Несмотря ни на что

Как только Гарри и Гермиона поняли, что запахло жареным, они быстро метнулись в сторону, так как через секунду в это самое место ударило уже другое заклинание Люциуса. Они бежали, не оглядываясь, прямо за их спинами летели проклятья. Малфои всерьёз были обеспокоены своей безопасностью и во что бы то ни стало хотели поймать непрошеных гостей. Спотыкаясь и падая, ребята бежали вперёд, чтобы побыстрей оказаться за пределами территории особняка. Не видя своего противника, Драко и его отец выкрикивали заклинания в пустоту, в надежде поразить свою жертву. Как только Гарри и Гермиона миновали ворота и отошли подальше, они, наконец, смогли остановиться, снять мантию невидимости и отдышаться. — Вот это марафон! Я давно так не бегал, — проговорил Гарри, от быстрого бега ему стало жарко и он уже хотел расстегнуть мантию, но вовремя остановился. — Ой у меня же под ней ничего нет! — и тут же захлопнул тёмную материю. Грейнджер покраснела, она на секунду представила, что бы она могла увидеть, если бы её друг не вспомнил о своей наготе. Гермиона поймала себя на мысли, что она была бы не против, если бы это произошло. Но хорошее воспитание тут же дало о себе знать, ей невероятно стало стыдно за подобные мысли, и краска в тот же миг прилила к её лицу: — Постой! — неожиданно вспомнила Грейнджер. — У меня в сумочке должна быть одежда твоего размера, — она стала ощупывать свои карманы. Гарри терпеливо ждал, он побыстрее хотел уже избавиться от этой треклятой зимней мантии и, наконец, не беспокоиться, что кто-то увидит его наготу. — Только не это! — прокричала Гермиона. — Сумочки нигде нет! Я, наверное, её обронила когда мы убегали. — Гермиона чуть не плакала. — Что ты такое говоришь? Ты уверена в этом? — Да! Она лежала вот здесь, — Грейнджер указала на карман пиджака. — А сейчас её там нет. Я сейчас, — с этими словами Гермиона выхватила из рук Гарри мантию невидимости и, прокричав ему. — Жди меня здесь, — исчезла, став невидимой. — Постой! Там же опасно! — Поттер кинулся за ней. В парке, который окружал особняк Малфоев, до сих пор были слышны проклятья. Драко и Люциус бегали по всей территории в поисках псевдо — министерских работников. Скорей всего, они догадались, что нарушители используют мантию-невидимку и надеялись всеми способами обездвижить врага. Гарри понимал, что в таком виде ему показываться нельзя, этим он может Гермионе только навредить. Ему ничего не оставалось делать, как ждать, изнывая от волнения за свою любимую. Грейнджер старалась вернуться к особняку той же дорогой, что они проделали с Гарри, убегая, чтобы найти пропажу. Свистящие повсюду проклятья мешали ей это делать, ей то и дело приходилось нагибаться чуть ли не до земли, чтобы не стать жертвой шального проклятья. Она бесконечно ругала себя за такую беспечность:«Ну как я умудрилась потерять сумку, тем более, после того, как меч оказался у нас?» Гермиона смотрела себе под ноги и старалась не шуметь, чтобы остаться незамеченной. Неподалёку бродил Драко, он выкрикивал заклинания, оглядываясь по сторонам. Они с отцом решили разделиться, чтобы охватить всю территорию особняка. Неожиданно Грейнджер прямо под ногами Малфоя-младшего увидела, что-то похожее на сумку. Она замерла. Гермиона присмотрелась внимательно и у нее не осталось сомнений — это была она. Теперь ей оставалось незаметно подойти к Драко и забрать то, что принадлежало ей. Отпрыск Люциуса высматривал свою жертву, переминаясь с ноги на ногу, внимательно прислушиваясь к постороннему шуму. Он надеялся, что нарушитель уже ранен и находится где-то рядом. Грейнджер небольшими перебежками подобралась к нему, присела и только драгоценная сумка оказалась у неё в руках, как Драко наступил на неё своей ногой. Гермионе ничего не оставалось делать, как резко выдернуть сумку из-под его ноги. Ждать когда он сам соизволит отойти в её положении было опасно. Драко при этом едва не упал, он сразу понял, что здесь кто-то есть. Как только сумка была у Гермионы она тут же бросилась бежать, ломая под собой сухие ветки. Малфой-младший отреагировал быстро, он успел понять куда направился нарушитель, и побежал в ту же сторону, не прекращая рассылать проклятья. Грейнджер уворачивалась как могла, но Петрификус Тоталус, который послал разъярённый Драко тут же настиг свою жертву и Гермиона без движения упала навзничь. Поттер первое время терпеливо ждал, надеясь, что его подруга вот-вот придёт. Но проходило время, а Гермионы всё не было. Перед глазами Гарри проносились страшные картинки, в этот момент у него вновь появился страх её потерять. Ни через полчаса, ни через час она так и не пришла. Поттер уже передумал все на свете: её схватили, пытают и самое страшное, что она уже мертва... Он бесконечно ругал себя, за своё малодушие, за то, что не смог остановить её. «Да провались этот меч пропадом, если из-за него я вновь потеряю свою любимую! Пусть лучше я исчезну навеки, но только она пусть будет жива!» — сокрушался Поттер, ходя из стороны в сторону, словно загнанный лев в клетке. Он и чувствовал себя загнанным в угол, потому что Гермиона не оставила ему выбора, бросив его здесь одного. Без мантии идти туда было опасно, уже битый час оттуда были слышны голоса Люциуса и Драко, и он просто умолял, чтобы они, наконец, прекратились. Затаив дыхание, Гарри прислушивался к малейшему шороху, боясь услышать крик Гермионы, но, к счастью, ничего подобного не было, иначе его бы и семеро не удержали. Поттер сел на землю, обхватил колени руками, и словно слова из молитвы без конца повторял: — Хоть бы она вернулась, только была бы жива. Ругая себя и её, заламывая руки и кусая губы в кровь, Гарри продолжал ждать. Голоса из леса больше не доносились. Он встал с холодной земли и решительно направился к особняку. Сомнений у него не было — подруга в беде, иначе она давно бы уже вернулась. Аккуратно пробираясь сквозь заросли кустарника, он надеялся, что его никто не увидит. Плана спасения у Поттера не было. Строить планы всегда было прямой задачей Гермионы, а сейчас её рядом нет и одному Мерлину известно, жива ли она. Издалека было видно, как загорается в окошках особняка свет, жилище Малфоев располагалось в тени деревьев, поэтому после полудня комнаты уже нуждались в свете. Судя по всему, хозяева уже вернулись домой и Поттер очень надеялся, что Гермионы с ними там нет. В противном случаи он даже боялся признаться сам себе, что с ними тогда сделает. Гарри зажал свою палочку в руке на случай внезапного нападения и решительно шагал вперёд. «Ну зачем я её послушал? Нужно было сразу идти за ней!» — не уставал ругать себя Гарри. — «Если я её найду, то устрою такую взбучку, что мало не покажется! А если не найду... Что тогда?» — эти мысли все чаще всплывали у него в голове, причиняя нестерпимую боль. Поттер прошёл уже полпути и собирался пойти в обход к дому, как неожиданно натолкнулся на что-то твёрдое и едва удержался на ногах. Он тут же присел на колени и нащупал руками шелковую ткань. Одним движением руки он стянул мантию и увидел Гермиону, лежащую вниз лицом на земле. Гарри быстро развернул её к себе и стал нащупывать пульс у неё на шее. За те несколько секунд, что он искал пульсирующую жилку, Поттер постарел на несколько лет и с облегчением выдохнул, когда выяснил, что сердце его любимой до сих пор ещё бьётся, поддерживая в ней жизнь. Догадавшись, что Гермиона под заклятьем, он тут же направил на неё палочку и произнёс: — Фините Инкататем! Грейнджер в этот же миг смогла двигаться и говорить: — Гарри! — произнесла она, пряча виноватый взгляд, и прижимая сумочку к себе. Ей действительно было стыдно за то, что она попала в такую ситуацию. Гермиона даже представить не могла, что будет именно так. — Молчи! — резко произнёс он. — Мы поговорим с тобой позже. — он взял её за руку и помог встать. Не теряя времени, Гарри и Гермиона поспешили покинуть это злополучное место и, как только оказались за воротами особняка, трансгрессировали к дому Грейнджеров. Открыв входную дверь, Гарри как джентльмен (когда успел научиться, он и сам не понял) пропустил девушку вперёд и прошёл за ней в гостиную. Не успела Гермиона рухнуть на диван, мгновенно была атакована словесным напором Гарри: — Гермиона! Ну почему ты ринулась без меня! Нехорошие предчувствия начали закрадываться в душу девушки. Гарри был очень зол, судя по всему сейчас должна будет разразиться буря. — Гарри! Я действительно не знала, что так получится. Но Гарри перебил её резким окриком: — Прекрати! Гермиона Джейн Грейнджер, прекрати немедленно свои объяснения! Я просто хочу понять, что было у тебя в голове в этот момент. Бежать туда, где ежесекундно свистят проклятья — это просто безумие! Ты поступила не просто глупо, а безответственно! — Поттер едва себя сдерживал. — Ты показала себя настоящей… эх… маленькой девочкой, способной лишь на авантюру. Где твои спланированные действия? Где подготовка? Так бездарно действовать может только Рональд или я. Но ты! Ты же умница, Гермиона! — он подошёл к ней ближе. — Знаешь, после того, что ты вытворила, я впервые засомневался в твоих умственных способностях. Как ты могла так рисковать? Ты явно соображала не головой! О своих родителях ты подумала? Что я должен был им сказать, если с тобой случилось бы непоправимое?! Как мне смотреть в глаза твоей мамы второй раз? — его голос срывался на крик, а лицо побагровело. — Как второй раз смотреть в лицо женщине, дочь которой погибла по стопроцентно моей вине? Да! Именно я чувствую себя виноватым в твоём поступке. Я мерзкий трус. Я не пошёл на твои похороны в своём времени, а здесь, рядом с тобой, начал быстро забывать, что буду чувствовать после твоей смерти. Я самонадеянно решил — всё будет хорошо и сегодня практически поплатился за… за собственную беспечность, — Гарри перевёл дыхание и продолжил. —Я не обвиняю тебя, просто не могу! Не понимаю — как мне достучаться до твоего разума? Как объяснить, что твой поступок, мягко выражаясь — безрассуден, и мог причинить невыносимую боль твоим родным и мне? Гарри замолчал, успокаивая дыхание после своей сумбурно-обвинительной речи. Гермиона недоуменно смотрела на парня, которого знала уже семь лет. Смотрела и не узнавала. Человек, отчитывающий её, как ребёнка, не может быть добрым другом Гарри. Хорошо, хорошо — не другом, а любимым парнем, себе врать нет смысла. Но всё равно он — не Гарри. Ну не может он отчитывать и воспитывать её, просто не может! Воспитание и наставления всегда были её добровольной обязанностью и, признаваясь самой себе, но никогда никому другому, они нравились ей. Маленькая власть над её мальчишками, особенно над Мальчиком-который-выжил, в немалой степени способствовали росту собственного самоуважения. И вот это самое самоуважение очень сильно пошатнул парень, благодаря которому — точнее, его поступкам — оно достигалось. Неужели её друзья так же ощущали себя виновными, растерянными, пристыженными? Обиднее всего было чувство стыда из-за собственной слепоты и глупости. Как можно забыть то, что Гарри передал ей дневник, который попал бы в его руки только в случае её смерти. Получить дневник можно было только из рук её матери. Недремавшая совесть быстро подкинула в разум девушки видение собственных похорон и самую страшную сцену — рыдающую маму. Гарри всё это видел своими глазами. И пережил, по её дурости, сегодня чудовищное ощущение бессилия и надвигающегося призрака её похорон. Стыд и раскаяние заползли в душу Гермионы, и такие чувства она посчитала слабым наказанием за содеянное. Следующая фраза Гарри выдернула ее из надвигающегося отчаяния: — Не смотри на меня, как на незнакомца. Я всё тот же Гарри, правда, немного повзрослевший и, наверное, чуть-чуть поседел, пока тебя искал. Гермиона прослушала предыдущий монолог Гарри, не поднимая головы, смотреть на него было просто… просто невыносимо. Сейчас она решила немного смягчить гнев и боль дорогого для неё человека, тихим голосом начав каяться: — Гарри! Я только… Поттер решительно подошёл к ней, мягким движением обнял и не позволил продолжить: — Гермиона, извини за мои нападки и постарайся меня понять, — в объятьях любимого человека Гермиона почувствовала себя немного лучше и способной острее ощутить заслуженные упрёки и всё-всё понять. Надо лишь собраться с мыслями, а это было невозможно, пока Гарри обнимает её, совсем невозможно. «Ладно, пусть говорит всё, что хочет — сегодня я заслужила его поучения в полной мере и сверх того», — подумала она. — Гермиона! Голос парня вырвал её из раздумий. — Да, Гарри. Я понимаю свою ошибку, — тихонько ответила она. — Хорошо. А теперь — главное. Я понимаю твоё состояние и знаю о твоих чувствах. Я обо всем догадался. Душа Гермионы сжалась в ожидании несбыточной надежды: «Ну же, Гарри, не разочаруй меня, пускай сегодня я причинила тебе боль, но я всё исправлю, только скажи, что любишь меня». Ласковый и заботливый голос Гарри продолжил: — И зная о том, что ты сейчас чувствуешь, мне так горько, что я не могу разделить их с тобой. «Вот и всё», — подумала Гермиона. Надежда на взаимность исчезла как вода в песке. Здравствуй, реальность — прощайте, наивные иллюзии. На что, собственно, она надеялась? На чудо? Как глупо, как... больно. Но жить надо! Кроме неё, больше никто не поможет Гарри. А любовь? Любовь в её душе никуда теперь не исчезнет. Тем более — много времени мучиться у неё не будет. Наверное, её судьба — безнадёжная любовь к лучшему другу, на большее рассчитывать нельзя. «Эх Гарри, будь счастлив со своей Джинни, теперь абсолютно точно понятно, что ты любишь другую и твоё сердце занято этой рыжей гадиной. Это всего лишь запоздалая ревность» — решила вконец разочарованная Грейнджер. — Гермиона, — вновь продолжил Гарри, после небольшой паузы, а лучше бы помолчал и выпустил из таких тёплых, но уже чужих рук. — Я не могу разделить их с тобой, но могу помочь тебе. — Не надо ничего, Гарри, я прекрасно справлюсь сама. Ты же знаешь — я очень сильная. «Я такая сильная, — уже мысленно продолжила Гермиона. — Что сейчас пойду в ванную и расплачусь». — Гермиона, ты не будешь сама, обещаю. Я уже всё спланировал, как ты учила, даже график и меню составил. — К…к…какой график, меню? — убитым голосом, безжизненно произнесла, выбитая из канвы разговора, несчастная и очень раздосадованная девушка. — Не график, меню, а график и меню для твоего лечения, — Гарри легонько встряхнул Гермиону. — Ну же, сосредоточься, моя самая умная волшебница. — Какое лечение, Гарри. О чём ты вообще говоришь? —На периферии запутавшихся мыслей у неё пронёсся вопрос: «Моя? Кто — моя?» Гермиона самую малость не успела обработать проблему, потому что Гарри разжал свои объятия, отстранился немного, заботливо посмотрел на неё и продолжил: — Я понимаю, ты устала, хочешь просто прилечь, а тут я со своими нападками, но чем быстрее ты начнёшь лечиться — тем быстрее выздоровеешь. Я из-за всех последних событий забыл о твоей болезни. Обещаю, я исправлюсь, — улыбнулся он. — Не переживай — ты для меня очень дорога, и больная, и здоровая, и я всегда буду с тобой. — Гарри! Я совсем-совсем не понимаю, о чём ты говоришь. — Так, Гермиона, не сбивай меня — бесполезно. Ты говорила, что у тебя авитаминоз? — Да. Говорила, наверное, но какое это имеет отношение к мои чувствам? — Самое непосредственное! — Гарри нетерпеливо перебил свою подругу, пока она окончательно не запутала его своими бессмысленными вопросами и в итоге не доказала ему, что это он болен. Для Гермионы Грейнджер не составит труда доказать Гарри Поттеру, что больной именно он сам, но уж никак не она. Гарри уже в мыслях согласился с диагнозом, неважно каким. Как любимая девушка скажет, так и будет. Но сначала надо помочь именно ей. Тем более что свою болезнь Гарри уже давно диагностировал и называется он очень просто, в переводе с нецензурной латыни получится — семь лет слепой идиот, безнадёжно влюбившийся в единственную подругу после её смерти и, боящийся до дрожи в коленках признаться в любви ей живой. Очень простой диагноз, проще некуда. — Дело в том, — продолжил он. — Что при авитаминозе у человека происходят неприятные химические реакции в организме. Они вызывают раздражение, желание куда-то бежать, что-то делать, а потом резко лечь и просто не двигаться. Вот о каких твоих чувствах я говорю. Я ведь неглупый, я понимаю, что тебе плохо из-за этого авитаминоза и в твоём поведении виноват только он. Гермиона подняла вверх ошарашенные, уже совершенно ничего не понимающие, но с затаённой радостью от несостоявшейся катастрофы, немного влажные глаза и сразу же встретила нежный взгляд таких дорогих и родных зелёных глаз. "Всё ещё возможно?" — спрашивали её глаза. "Да, — отвечали его, — всё и даже больше". Может, это новый виток необоснованных надежд, может, разыгравшееся воображение — неважно. Иллюзорная мечта лучше болезненного разочарования. Гермиона с трудом оторвалась от наваждения, вызванного этими красивыми глазами Поттера и, собравшись с силами, ехидненько сказала: — Уважаемый самозваный доктор Поттер, я благодарна вам за потраченное время на анализ моих чувств, но авитаминоз лечится очень быстро и вам больше не надо беспокоиться о моём душевном состоянии. Гарри смущённо улыбнулся и ответил не менее ехидно: — Моя хитрая пациентка мисс Грейнджер, по вашим словам,получается, что вы здоровы? — Да! Доктор Поттер, совершенно здорова, правда, очень устала. — Отлично, мисс Грейнджер! Значит, вы можете объяснить несчастному практически утратившему рассудок и очень, прямо дьявольски злому парню, какого дементора ты попёрлась туда одна? — голос Гарри был непросто взволнован, он звучал как-то нехорошо и угрожающе. Гермиона решила не усугублять своё и без того бедственное состояние. Она во всём разберётся завтра и отыграется, а сегодняшний день был очень трудный. Мысль «отыграться» была отброшена за ненадобностью. «Мало сегодня натворила, совсем ничего не поняла», — умерила свои амбиции Грейнджер. — Гарри! Я полностью с тобой согласна, что твоё беспокойство насчёт моего авитаминоза совершенно обосновано. «Надо уступать в этом чертовом диагнозе — в противном случае придётся объясняться серьёзно, а я не готова, устала и… просто боюсь услышать ещё один выверт мыслей Гарри», — подумала Гермиона. — Ладно, будем считать, что ты меня убедила. Поэтому начиная с завтрашнего дня, ты будешь кушать много фруктов и овощей и через несколько дней будешь в отличной форме всем на зависть. Поездка в Париж нам никак не помешает, даже наоборот, — добавил он. — Я уже знаю там хорошее местечко, где продаются продукты, богатые витаминами. Так что, несмотря ни на что, ты скоро распрощаешься со своим авитаминозом. Договорились? — Договорились, — нерешительно ответила Гермиона, пытаясь скрыть за улыбкой свой обречённый голос. Грейнджер твёрдо решила для себя — больше никаких выдуманных болезней, никогда. Направляясь в свою комнату, она думала только одно: «Боже! Мерлин! Мамочка! Как пережить дни фруктовых пыток?» Надежда на то, что Гарри сжалится после того, что произошло, показалась для неё нереальной. Натюрморт на стене вызвал у жертвы «доктора Поттера» тихую панику, смешанную с ужасом. ____________________________________________