Голодные игры.Сойка-Пересмешница. Огненная революция

POV Китнисс Всё, что я помню – боль, жар, борьба. Сначала создаётся ощущение, будто я одна в этом мире, затем стены из серых переменяются на белые. Люди суетятся вокруг меня, но я не реагирую ни на что. Когда я вижу родные голубые глаза, сознание возвращается ко мне, но не способности. Я хочу излить Питу свою душу, но при одной мысли о разговоре, мои связки обжигает боль. Слух так же исчез, раньше я мечтала о полной тишине, но, оказывается и она имеет своё звучание. Оно не такое, как у человеческого голоса или шелеста природы, это угнетающая, непрекращающаяся пытка, от которой ноет всё внутри. Пит окутывает меня теплом и заботой, только его глаза не дают мне покоя. В них читаются трепет, укор и сожаление. Меня посещает опасение потерять его, но разве мы с Гейлом не заслужили последней минутки счастья. Моя рука, подрагивая, тянется к листу бумаги, но парень опережает меня и написанная фраза действует, как бальзам на душу. Я безумно скучала по любимому, понимающему, доброму Питу, поэтому решаю насытиться им до последнего. С ним я забываю про свою немоту. Мы без слов понимаем друг друга и он принимает мою затею. Меня завораживает его очаровательная, лучезарная, ласковая улыбка, которую не сравнить с моей дьявольской усмешкой, но на большее я не способна. Наша игра стремительно продолжается, но когда дело доходит до губ, я не получаю желаемого, а вижу задорный взгляд Пита, который обхитрил меня моим методом в моей же игре. Мгновенно тревога пожаром окутывает меня. Я резко слезаю с колен Пита и убегаю прочь. Его поведение слишком подозрительно. Он терпеть не может секретов, а сейчас будто и не присутствовал при стычке с Койн. От одной мысли о том, что мы с Гейлом не просто друзья, парня охватывала неистовая ярость, а теперь он своими глазами видел мои чувства к нему, поцелуй и ни капельки не сердится. Гейл боролся за меня долго и безотказно. Я дала ему шанс, выбирала его, а с Питом была лишь на камерах, делая больно нам обоим, но не лишая друга детства возможности, которая хоть раз в жизни, но должна быть у каждого. Я действительно пыталась быть вместе с Гейлом, но не могла перенести даже намёк на то, что Пита мучают и пытают в Капитолии, вдалеке от семьи, дома, друзей. Мой лучший друг выдал себя, когда Финник показал мне в Двенадцатом видео с Питом за решёткой. Я не понимала, как он мог бросить парня на произвол судьбы, ведь именно Мелларк защищал его перед миротворцем, охранял меня, а потом я поняла, что это жажда получить то, что у нас отняли. Ведь если бы я не пошла на Игры, то Прим с Питом умерли бы, первое время было бы нестерпимо больно, Гейл был бы постоянно рядом, забирая себе частичку моих страданий, а потом мы б зависели друг от друга, жили счастливо вместе, но мне становится ещё хуже от того, что я могла так и не узнать о том, что существует такой прекрасный человек, как Пит, что можно так сильно, хоть и безответно любить, ценить то, что кажется незначимой мелочью, чувствовать усиленное биение сердца, считать часы до встречи и не замечать времени, находясь рядом. Они оба нужны мне. Это совершенно очевидно. Они оба по своему выражали свою любовь. Гейл всегда был тем, кому я могла доверить самые сокровенные тайны, он всегда приходил мне на помощь не смотря на личные интересы, давая дельные советы, открывал новые места и запечатлял в них радостные, неповторимые воспоминания, мы понимали друг друга с полу слова. Пит – это тот, кто воплощает в жизнь мои заветные мечты, утешает лаской и поддержкой, окунает с головой в свой новый, неизведанный, завораживающий мир, читает мои мысли без слов. Я не могу лишиться ни одного, ни другого. Моё дыхание сбивается, голова идёт кругом, уже падаю на пол, когда сильные руки обхватывают меня. Пит тоже устал, бегая за мной, но я повисаю на его шее, а он берёт меня на руки. Я даю ему знак идти в кладовку. Когда мы оказываемся там, быстро нахожу блокнот и ручку. Я долго пишу, слёзы катятся по моим щекам, устоять на ногах всё тяжелее. Я давала Гейлу шанс, который он не до конца оправдал, поэтому при бомбёжке я даже не пыталась сопротивляться безжалостным миротворцам. Честно говоря, сначала я запаниковала, хотела схватиться за Гейла, как утопающий за соломинку, но вовремя остановилась. Я не теряла времени зря и выучила не только правила эвакуации и порядка, а и секретные коды, которые включали в себя и автоматический подрыв двери, но я не воспользовалась разумом потому, что сердце изнывало больше. Оно тянулось к любимому человеку вопреки всему. Тогда я готова была горы свернуть, но отныне всё изменилось. Я ослабла и морально, и физически. На войне такой солдат не сгодится, а в отношениях такая девушка тем более. Зачем Питу инвалид? Ведь не факт, что я выздоровлю скоро или вылечусь вообще. Ему уже не хочется целоваться, но время со мной он проводил, значит это просто жалость? Внутри мне мерзко. Я не хочу быть рядом с ним против его воли, без любви. Притворством я сыта по горло. В памяти всплывает признание Гейла «Мне не нужны поцелуи и нежности, чтобы любить тебя…». Неужели для Пита это по другому? Хотя, пережив столько, я разделяю его желание быть рядом со здоровым открытым человеком с прояснённым разумом, но ведь любовь это нечто большее. Это сила и нежность, оборона и забота, ответственность и понимание. Я всегда ценила время и чувства превыше всего, а если теперь Пит моментально меня разлюбит, то станет самой огромной ошибкой моей жизни, ведь вместо него мог всё это время рядом быть Гейл На листке появляется капля крови, вытекшая из моего носа. Все мысли и эмоции, бушующие внутри меня, я выложила в огромном тексте, который вручаю Питу. Он сразу замечает мою проблему, подходит ближе, но сейчас это не важно, я протягиваю ему записку настойчивее, давая понять, что он не дотронется ко мне, пока не прочитает. Его глаза быстро бегают по строчкам, а потом испуганно вглядываются в меня. Любимые губы повторяют лишь одну фразу и по их очертанию я поняла только «Что же я наделал?». Это убивает меня. Я поставила его в затруднительное положение, он жалеет, теперь его будет грызть совесть, это я всему виной. В голову приходит ещё один вопрос, который я пишу после своего текста, тратя последние жизненные силы: «Что с Гейлом?» Пит грустно и волнующе поглядывает на меня, вручая ответ. «Китнисс, он, …» Последние буквы расплываются перед глазами, лишая рокового ответа, кровь из носа хлынула новым потоком и уже через мгновение я проваливаюсь в бессознательную бездну.