворачиваюсь от них и прохожу чуть дальше, в направлении ворот делающих Деревню победителей закрытой от всего города. Вдалеке я вижу девочку, быстро шагающую в моем направлении. У нее в руках какие-то сумки с вещами, а на лице сияет довольная улыбка. Приглядываюсь внимательнее и узнаю Ливи – мою бывшую соседку из Шлака. Она подросла и немного изменилась внешне, но в целом, осталась такой же жизнерадостной, как раньше. Трудности не сломили ее, чему я несказанно рада. - О, Китнисс, привет! – добродушно кричит она, завидев меня издалека. - Привет. Что случилось, почему ты здесь с самого утра? – спрашиваю я. - Новый мэр выделил нам дом в Деревне победителей, представляешь? – в ее голосе слышатся нотки радости. Ничего себе! Значит, к нам подселяют соседей. Нашу Деревню не только не собираются сносить, но и наполняют ее новыми жителями. После моего возвращения из Капитолия, я несколько раз замечала, что в соседних незаселенных домах горит свет. Но Сэй говорила, что там временно живут рабочие, занимающиеся восстановлением дистрикта. Впервые на своей памяти я вижу здравое решение жилищного вопроса в Двенадцатом. - Так мы с тобой снова будем соседями, - стараюсь, чтобы мой голос звучал дружелюбнее и, судя по реакции Ливи, у меня это получается. - Не совсем, - бойко отвечает она, - Наш дом находится дальше по улице. Китнисс, он такой большой! Намного больше дома дяди, в котором мы жили несколько недель после возвращения! - Я думаю, что жертва, которую принес твой отец намного больше обычного каменного дома, - честно говорю я. Сальная Сэй рассказывала, что отец Ливи погиб в сражении с капитолийцами, а ее мать осталась одна с двумя детьми на руках. Дом не компенсирует потерю кормильца. - Но все-таки они помнят о нем. Если бы с ним что-то случилось во время работы в шахте, никто бы нам не помог, - Ливи вмиг становится серьезной. Прямо как Прим. После моего возвращения с Голодных игр сестру было не узнать. Дети из нищих дистриктов Панема взрослеют за одну ночь. Я прекрасно помню, как после смерти отца нас смогли прокормить только мои находчивость и ловкость, подкрепленные надеждой, которую подарил мне Мальчик с Хлебом. - Раньше все было по-другому. Ты права: лучше небольшая помощь, чем никакой, - соглашаюсь я. К нам подходит Пит. Нежели, он, наконец, справился с Хеймитчем? - Привет, - он улыбается и подмигивает Ливи, - Как твои дела? - Спасибо, хорошо, - снова радостно щебечет девочка. - Это наша новая соседка, - быстро говорю я, - Они заселяют пустые дома в Деревне победителей. - Отличная новость! – Пит и берет меня за руку, - Давно пора было открыть этот район для других семей. - Ну, мне пора, а то мама заждалась, - говорит Ливи, и быстро прощается с нами. Когда мы отходим на достаточное расстояние я спрашиваю у Пита, что он действительно думает о новых соседях. - Ты же знаешь, мне никогда не нравилась эта изоляция, - отвечает он, - А теперь мы будем не одни. Единственный, кто плохо воспримет эту новость – Хеймитч. Для него, чем меньше народу вокруг, тем спокойнее. Я улыбаюсь и киваю. О том, что к уединенному заключению, ограниченному кругом самых близких людей я без труда привыкла, решаю промолчать. Когда мы входим в лес, солнце уже высоко в небе. Я уверенно шагаю по зеленой траве, но Пит все же придерживает меня за руку. К счастью, большую яму на Луговине, в которую скидывали остатки сгоревших тел, уже засыпали землей. Однако по моему телу пробегает холодок, когда мы проходим мимо нее. Я все еще не решаюсь воспользоваться прямой дорогой в чащу и провожу Пита через лазейку в ограждении, которая находится ближе к моему старому дому в Шлаке. - Это опасно – находиться так близко к лесу и не иметь никакой защиты от диких зверей, - замечает Пит. - Как будто раньше было по-другому, - отмахиваюсь я, - То, что ты ни о чем не знал, не уменьшало угрозу твоей жизни. Когда это ограда вокруг Дистрикта-12 была подключена к напряжению? Власть никогда не думала о безопасности людей. Разве что после появления Ромулуса Треда ограждение привели в действие, и то исключительно для того, чтобы поймать меня в лесу. Но и это им не удалось. - И все же, нужно бы поговорить с Бити, чтобы он что-то придумал, - тихо говорит Пит. Я молча шагаю вперед. Этот парень очень далек от моих соображений о безопасности. Чем дальше в чащу мы заходим, тем тяжелее мне становится ступать на больную ногу. Капитолийская трость создает дополнительные помехи при ходьбе, и я оставляю ее в глубоком дупле, в котором когда-то прятала один из луков. Дальше иду, опираясь о деревья или придерживая Пита за руку. В целом, получается неплохо. Когда мы останавливаемся, чтобы перевести дыхание, я замечаю, что Пит с восхищением рассматривает кроны зеленеющие деревьев, мшистые холмики и цветущие кусты земляники. Весна – прекрасная пора для творческого человека. Особенно, в этих лесах. Сейчас, когда природа полностью ожила после зимней спячки, каждый куст наполнился жизнью. Возле зарослей дикого шиповника проскакал дикий заяц, вдали, за густыми ветками клена видно пасущегося оленя, стая соек-пересмешниц перелетает из одного дерева на другое, разнося какую-то свою незамысловатую песню. Конечно, Пит не замечает и половины живности – для этого нужен глаз охотника. Да, и многих животных мы с ним попросту распугиваем своими громкими шагами. Но не заметить всех он просто не может. Атмосфера сейчас совсем не похожа на ту, что была на арене Голодных игр. Сквозь листву пробираются лучи теплого весеннего солнца, мы никуда не спешим и за нами никто не охотится. Я специально держусь подальше от холмов и тех участков леса, где встречала хищников, чтобы оградить нас от неприятностей. Первое время, восхищение Пита настолько велико, что мы почти не говорим. Только когда я предлагаю остановиться, чтобы поесть, и мы садимся на поваленное дерево, у нас завязывается разговор. - Какие красивые цветы, вон там, возле камней, - говорит Пит. Он откусывает кусок сандвича и указывает на цветущую камассию. Помнится, несколько раз ее луковицы становились для моей семьи частью ужина. - Их, кстати, можно есть. Хочешь нарисовать их в аптекарской книге? – аккуратно спрашиваю я. - Я постараюсь их запомнить, но не могу ничего обещать. Иногда мне кажется, что я просто забыл что-то важное, и как только вспомню это, ко мне вернется способность к рисованию, - рассказывает он. - Когда-то, в тренировочном центре, ты сказал мне, что научился рисовать, потому что имел дело с пирогами. Может, стоит попробовать глазировать их снова? – спрашиваю я, пережевывая яблоко. - Можно, конечно. Только сначала нужно определиться с тем, какой пирог печь. Какой бы ты хотела попробовать? «Лишь бы меня накормить!». Словно я знакома со всеми их разновидностями! Мне бы подошли и булочки с вареньем, а пирогов Пита я никогда не пробовала. - Однажды, когда мы с Прим под Рождество гуляли по главной улице, рассматривая сладости, на витрине пекарни стоял пирог, разукрашенный белыми и синими снежинками. Кажется, он был с ягодами, - вспоминаю я, - Мне тогда очень хотелось его попробовать. - Почему именно его? – спрашивает Пит, - Там было много разной выпечки повкуснее. - Потому что на нем снег был таким белым, каким я видела его только в лесах и на вершинах гор. В Двенадцатом никогда не бывало чистого снега – весь в угольной пыли. Он понимающе кивает. - Было бы хорошо, если бы ваша семья всегда жила по соседству с нами. Я бы мог больше времени проводить с тобой. Еще тогда. Может быть, набрался смелости и рассказал о своих чувствах. - Тогда бы я выросла обычной девочкой из города, не умела охотиться и распознавать съедобные ягоды. Мы бы проиграли в Голодных играх и не развязали восстание. Все было бы по-другому, - я беру в руку лук и поднимаюсь на ноги, - Отдохни здесь еще немного, а я попытаюсь что-нибудь подстрелить. Мне не хочется думать о том, что случилось бы, живи я так, как сказал Пит. Несколько лет рядом с ним могли бы стать сказкой. А что потом, когда неподготовленная девочка из Дистрикта-12 попала бы на арену и там умерла? Была бы жива Прим, работал бы Гейл в забое, спился бы окончательно Хеймитч? Отхожу подальше от Пита, пропуская мимо ушей его слова о том, что мне нужно быть осторожней из-за больной ноги. Она, конечно, болит, но я с полной уверенностью могу сказать, что бывало и хуже. Иду аккуратно, кое-где цепляясь рукой за ветки деревьев. Едва Мальчик с хлебом скрывается из вида за густыми кустами, я замечаю в зелени травы серо-бурую шерсть. Небольшой заяц притаился в ложбине, словно почувствовал опасность. Но я-то знаю, что это не так, иначе его бы и след простыл. Если сейчас я снова струшу и не пущу в него стрелу, он точно сбежит и мне снова придется возвращаться домой с пустыми руками и заниженной самооценкой. Чего мне бояться теперь? Ведь здесь Пит – пусть и не лучшая защита в лесу, но рядом с ним исчезают мои кошмары. Хватит дрожать. Поднимаю лук с заранее заготовленной стрелой, прижимаю к щеке тетиву и с тихим свистом выпускаю в цель. Конечно, это не мой фирменный выстрел в глаз, то тоже сгодится. Когда мертвый заяц валится на землю, я подхожу к нему и осматриваю тушку. Стрела вошла недалеко от сердца. Сегодня главное не моя меткость, пусть даже это легкая добыча. Действительно важно то, что я снова могу охотиться. Моя рука не дрогнула. Кладу дичь в сумку, поправляю лук и двигаюсь дальше. Проходит всего треть часа, а я уже подстрелила двух диких фазанов и покусилась на небольшого кугуара, правда, скорее, для защиты Пита. Но он вовремя опомнился и ушел глубоко в лес. Иногда мне кажется, что интуиция у животных развита лучше, чем у людей. Когда я возвращаюсь к тому месту, где оставила Пита, сердце уходит в пятки – его там нет. Сразу отбрасываю варианты о том, что его утащил на себе гигантский гризли или разорвала на мелкие кусочки рысь. Такого просто не может быть. Он отошел куда-то, вот и все. Прохожу мимо ствола поваленного дерева, на котором обедали мы с Питом и замечаю, что кто-то выложил на нем стрелку из переплетенных между собой веточек и придавил ее камнем, чтобы не улетела от порыва ветра. Если воспринимать стрелку не как проявление творческой натуры, то она должна указать мне направление. Теперь мои опасения о том, что Пита унес гризли не такие беспочвенные. Этот парень хоть понимает, что в лесной чаще не безопасно? Он же сам недавно говорил мне о заборе вокруг дистрикта. Сцепляю зубы и стараюсь как можно быстрее двигаться в указанном Питом направлении. Надеюсь, с ним все в порядке. Пробираюсь по холмам, раздвигая руками густые ветки. Вроде бы, Пит шел именно этим путем – то тут, то там попадаются сломанные кустарники и затоптанные побеги травы. Когда я выхожу на поляну, тут же понимаю, что это земляничник, который я нашла много лет назад для того, чтобы время от времени радовать ягодами Прим и продавать их мэру Андерси. Солнце находится в зените и ярко освещает небольшую поляну, сплошь усыпанную цветущими кустами. Посреди нее, спиной ко мне, стоит Пит и крутит что-то в руках. Он жив, но это ненадолго! - Чтоб тебя, Пит! – кричу я, волочась через поляну, к нему навстречу, - Я ненавижу, когда ты уходишь от меня непонятно куда! Здесь же опасно! Ты хоть понимаешь, что тебя мог убить какой-нибудь дикий зверь?! Ты совсем потерял… Осекаюсь, потому что Пит поворачивается ко мне и протягивает то, что держал в руке. Это не букет цветов и не буханка хлеба. Это сверкающее в ярких солнечных лучах золотое кольцо. - С днем рождения, - второй раз за день говорит он и улыбается, в то время как у меня внутри, кажется, все замирает. Не слишком ли рано дарить мне обручальное кольцо? Ведь он сам говорил, что нам не нужно торопиться. - Это что, из Капитолия? – я задаю свой вопрос так тихо, что он едва может его расслышать. - Это не обручальное кольцо, расслабься, - говорит Пит с некоторой долей разочарования, - Я купил его перед отъездом из столицы. Думал, тебе понравится. Вот и все. - О, это замечательно, - подхожу ближе и протягиваю руку. Спустя мгновение, у меня на ладони сверкает золотое колечко. Пит прав, оно вовсе не похоже на мое обручальное кольцо с капитолийских предсвадебных приготовлений. На ободке я вижу искусно вырезанный лук со вставленной в него стрелой. Он такой миниатюрный, но, кажется, я могла бы из него стрелять, стань меньше ростом. - Разве после моего поступка в Капитолии не запретили все, связанное со стрельбой из лука? – улыбаюсь я. - Может быть, это последняя вещь с его символикой, - пожимает плечами Пит, - Тем лучше. Значит, это кольцо уникальное. Ком в горле, возникший после того, как я увидела в его руках это украшение, исчез. Пит не зовет меня замуж, значит, можно расслабиться и не думать о будущем слишком серьезно. Раз так, я надеваю подарок на палец и делаю еще один шаг к своему Мальчику с хлебом. Обвиваю руками его шею и утыкаюсь носом в плече. - Спасибо, - шепчу так тихо, чтобы мог услышать только он. Хоть рядом никого нет, в моей памяти еще живет эпизод поцелуя с Гейлом, который демонстрировал мне по телевизору президент Сноу, - Прости, что испугалась. - Глупости. Я понимаю, что ты не готова к серьезным отношениям, вроде настоящей помолвки, - Пит поглаживает меня по спине, - Да и я сам не готов. Посмотри на меня – я же психически неуравновешенный человек. - Который может меня убить, - добавляю я, - Но и я не промах. Буду целиться в белку – пристрелю тебя и не замечу! – отстраняюсь от Пита и заглядываю в его глаза. В ярком солнечном свете шрамы на его лице, оставленные огненной бомбежкой видны особенно хорошо. Наверное, мои сейчас выглядят не лучше. - У меня есть одна мысль, - вдруг смеется Пит, - Я официально заявляю тебе, во избежание подобных ситуаций, что никогда не стану сам делать тебе предложение выйти за меня замуж. Даже, словом не намекну. То есть, когда через сто с лишним лет ты захочешь этого сама, то должна будешь сделать все вместо меня. - Ты серьезно? – его слова похожи на бред, но в них кроется мое спасение. - А что, ты не согласна? - Согласна, конечно! – это значит, что я смогу вздохнуть с облегчением и не пугаться каждого романтического жеста Пита. - Вот и хорошо, - говорит он и указывает на мою сумку, - А ты что мне принесла? - Пару свежих тушек, - трясу ею перед его носом, - Нужно только их освежевать. Пит перехватывает сумку, бросает ее на землю и крепко сжимает меня в теплых объятиях. - Поздравляю с началом сезона охоты, мисс Эвердин! – шутливо говорит он. Через несколько минут я сижу на поросшем мхом камне и отделяю заячью тушу от внутренностей с помощью острого охотничьего ножа. - Я только одного не могу понять – зачем ты пришел на эту поляну, отдать мне кольцо? Знаешь же, я не поклонница сладких признаний на цветущих лужайках. - Просто это место много значит для меня, - признается Пит, стоящий чуть поодаль, - И единственное место, которое я знаю в лесу. Его слова заставляют меня задуматься. Когда это Питу доводилось побывать в лесах? Да еще и зайти так далеко. - Ты бывал в этих краях? - Да, всего один раз много лет назад. Потому я сам удивлен, что смог его найти. - Что ты здесь забыл? – не унимаюсь я, - И как пролез под забором? - Дело не хитрое, если наблюдаешь за кем-то и повторяешь за ним, - пожимает плечами Пит. - И за кем же ты наблюдал? - Ну, в общем-то, за тобой. Такое ощущение, что на меня вылили ушат ледяной воды. Я перестаю заниматься зайцем и непонимающе смотрю на Пита. - Это случилось за несколько лет до Голодных игр, - рассказывает он, - Тогда нам было по четырнадцать лет. Я долго следил за тобой в городе. Затем, начал ходить за вами с сестрой в Шлак, чтобы посмотреть, где вы живете. Однажды, я заметил, что после школы ты выскальзываешь из дома и идешь на Луговину. Тогда я не осмелился идти за тобой. Но через пару недель, когда в холодный дождливый день ты снова собралась туда, я последовал за тобой. Хотел дать тебе свой дождевик, чтобы не промокла, и может быть заговорить… Я знал, что ты ходишь в лес, потому что мой отец как-то поделился со мной жареной белкой, которую купил у тебя. Я хотел тебе помочь. Когда ты уже скрылась за ветками, пробрался под забором в том же месте и пошел за тобой. Меня никто не заметил. Наверное, потому, что шел сильный дождь. Я следовал по лесу на достаточном расстоянии, чтобы не потерять тебя из вида. Когда ты вышла на поляну с ягодами, мне пришлось притаиться за деревьями, чтобы собраться с силами перед встречей с тобой. Я представлял, как сильно ты удивишься, увидев меня в лесу… но вдруг, словно из моего кошмара, из-за деревьев появился Гейл. Высокий и сильный, с луком, как и ты. Он что-то сказал тебе, вы засмеялись и покинули это место. Вам не был страшен дождь. А я остался там, за деревьями. Но я тогда не знал, что самое страшное ждет меня впереди. Оказалось, что дороги назад я не помню. Так и блуждал до самой ночи, пока случайно не наткнулся на знакомый пень. Когда пришел домой, отхватил от мамы, - Пит запинается и смотрит куда-то вдаль, - Как все переменилось. Сейчас я здесь, с тобой… Если раньше я чувствовала себя его должницей из-за хлеба, то теперь мне ужасно стыдно и противно. Мне всегда казалось, что Пит – представитель школьной элиты, но оказывается, он готов был сделать для меня что угодно. Это я ужасно поступала с ним и его чувствами. - Я просто не знаю, как извиниться перед тобой, - честно признаюсь я. - Глупости, Китнисс. Это было очень давно, - Пит замечает мое смятение и начинает оправдываться, - Тем более, может, этого и не было. Может быть, это воспоминание – следствие охмора. Только вот это было на самом деле. Если подумать, я помню этот день. - Весна в том году была холодная и сырая, и перешла в такое же лето, - говорю я, - Прим сильно заболела, а у нас не было денег на лекарство от воспаления. Когда стало ясно, что мамины травы не помогут, мы с Гейлом договорились пойти в лес и постараться поймать как можно больше дичи на продажу. Он отправился туда чуть раньше, а я за ним. Было очень холодно. Я продрогла до костей. Но перед Гейлом не подавала вида, чтобы не расстраивать его, а то он бы отправил меня домой. Вот как это было. - Понятно, - Пит подходит ко мне и присаживается рядом. Так мы и сидим, пока я не заканчиваю разделывать пойманную дичь. Даже если Питу гадко на это смотреть, он не подает вида. Когда я заканчиваю и складываю все в сумку, он поднимается на ноги и подает мне руку. - Как ты чувствуешь себя после прогулки? – спрашивает он. - Замечательно, - признаюсь я, - Все благодаря тебе. - Благодаришь меня за то, что распугал всех животных вокруг и заставил тебя волноваться? - Нет, за то, что ты согласился помочь мне преодолеть свои страхи. И за то, что не пошел со мной охотиться. Тогда бы мы точно вернулись домой с пустыми руками - отшучиваюсь я. - В этом я безнадежен, - Пит улыбается и начинает идти вперед. - Мы еще поработаем над твоими умениями, - обещаю я, - А пока, просто поверни направо, а то ты ведешь нас к склону. Теперь мы оба заливаемся смехом. Когда мы выходим на опушку, я нахожу дупло, в котором спрятала костыль и достаю его оттуда. Пит отпускает мою руку, но я позволяю себе догнать его и поцеловать, прежде чем мы покинем лес. Солнце клонится к земле, когда мы возвращаемся в Деревню победителей. Пит заметно устал, но я не хочу отпускать его домой. - Давай зайдем ко мне и выпьем чаю, - предлагаю я. - Говоришь как Эффи, - улыбается Пит, - Конечно, пойдем. Все, как ты пожелаешь. Мы поднимаемся по ступенькам, отпираем дверь и заходим в дом. Я снимаю оружие и отправляюсь в кухню, чтобы разложить дичь и поставить чайник. На столе стоят несколько коробок. Рядом с ними лежит конверт. - Интересно, что в них? – спрашиваю я, поворачиваясь к Питу. - Твои подарки, - говорит он, - Самый большой от меня. Я нетерпеливо развязываю ленту, перетягивающую коробку и снимаю крышку. Внутри – красивейший торт в зеленой глазури, имитирующей цветочную поляну с аккуратно выведенной надписью: «С Днем Рождения Китнисс!». - К сожалению, на нем нет снежинок, - говорит Пит. - Он прекрасен и без них, - искренне признаюсь я. - Если бы рисовать на холсте было так же легко, - голос Пита теряется в громком стуке в дверь, - Я посмотрю, кто пришел, а ты займись остальными подарками. Их принесла Салли, потому, скорее всего один от нее. Впервые за очень много лет, у меня выдался хороший день рождения. Я нашла в своей жизни немного равновесия и начала отогреваться в объятиях Пита. И кто бы там не пришел, он не сможет этого испортить. Беру в руки конверт. Это письмо от мамы. Бережно засовываю его в карман брюк, чтобы прочитать, когда останусь одна. Затем протягиваю руки к маленькой коробке. Как и говорил Пит, это подарок от Сальной Сэй. Баночка малинового варенья, перевязанная красивой бежевой тесьмой. Собираюсь достать ее, как вдруг слышу до боли знакомый жеманный капитолийский выговор и отскакиваю в угол, словно испуганный зверь. - Где же виновница торжества? – спрашивает незнакомый писклявый голос. - Она не готова к встрече, - продолжение того, что говорит Пит я не могу расслышать за шумом возни. Как я могла так сильно ошибаться? Капитолий никогда не оставит меня в покое. У меня кружится голова. Я с трудом дышу. Тем временем, в прихожей слышатся шаги нескольких пар ног. - Ну, что ты? Я уверен, Китнисс будет рада увидеть нас снова, - произносит более низкий голос. Раньше, чем его обладатель появится на пороге моей кухни, я уже знаю кто это. Человек, которого я меньше всего хочу видеть у себя дома сегодня, да и вообще когда-либо. Цепляюсь обеими руками за столешницу, чтобы не упасть и изо всех сил стараюсь не заплакать от отчаяния. Недолго Сойке-пересмешнице довелось порхать на свободе. Скоро ее снова поймают умелые руки и посадят в красивую, но маленькую клетку.