***
Утро добрым не бывает. Ну, не всегда, правда. Но именно утро того дня кардинально отличалось ото всех в моей жизни. После этой ночи мой скептический взгляд на мир пошатнулся. Мне было абсолютно непонятно, что всё это значит. Я всё никак не мог вспомнить, как же я с улицы пришёл домой и уснул. Пытался вновь и вновь, но итог один — пустота. От этого становилось немного жутко. Как-то невольно я стал задумываться над словами дяди. Но скептицизм, наработанный годами, даёт мне быстро опомниться и понять, что всё это просто бред и небольшое помешательство на фоне простуды, а я уже чувствую, что у меня температура. Кое-как поднявшись с кровати, ползу по стенкам в ванную. С горем пополам приняв душ, я кое-как добираюсь до кухни, где уже завтракает дядя. — Доброе утро Саск… Боже праведный! Что с тобой?! — лицо дяди резко приобретает весьма обеспокоенный вид. Он бросается ко мне, а я в этот момент просто сползаю по стенке, не понимая где я нахожусь и что вообще происходит. — Да ты весь горишь! — я чувствую холодную, нет, ледяную руку дяди на своём лбу. Глаза я никак не могу открыть, настолько сильно болит голова, а жуткая агония пожирает тело изнутри. — Я вызываю скорую! — это было последнее, что я услышал тогда, перед тем как моё тело просто рухнуло на пол, провалившись в горящую тьму.***
Открыв глаза, я понимаю, что лежу в своей кровати. Всё кости жутко ломит, голова адски болит, в глазах всё плывёт. Единственное, что я могу немного разглядеть — это силуэт дяди, сидящего около меня. Шевелюсь, отчего дядя сразу обращает свой беспокойный взор на меня. — Это же надо было довести себя до такого? Почему ты мне не сказал ещё ночью, что у тебя температура? Да я и сам не лучше. Дурак. Думал, что это ты так ото сна отойти не мог, а это оказалась температура. Я понимаю, что дядя чувствует себя жутко виноватым передо мной. Хотя он совсем не виноват. Это же я сам вымок до нитки и так сильно простыл. Может, он просто винит себя за то, что не уследил за мной? Скорее всего. — Тебе вкололи жаропонижающее. Прописали лекарства. Так что, будем тебя лечить, — голос дяди очень грустный и обречённый. Мне подумается, что будет неплохой идеей попытаться как-то подбодрить его. Но тут я вспоминаю, что подобные вещи у меня плохо получаются. — Дядя Обито. Не нужно себя винить. Ты ни в чём не виноват. Мне самому надо было одеться по погоде, тогда бы не заболел. — А я не проследил, — грустный вдох, затем снова удручённое выражение лица. Я уже не мог смотреть на эту кислую физиономию родственника и, каким-то чудом найдя в себе маленькую каплю силы, сел на кровать и, положив руку ему на плечо, сказал: — Дядя Обито. От твоего кислого выражения лица мне уж точно лучше не станет. Ты так и себя в хандру вгоняешь и меня за собой тянешь. Так не пойдёт. Ты лучше приготовь мне что-нибудь. Да и сам поешь. — Мне нужно идти на работу. Прости, Саске, — дядя всё с такими же грустными глазами встаёт и идёт к выходу из моей комнаты. — Через полчаса приедет Итачи. Он тебе что-нибудь приготовит. Поправляйся. Дядя выходит из комнаты, а я снова ложусь на кровать. Голова всё ещё жутко болит, даже немного подташнивает. Глаза всё ещё лишены чёткости зрения, да и слова слышаться, как сквозь воду. Всё тело жутко ноет. У меня хороший иммунитет, поэтому болею редко. Но каждая моя простуда проходит для меня очень трудно с последствием в виде бронхита. Жуткая вещь, если честно. Лёгкие и рёбра постоянно болят от кашля, всё горло от этого же дерёт. Короче, приятного мало, точнее вообще нет. В такие моменты моей беспомощности дядя всегда со мной рядом и каждый раз жутко корит себя за то, что со мной случилось. Он винит себя во всём плохом, что со мной происходит. И неважно, был ли это обычный синяк после драки или сломанная рука, он всегда винит себя, мол, недоглядел. Он всеми силами пытается оберегать меня, заботиться обо мне, но зачастую сильно перегибает палку. А иногда из-за большого наплыва работы, я его неделями не вижу. И за это, кстати, он тоже себя корит. Думаю, теперь немного понятно, почему я не особо люблю своего дядю. Его чрезмерная забота у меня уже в печёнках. Да и постоянные проповеди по религиозной и духовной тематике выводят из себя. Я не знаю, почему дядя так стремится сделать из меня праведника? Я пытался понять, даже спрашивал у Итачи, но тот говорит, что дядя и его пытался склонить к тому же, что на это не стоит обращать внимание, что надо жить своими принципами и взглядами. Собственно, я так и делаю. Под потоком собственных мыслей, сам не замечаю, как проваливаюсь в беспокойную дремоту, и просыпаюсь от того, что слышу стук входной двери. Не проходит и пяти минут, как в мою комнату влетает брюнетка с большими чёрными глазами и, будто находясь в бреду, подбегает ко мне и прикладывает ладонь к моему лбу. Н-да, эту девушку сложно не узнать. — Саске-кун! Боже, какой ты бледный! Нам позвонил Обито-сан и сказал, что ты тяжело заболел! Я думала с ума сойду! Мы на всех парах с Итачи неслись к тебе! Ты главное лежи и отдыхай! Я сейчас приготовлю твой любимый томатный суп! Потрепав мне волосы, она выбегает из комнаты. Да, эту немного неадекватную особу я знаю уже давно. Шизуне — жена моего старшего брата. Очень милая, добрая и заботливая девушка. И самое главное, она совсем не похожа на тех распутных особ, которых Итачи обычно приводил в дом, чем неимоверно раздражал меня и дядю. Но, когда два года назад он пришёл домой с этой девушкой, мы с дядей поняли, что именно она идеально подходит Итачи. Она прекрасный повар, умелая швея, отличный врач, да и просто хорошая хозяйка. Но несмотря на всё своё спокойствие, она могла быть и весёлой, немного шумной, а порой и грубой, если Итачи выводил её чем-то, что случалось крайне редко. Короче, пара классная. Тут даже спорить не стану. Уже жду не дождусь, чтобы погулять на свадьбе брата. А то расписаться-то они расписались, а вот церемонию решили перенести. Кстати, о брате. Вот и он появляется в моей комнате с типичным для него спокойствием на лице. — Ты как, братишка? — Паршиво, — немного усмехаюсь в ответ. — Знаешь, я почему-то совсем не удивлён, что ты так заболел. — Может, потом поязвишь? Мне и так хреново. — Я вижу. Ты на приведение похож. — Что, реально дерьмово выгляжу? — Это ещё мягко говоря… Да, кстати, чуть не забыл сказать. Я позвонил твоим учителям и сообщил о твоей болезни. Так что, как только поправишься, так сразу в школу на сдачу анатомии и истории. — Спасибо, Итачи. Мне ещё проблем с учёбой не хватало. — Ах, да. Ещё кое-что. Мы когда в подъезд заходили, встретили Шикамару. Он сказал, что зайдёт сегодня вечером навестить тебя. — Как великодушно со стороны его ленивого величества, — сам не знаю, почему, мне жутко смешно от этих слов. — Ладно. Отдыхай. Если что, зови. Я у себя. — Хорошо. Лучших нянек и желать нельзя. Шизуне постоянно проверяет температуру, даёт мне лекарства строго по часам, вкусно кормит и просто поддерживает одной только своей улыбкой. Итачи периодически заходит, рассказывая, как очередная ненормальная приставала к нему, и как Шизуне ловко вправляла ненормальной фанатке челюсть. Иногда брат приходил с ноутбуком и показывал на нём смешные видео или какую-то в край абсурдную переписку с очередной фанаткой. Всё это даёт мне сил для выздоровления. Собственно, вечером ко мне заявляется Шикамару с огромным пакетом фруктов. Что-что, а если он планирует навещать, то никогда не припрётся с пустыми руками. Он мне рассказал, как Карин и сегодня сделала ему весь мозг не только с очередной просьбой о свидании, но и о причине отсутствия самого объекта воздыхания, то есть меня. Также рассказал, что Наруто на некоторое время уехал за границу вместе с отцом. И что он просил передать мне, чтобы к его приезду у меня была девушка. Ну, что могу сказать, Наруто — это Наруто. Шикамару просидел у меня около часа, а затем как-то странно ушёл, сказав лишь следующее: — Уж очень я хочу посмотреть, как она выкрутится в реальной жизни. Оставив мой мозг с новой пищей для размышления, Шикамару, загадочно улыбаясь, уходит. А я потихоньку начинаю догадываться, о ком говорил друг. За всем этим я и не замечаю, что время уже под десять часов вечера. Шизуне зашла, смерила мне температуру и, потрепав мне волосы, пожелала спокойной ночи. Через пару минут заглянул Итачи с таким же пожеланием. Вот так, прибывая в хорошем расположении духа, я засыпаю.***
Просыпаюсь от сильного грохота. Резко сев на кровать и открыв глаза, вижу, что окно в моей комнате открыто нараспашку и стучит со всей дури об стены от порывов ветра. Нехотя, встаю, чтобы закрыть окно. Закрыв его, замираю на месте от одной мысли, которая резко приходит мне в голову — окно я плотно закрыл после ухода Шикамару. Как оно могло открыться? Мне становится немного не по себе. Но, встряхнув головой, думаю, что скорее всего окно открыла Шизуне, чтобы в комнату прошёл свежий воздух. Становлюсь к окну спиной и тут же вижу перед собой уже знакомую мне женскую фигуру. От неожиданности я чуть ли не кричу и отшатываюсь к окну. — И тебе доброй ночи, Учиха Саске. — голос подтверждает мои догадки. — Опять ты? — меня уже начинает бесить мой глюк, хоть я и вижу его всего второй раз. — Может, тон сменишь? С девушкой всё-таки разговариваешь, — голос её звучал так же низко, как и тогда, только сейчас в нём можно уловить нотки недовольства и явного раздражения. — Какая ты девушка? Ты всего лишь глюк моего больного ума. — А-а-а, так вот какую политику ты решил избрать. Хм, интересно. Скептицизм в тебе весьма силён. Его не так просто будет прогнуть. Но я тебя уже предупредила; поверь или сойдёшь с ума. — Да что за бред ты несёшь?! — не знаю, почему, но её слова меня не на шутку разозлили. — Ты всего лишь галлюцинация, вызванная повышением температуры в моём организме! Так что, будь так добра, исчезни! Я настолько уверен в том, что она сейчас исчезнет, что направился к кровати для продолжения сна, но тут эта особа за секунду оказывается около меня и даёт мне такую неслабую пощёчину. От удивления я аж присел на край кровати. Щека болит, жжёт, пульсирует. И я это абсолютно чётко и явно ощущаю. — Ну, теперь ещё есть какие-то сомнения в том, что я не глюк? — девушка стоит около меня, скрестив руки под грудью. Я знаю, чего она ожидала услышать от меня. Но я не хочу и не собираюсь признавать, что это всё не бред, а самая настоящая реальность. Вскакиваю с кровати и бегу в ванную. Я чётко определил для себя: я умоюсь холодной водой и посмотрю в зеркало, если пощечина будет, я признаю, что девушка — не глюк, если же не будет, то весь мой привычный мир останется нетронутым. Умывшись, я закрываю глаза. Честно говоря, немного боязно открывать их. Но, всё-таки вспомнив о том, что я не трусливая баба, резко открываю их… Ноги подкашиваются, приходится схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть… Мать вашу! Быть того не может! Да как так?! На моей правой щеке красуется большое красное пятно, которое всё ещё крайне ощутимо болит. Я ещё раз трясу головой и смотрю на себя, но в отражении за мной я замечаю эту особу, отчего я снова едва не падаю на пол, подавляя крик. — А теперь есть какие-то сомнения? — на лице девушки красуется довольная ехидная улыбка. Как же это бесит. Теперь я могу детально рассмотреть её. При всей бледности своей кожи, она довольно красива: длинные, идеально прямые, чёрные волосы, тонкие изогнутые чёрные брови, большие яркие золотисто-карие глаза, аккуратные алые губы, местами резкие черты лица и небольшая родинка над верхней губой справа. — Ну, что, насмотрелся? — теперь её лицо выражало раздражение. — Пошли, есть разговор. Похоже, как бы я не отрицал всего этого, оно никуда не денется. Но всё же я лелею надежду в душе, что это бред от жара. Как же мне хочется, чтобы это было именно так. А пока мне больше ничего не остаётся делать, как, находясь в полном шоке, следовать за ней. Заходим в мою комнату. Она садится на стул, что стоит около кровати, а я просто сажусь на край своей кровати. Девушка несколько минут молчит и изучающе смотрит на меня, от чего я периодически дёргаюсь. — Что ж, Учиха, могу тебя поздравить. Первый этап своего испытания ты преодолел. Осталось ещё четыре, и ты, наконец, пройдёшь по своему пути истины… или безумия. Это как получится. — Мая. Без обид, но я вообще ничего не понимаю. — Что ж, это не удивительно. Таким, как ты, и не надо понимать. Но поскольку меня приставили к тебе, то это мой долг. — Какой ещё долг? — Провести тебя по пути истины, где ты найдёшь своё счастье, познаешь любовь и обретёшь гармонию в своей душе. Ну, или по пути безумия, где ты найдёшь только вечное одиночество и страх. — Так, погоди, я просто хочу уточнить. Ты — посланник или путеводитель, как там правильно, который должен заставить меня поверить во всю эту мистическую хрень и тем самым привести ко всему этому счастью или же несчастью? — Поздравляю. Взрослеешь на глазах. Второй этап тоже пройден. Осталось три. — Эм… поясни, о каких таких этапах ты говоришь? — Об этапах прозрения. Их всего пять: первый — признание, второй — понимание, третий — желание, четвёртый — страдания, пятый — прозрение. Первые два этапа ты прошёл гораздо быстрее, чем я ожидала. Но они самые лёгкие из всех. А вот последние три довольно трудные. Впрочем, ты и сам это скоро поймёшь. Я направлю тебя на третий этап. — Нет-нет, погоди! Ты можешь пояснить нормально, что это за этапы? — Если бы могла, так бы и сделала. Ты должен сам всё это понять. — И, что теперь? — А теперь, усни. — Что? — Усни! Глаза девушки резко начали светиться, прям как в прошлый раз. Я смотрю в них и… почему-то никак не могу оторваться. В теле появляется приятная слабость, глаза сами закрываются, и через минуту я просто падаю на кровать, проваливаясь куда-то во тьму. Через пару секунд, как мне кажется, открываю глаза и вижу, что стою посередине огромной поляны, которая, по всей видимости, находится где-то посреди леса. Небо ясное, солнце приятно пригревает, а лёгкий ветерок слегка треплет мои волосы, обдавая тело прохладой. Отчётливо слышен шелест листвы деревьев, что приятно успокаивает. Я невольно закрываю глаза и вдыхаю свежий воздух, и мне кажется, что с ним резким выдохом, из меня ушла простуда. Голова больше не болит, агония исчезла, кости больше не ломит. Чувствую прилив сил. Оглядываюсь и замечаю справа от себя еле различимый силуэт, что в тени деревьев. Медленно приближаюсь. Так этот силуэт — та девушка из моего сна. Розовые волосы, белое платье, худенькая фигура. Только в этот раз лицо у девушки есть, но она упорно смотрит вниз и не поднимает взгляда на меня. Я стремительно подхожу довольно близко, понимая, что уже нарушаю её личное пространство, и решаюсь заговорить: — Ты меня боишься? — Нет, — девушка отвечает довольно тихо. — Тогда почему ты на меня не смотришь? — Я не знаю. — Не бойся, я тебя не обижу. Посмотри на меня. Незнакомка медленно поднимает на меня свой взгляд… и я тут же замер на месте. И не от того, что она безумно красива, нет. Но она чем-то притягивает к себе. Большие зелёные глаза весьма выразительны, смотрят на меня с таким детским и невинным блеском, что это невольно завораживает. Аккуратные черты лица, по-детски милые черты, к которым мне почему-то безумно хочется прикоснуться. В глазах девушки читался небольшой страх и робость. Я решил не пугать её и отошёл на шаг назад. — Как тебя зовут? — Сакура. — Сакура? — Да. — Красивое имя. Оно тебе идёт, — от этого она смущается. На щеках появляется аккуратный румянец, который делает её ещё более милой. — Я — Саске. Она неуверенно перебирает своими маленькими пальчиками, стараясь не смотреть на меня. Мне кажется, или она дрожит? Именно с приходом этого понятия, моё тело резко, совершенно неосознанно, даже как-то инстинктивно, подаётся вперёд, а руки осторожно обхватывают её тонкую талию, заключая в объятия. Совсем ничего не понимаю. С чего это я полез к ней обниматься? Она и так меня боится, а я тут ещё… А собственно, что я вообще делаю? Что я хотел этим показать? Надо это прекращать. А то Сакура подумает, что я какой-то извращенец. Медленно, чтобы не напугать её, начинаю разжимать объятия… Но тут мне в нос ударил какой-то сладковатый запах. Не навязчивый, лёгкий, еле ощутимый. Я замер, пытаясь понять, откуда он. Наклонив голову, понимаю, что это запах её волос. Это запах вишни… Он подействовал на меня, как наркотик, ибо все остальные свои действия я совершенно не контролировал. — Не бойся. Я не причиню тебе вреда. А если кто-то захочет причинить тебе вред, я защищу тебя. Обещаю. И в эту самую секунду я почувствовал, как девушка перестала дрожать и неуверенно обняла меня в ответ. Её ручки мне показались такими лёгкими, тонкими и хрупкими, почти невесомыми. Я просто не мог понять, откуда в моём теле взялось такое странное, ранее мне незнакомое тепло, которое сосредотачивалось в районе сердца, отчего оно забилось немного чаще. Изнутри время от времени била странная дрожь. И я почти сразу понял, что это был страх. Страх причинить хотя бы малейший вред, малейшую боль этому хрупкому невинному существу. Я понял, что не хочу её отпускать, хотя бы на секунду. В тот момент и родилось то самое желание, желание никогда не покидать эту девушку, всегда быть с ней, защищать её. — Спасибо, — она сильнее прижалась ко мне, цепляясь своими тонкими пальчиками за мою рубашку на спине. И готов поспорить на что угодно, но я точно уверен, что она сейчас улыбается. — «Хм, поздравляю, Саске. Третий этап пройден. Остались два самых сложных этапа. Хотя, почему-то я уверена, что ты и их пройдёшь. Ведь ты не так прост, как кажешься».