Кто-то

- Дядя, почему они никогда не встречаются? - Кто? Светловолосый мальчик поднял руку и указал на два налитых пламенем шара, повисших над словно расплавленной их сиянием чертой горизонта. Оуэн Ларс прикрыл глаза рукой и прищурился, глядя на далёкие светила. - Близнецы, что ли? - спросил он. – Так из-за орбит же. Они следуют разными путями. Маленький Люк задумчиво поджал уголок губ. - И что, никогда не сойдутся? Дядя улыбнулся - такое случалось с ним нечасто. - Надеюсь, что нет, парень. Я не силен в астрономии, но две встретившиеся звезды - это не самая лучшая новость для всех, кто окажется поблизости. - Будет бум, да? - смекнул мальчик. Ларс снова склонился над дроидом. В идеальном мире последний почивал бы на железном кладбище уже лет десять, но этот мир таковым не являлся, так что допотопная развалина была обязана продержаться хотя бы сезон. - Да, - буркнул он. - Бум. Так, подай-ка мне третий ключ. Тишина. Выждав секунду и мысленно выругавшись, фермер обернулся. Так и есть: стоит, вытянув шею, в светлых глазах отражается закатное небо. В белом рабочем костюме, с золотистыми отсветами в волосах, он был бы похож на ангела, если бы не взгляд - отчаянный, ищущий, почти тоскливый. Оуэн на секунду замер. В такие минуты привычная спокойная строгость изменяла ему, и под пластом приземленной, простой уверенности в своем будущем и в будущем воспитанника начинала тихо шипеть старая тревога. Странно, но она не подталкивала его прервать опасную задумчивость мальчика, а скорее мешала. Тем не менее он заставил себя собраться. - Люк! - А? - племянник вздрогнул, словно проснувшись. Или приземлившись. Мужчина тяжело вздохнул. - Поменьше мечтаний, парень. Урожай не на небе растет. Третий ключ давай. Второе солнце скоро садится, а если сегодня мы не приведем нашу жестянку в чувство, точно со сбором опоздаем. Виновато потупившись, Люк полез в открытый ящик за инструментом. До самого конца ремонта он был предельно собран и внимателен. Но Оуэн не мог не заметить его быстрых, осторожных взглядов в сторону горизонта в моменты, когда мальчик был уверен, что он занят копанием в потемневших от времени проводах. Эх, малой. Все-то твоя джедайская кровь знает. Хорошо хоть, тебе не говорит. Пока что. Каждый закат был испытанием для его детского сердца. Когда два солнца, так и не сойдясь, медленно закатывались за горизонт, он жадно следил за ними, надеясь на чудо. Чуда не происходило. Люк даже не пытался объяснить себе, почему его так удручает вполне удачное для его родной планеты расположение орбит Тату-1 и Тату-2. Просто было в этом что-то... грустное. Ночь он любил больше, чем день. Когда удавалось тайком от дяди с тетей улизнуть из дома и немного посидеть под темным небом, он чувствовал себя самым счастливым ребенком в Галактике. Если лечь на песок и смотреть вверх, кажется, что небо пульсирует. Как будто где-то в далёких холодных глубинах пряталось бьющееся сердце - близкое и горячее. И от этого его собственное дрожало и мечтало вырваться из груди - вперед и вверх, к верхним слоям атмосферы и еще выше, еще дальше... Иногда он отчаянно хотел провалиться в эту бездонную чашу и падать вверх, не останавливаясь ни на секунду, ища чего-то... Или кого-то. Люк еще не умел выразить словами этого ноющего чувства, но как-то негласно осознавал, что этого лучше и не делать: не было надежды, что родственники смогут его понять. Тем не менее странная, глупая тоска не уходила, да он и не хотел избавиться от нее. Ему казалось: если он однажды проснется, не чувствуя желания поскорее увидеть закатный свет солнц-близнецов, а вслед за ними - завораживающее звездное сияние, то останется один. Без... кого-то. - Дядя, а у меня были старшие братья и сестры? Вопрос заставил взрослых напрячься, но это была их обычная реакция на интерес мальчика к своей семье. - Нет, - после небольшой паузы ответил Оуэн. Он говорил правду - по крайней мере, сам в это верил. Мальчик сник, уткнувшись носом в тарелку с тушеными овощами. Впрочем, он не ожидал другого ответа. Было невозможно представить, чтобы дядя с тётей ему о таком - и не сказали. Но у него оставалась еще одна надежда. - А двоюродные? Троюродные? Это был колючий вопрос. Люк никогда не спрашивал, почему у Ларсов нет детей, а те ни за что не стали бы рассказывать мальчику о двух своих младенцах- погодках, не переживших засуху. Фермер тяжело вздохнул. Беру пришла ему на помощь. - У твоего папы был только брат, а мама была единственным ребенком, милый, - мягко сказала она, наклонившись к Люку. - И других детей они нажить не успели. - Ясно, - окончательно повесив нос, тихо бросил он. Больше они к этому разговору не возвращались. О своих родителях Люк знал немного. Они жили здесь, а потом его отец ("шальная голова", если верить дяде Оуэну) сорвался с места и улетел на грузовом корабле пилотом. Мать ("бедную девочку" - оценка тети Беру) он увез с собой и оставил в каком-то порту, когда та понесла. А потом погиб - в самом конце Войны Клонов, в какой-то нелепой аварии. Бедная девочка, узнав об этом, разрешилась от бремени единственным сыном и тут же умерла. Младенца сослуживцы отца привезли на родину. Вот и вся семейная история. Он и сам не мог понять, что его в ней не устраивает. Какая-то она была слишком... слишком простая, ладная, не придерешься. Ничего в ней не оставляло зацепки, что привела бы к ответу, манившему его за горизонт. Ему еще предстояло столкнуться с горьким предположением: все это правда, от первого и до последнего слова, просто он, Люк Скайуокер, никак не смирится с тем, что родители умерли так глупо, бестолково, а его оставили одного прозябать в этой глуши без всякой надежды когда-нибудь выбраться в большой мир и попытаться сделать его лучше. Отчаявшись, Люк со всей дури заехал по упрямой железяке ногой - и тут же запрыгал на второй, воя от боли и костеря спидер на чем Татуин стоит. - Ах ты глупое, ржавое, идиотское ведро! Чтоб тебя джавы на шурупы разобрали! Мальчик злился, как злился бы на его месте дядя Оуэн, но дядиной привычки ежесекундно поджидать опасности у него еще не было, так что он подпрыгнул на месте, заслышав за спиной незнакомый голос: - На твоем месте я был бы осторожнее с желаниями, молодой человек. Насколько я понимаю, это твой единственный транспорт. Резко обернувшись (от неожиданности даже забылась боль в пострадавшей ступне), Люк увидел перед собой высокого немолодого мужчину. В первую очередь он обратил внимание на его одежду - ничего чуднее ему еще не доводилось видеть. Здесь, на Татуине, люди пытались носить как можно меньше вещей - ровно столько, чтобы не заработать ожоги или тепловой удар. Как правило, это были белые или светлые костюмы из тонкой легкой ткани. А этот замотался в плащ из темной шерсти, еще и с капюшоном. А под ним рубаха и штаны. Он что, простыть боится? Но даже сильнее одежды его зацепил взгляд светлых глаз: острый, проницательный, с легкой смешинкой. Мальчик подобрался. Ему, фермерскому племяннику, было не привыкать к насмешкам, и давать еще один повод для них своей растерянностью он не собирался. - Что толку от транспорта, если он не двигается с места? - пожав плечами, небрежно ответил он. Тут же спохватился, что его слова могли звучать как просьба о помощи, и быстро добавил: - Вы бы не обращали на меня внимания, шли своей дорогой. Немного подумав, он решил, что это как-то слишком - не с ровесником ведь треплется, и добавил: - Сэр. Усмешка в светлых глазах опустилась к губам. Незнакомец подошел поближе. - Я никуда не спешу. Что не так с твоим спидером? Люк вздохнул. - Электропроводка не в порядке. До дома еще далеко, но в таком состоянии он с места не сдвинется. Я говорил дяде, что ее полностью менять надо, но... Он смущенно умолк, не желая договаривать. Впрочем, он понимал, что его поношенный полотняный костюм и жалкий вид сто раз ремонтированного спидера делают дальнейшие пояснения излишними. Мужчина в странной одежде задумчиво кивнул. - Жаль, что до Анкерхода далековато, хоть я и привык ходить туда пешком. На тамошней станции можно было бы найти новые запчасти. - Да я бы и с этой управился, ее можно спаять, так чтобы до дома добраться. Да только... - он сокрушенно вздохнул. - ... я инструменты с собой не взял. - Не захотел брать лишний груз? - старик лукаво усмехнулся, и Люк почему-то почувствовал, что его не осуждают, но пытаются расположить к себе. Чувство было странное, но отнюдь не гадкое. - Пожалуй, что так, - он улыбнулся в ответ и с детской непосредственностью, которую уже ничего не сдерживало, добавил: - Тем более что дяде было бы слишком долго объяснять, зачем они мне. Смешливое одобрение в немолодых глазах стало отчетливее. Кажется, его собеседник действительно понимал, как не хочется тратить время на сборы, когда до конца дня осталось всего ничего, а тебе так не терпится полетать. - Если не боишься старых пустынников, у меня дома есть паяльник. И, коли я не ошибаюсь, он даже работает, - он немного помолчал, а потом совсем по-молодому подмигнул: - Работал, когда я включал его в последний раз. Люк воспрял духом. Чтобы избежать гнева дяди и ночёвки под открытым небом, он бы и в лагерь тускенских рейнджеров полез. - А далеко идти? - спросил он, хотя решение уже принял. Идти было не дольше десяти минут - для привычного к татуинской жаре мальчишки плевое дело. Правда, прибыли они как-то неожиданно. Вот еще один песчаный холм, неотличимый от остальных, остался позади - и перед Люком раскинулась небольшая расчищенная впадина, в которой нашел убежище от пустынного ветра небольшой дом. Он мало чем отличался от большинства образцов татуинской архитектуры: приземистое здание из белого камня с купольной крышей, тонким дымоходом и небольшой пристройкой - видимо, домашней теплицей. Рядом с домом возвышались похожие на неуклюжих стервятников влагоуловители. Люк даже удивился, насколько обычным было жилище этого странного старика. - Я ведь даже не спросил, как вас зовут, сэр, - спохватился он, пока они спускались к дому. - О, можешь звать меня Бен, - спокойно откликнулся тот. - Бен Кеноби. Ну, а ты, верно, тот самый Люк Скайуокер. - Тот самый? - мальчик невольно насторожился, но Бен только смешливо сверкнул светлыми глазами: - Я наслышан о подвигах вашей ватаги летунов. Люк старался не показывать этого, но он был польщен. В девять лет узнать, что кто-то о тебе наслышан - это дорогого стоит. Он и сам слышал о пустыннике Бене. Поговаривали, что он не в себе, но вот странно: мальчик не видел в выцветших от возраста глазах проблесков безумия. Чутье никогда не подводило его в таких делах, что бы там ни говорил дядя Оуэн. Старый отшельник открыл дверь гаража электронным ключом, вошел первым и включил свет. Люк снова удивился - внутри было слишком чисто, а инструменты покоились на полках и в ящиках так, словно не покидали их месяцами. Снаружи он заметил спидер, но теперь мог с уверенностью сказать, что хозяин пользуется им только по крайней необходимости. - Да, я не такой фанат всего, что летает или пытается летать, - старик словно читал его мысли. Мальчик пожал плечами, уже даже не удивляясь: каждому своё. Хотя, признаться, он не понимал, как можно не бредить полетами. Уже хотя бы ради того, чтобы улететь с этой планеты. - Так, где эта штуковина... - Бен принялся осматривать стеллажи, тянувшиеся вдоль стен. Поиски не продлились долго - спустя минуту он с довольным возгласом снял с полки продолговатый футляр и, поставив его на стол, извлек оттуда инструмент, формой слегка напоминающий дубинку. Все это время Люк с интересом, хоть и не двигаясь с места, разглядывал гараж. Большинство инструментов были ему знакомы, хотя вечно недоставало времени, чтобы освоить их как следует. Судя по всему, Кеноби все же собирал что-то, только вот что? - Держи, - Бен протянул ему паяльник. - Давай зайдем в дом, прежде чем идти обратно, выпьем по стакану сока. Люк очень хотел вежливо отказаться, как учила его тетя Беру, но воздух в пустыне под вечер просто звенел от жара, а он по глупости еще и флягу дома оставил. Ему даже не пришлось отвечать - гостеприимный хозяин только едва заметно улыбнулся, поглядев на его взмокший лоб, прежде чем открыть потайную дверь, соединявшую гараж с домом, и пригласить его внутрь. В небольшом одноэтажном жилище было так же чисто, как и в пристройке. Впрочем, пока Бен возился в закутке, отведенном под кухню, Люк успел заметить небольшой беспорядок на рабочем столе: там лежали развернутые чертежи, потрепанная книжка для записей, какие-то наброски и несколько железных деталей. Он не стал присматриваться, но отметил про себя, что старик все-таки не прочь поработать руками. Налив себе и гостю по стакану деб-дебового сока, старик сел напротив мальчика за невысокий стол и с видимым облегчением сделал глоток. - Иногда я забываю, как давно здесь живу, и жара бьет словно впервые, - слабо улыбнувшись, пошутил он. Люк прекрасно его понимал: он сам хоть и притерся к местному климату, все равно переносил ночной холод гораздо легче, чем зной. Беседуя, они допили сок и двинулись обратно. Час прошел как одно мгновение. Люк даже представить не мог, что ему будет так приятно и легко говорить с человеком много старше себя. Казалось, он знает Бена всю жизнь и, что важнее, Бен знает его: старик говорил о его увлечении полётами с таким уважением, какого он никогда не слышал ни от Оуэна, ни даже от всегда готовой поддержать Беру. Хотя было очевидно, что отшельник может рассказать немало интересного, он все больше спрашивал и слушал. - Ты, должно быть, хороший друг, - заключил он, когда Люк, привычно орудуя паяльником, закончил рассказывать про их с Бигзом ночную вылазку на станцию, которая чуть было не закончилась поимкой и крупными неприятностями. - Отрадно знать, что дети в этом пустынном месте не одиноки. Мальчик вскинул голову, и в его светлых глазах мелькнуло странное выражение. Слова Бена будто напомнили ему о чем-то, но он все никак не мог понять, о чем именно. - Что-то не так? - спросил старик. Люк с детской серьезностью покачал головой. Тут его внимание отвлекло предвечернее небо. - А вон и близнецы, - улыбнувшись, сказал он, указывая на запад и не замечая, как нахмурился Бен: это слово будто ударило его. - Тату-1 и Тату-2? - с показным спокойствием переспросил он. - Ты им радуешься, как старым знакомым. Улыбка Люка стала шире. Старику удалось завоевать его доверие: при нем он не стеснялся своего воображения. - Сам не знаю почему, но они мне нравятся. Закаты - это самое интересное, что тут есть. После Бунта Ив, конечно, но дядя ни за что не дал бы мне участвовать в гонках. Он снова посмотрел на запад. Радостное выражение на его по-детски открытом лице сменилось задумчивостью. Немного подождав, Кеноби все же решил рискнуть. - О чем думаешь? Люк пожал плечами. - Мне хотелось бы посмотреть, как они встретятся. Это, наверное, было бы что-то с чем-то. Бен смотрел на него, втайне радуясь, что мальчик слишком задумался, чтобы заметить странное выражение его глаз. Это не длилось долго: долгий закат должен был рано или поздно закончиться, а за позднее возвращение дома ждал серьезный нагоняй. Так что Люк вернул новому знакомому инструмент и сказал на прощание: - Спасибо, Бен. Наверное, вы спасли мне жизнь. - Всегда рад, мой друг, - улыбнулся старик. Люк как-то неловко кивнул, завел двигатель и тронулся с места: сначала медленно, чтобы не окатить Кеноби волной сухого песка, но всё набирая скорость по мере того, как долговязая фигура старика уменьшалась за его спиной. Наконец он растворился в сгущающейся синеве вечера, и долго провожавший его глазами старик неторопливо побрёл домой. Даже не подходя к дому, просто издали увидев следы от новенького спидера, он понял: его ждет гость. Открыв дверь и шагнув в спасительную прохладу своего жилища, Бен спокойно снял плащ и прошел в гостиную. - Вам стоило подождать еще несколько месяцев, господин сенатор, - сказал он, опускаясь в кресло и глядя на старого соратника; тот уютно устроился на не очень-то мягком диване. - Тогда мы могли бы сказать, что не виделись целых десять лет. Девять - это как-то не очень внушительно звучит. Бейл Органа не улыбнулся, но что-то в его лице, в темных глазах выражало одобрение знакомого сдержанного юмора. - Я теперь король, Оби-Ван, - просто поправил он, и было видно, что никакого восторга этот титул у него не вызывает. Хозяин покачал головой. - Верно. Ну, а я уже давно не Оби-Ван. - Что-то во мне этому верит, - Бейл немного наклонил голову, вглядываясь в иссушенные черты джедая. Смуглое моложавое лицо дрогнуло. - Пречистая Сила, магистр Кеноби, что с вами стало? Это место состарило вас намного раньше срока. Ведь вам нет еще и пятидесяти. Кеноби грустно улыбнулся. - Не место, мой друг. Мысли. Уж не знаю, что устало сильнее: мой разум от этого тела или тело - от разума, - он позволил себе одну короткую секунду молчания, а потом с беспечным видом положил руки на колени и встал. - Однако этот самый разум меня подводит. Вот, даже выпить вам не предложил. - Только посуду, пожалуйста, - поспешно сказал Органа, доставая из складок своего по-альдераански замысловатого наряда небольшую прямоугольную бутылку, наполненную жидкостью цвета темного янтаря. Кеноби пару мгновений смотрел на нее, вспоминая. - Золотое набуанское, - медленно проговорил он наконец. Сенатор-король кивнул. - Из моего запаса. Я подумал, для такой встречи ничего лучше не придумать. Отшельник ничего не ответил: во всяком случае, не сразу. Он принес из кухни два простых стакана из прозрачного полимерного материала и вазу с местными фруктами. Органа тем временем откупоривал бутылку. - Такая щедрость, - джедай не скрывал удивления, - а ведь мы с вами даже не были близкими друзьями. И действительно, подарок не получалось назвать иначе как королевским. Напиток из золотистого винограда делали в Озёрном крае и больше нигде. Его называли волшебным: говорили, что вино не пьянит и не туманит разум, но заставляет его вспомнить все лучшее, что судьба дарила пьющему в прошлом. Проверить легенду удавалось немногим, но ценность подарка определялась даже не его редкостью. Оби-Ван знал, что небольшой запас удивительного вина его гость получил в свое время от самой королевы Набу - да не от какой-нибудь, а одной из самых великих в истории цветущей планеты. Королевы, которую благодарные потомки называли не иначе как Амидалой Преславной. Как же это было давно. Лет пятнадцать прошло, не меньше. По лицу Бейла сложно было догадаться, о чем он думает, разливая искрящиеся янтарем воспоминания по стаканам. - Может, и не были, - не смутившись прямоты Оби-Вана, сказал он, - но я всегда уважал вас и знал, что это взаимно. Это была правда. - И к тому же... - он невесело улыбнулся, отставив сосуд в сторону. - Разве те, кто был нам дорог, не любили друг друга? Должно быть, в глазах Кеноби мелькнуло что-то, напомнившее ему о старых слухах, потому что, когда они сделали по глотку и немного помолчали, король покачал головой. Морщинки-лучики в уголках его глаз стали немного заметнее. - Да, стоило ожидать. Падме была слишком красива, чтобы позволить себе друзей-мужчин, не опасаясь пересудов. И тем не менее, - он поднял стакан, - она была моим единственным другом в сенате. Он умолк, но ему и не надо было больше ничего говорить: Оби-Ван и так понял всю иронию ситуации. Он понял также, что гостю надо выговориться, и решил не мешать. Вместо ответа он тоже поднял руку с напитком, и они сделали по первому глотку без тоста. Темные, с белоснежными белками глаза правителя Альдераана подернулись дымкой. Он смотрел куда-то в пространство, но видел перед собой явно не скромную обстановку джедайского жилища. Когда он снова заговорил, его голос звучал тихо, словно из другого времени. - Помню, когда-то, когда мы вдвоем провели наши первые успешные дебаты от имени демократического крыла, она сказала, что я ей словно брат, которого у нее никогда не было. Оби-Ван слабо улыбнулся. Все-таки он не ошибся в Падме. Она была политиком, видела в сенате поле боя, и друзей искала только среди тех, кто был готов сражаться вместе с ней. Он чувствовал, что Органа говорит не просто так, что он ведет к чему-то. Чутье его не обмануло. Король еще помолчал, прежде чем закончить почти шепотом: - И вот моя благодарность. Я отнял брата у ее дочери. Оби-Ван опустил взгляд. Бесполезно было возражать: Органа был умен и сам прекрасно понимал, что они поступили правильно. Но иногда то, что ты знаешь, почему-то совершенно не способно повлиять на то, что ты чувствуешь. Что бы они ни знали, как бы хладнокровно ни рассуждали - ничто не могло облегчить бремени лжи, которое они оба несли почти десяток лет и должны были пронести... сколько? Сколько еще пройдет времени, прежде чем разлученные ими дети найдут друг друга? Кеноби не спрашивал, почему гость говорит с ним об этом. Кому еще доверить свою смятенную совесть, если не такому же лжецу? - Я видел мальчика сегодня, - вдруг сказал он. Бейл резко повернулся к нему. - В самом деле? - он даже стал дышать чаще. - Как он? - Неплохо. Живой, умный ребенок. Оби-Ван сомневался, стоит ли говорить о любви юного Скайуокера к полетам, но гость словно почувствовал его опасения и ударил в самую точку. - Он... очень похож..? Пришлось кивнуть. Но этого джедаю вдруг оказалось мало, и он заговорил, чувствуя, что теперь его черед озвучить свою боль. - Да. Да, очень. Те же волосы, те же глаза. Влюблен в полеты - слышали бы вы, что о нем и его приятелях говорят в Анкерхоте. И точно так же мечтает вырваться отсюда. Мне кажется, он ничего не боится, кроме разве что перспективы застрять здесь на всю жизнь. Его отец был точно таким же, когда я встретил его в этих песках. Бейл горько улыбнулся. - Лея - вылитая Падме, - с нежностью сказал он. - Слышали бы вы в свою очередь, как она рассуждает о расовой дискриминации. И умоляет меня подарить ей бластер. Еле уговорил подождать пару лет. С губ Оби-Вана сорвался короткий смех. Он уже не мог припомнить, когда смеялся в последний раз, и этот короткий, странный всплеск веселья был для него полной неожиданностью. Кто бы мог подумать, что будет так хорошо поговорить с кем-то об этих детях. - Я завидую вам, Бейл, - вздохнул он. - Вы видите девочку каждый день, можете помочь и защитить. А мне нет сна от мысли, что с мальчиком что-то случится, пока я не наблюдаю за ним. Его дядя - хороший человек, но... - он сокрушенно покачал головой. - Фермер джедая не вырастит. Органа сдвинул брови и зажмурился, словно пытаясь справиться с неожиданным приступом боли. - Не стоит, - он прочистил горло, прежде чем продолжить: - Это честь и радость - растить такого ребенка, но иногда это слишком тяжело. Иногда мне кажется, что я взял на себя непосильную задачу. - Она помнит что-нибудь? - вдруг спросил Оби-Ван. Вопрос удивил его самого, но гость, кажется, отметил скорее его прозорливость. - Вы можете удивиться, но, думаю, поверите, - медленно кивнул он, - однако да. Ей снились сны... она всегда просыпалась в слезах. - Что-то конкретное? - допытывался Кеноби. Король не стал спрашивать, к чему он ведет - только ответил: - Не совсем. Размытые образы, ощущения... Пожалуй, ничего больше. Она говорила, что ей снится мать и то, как у нее отбирают... кого-то. Джедай кивнул, даже не удивленный. - Да, этого стоило ожидать. - Сила? - Сила. У мальчиков и девочек она проявляется по-разному. Полагаю, все дело в том, что Сила подпитывала ее интуицию и давала пищу воображению. Если проще, то она подсказывала Лее, что с ее рождением что-то было неладно, делая то, что не под силу обычной человеческой памяти. Но вы говорите, сны прекратились? - Да, - скупо ответил Бейл и сделал еще глоток. Он знал, что должен будет дать более полный ответ, но не торопился. Когда молчать дальше уже не было сил, он опустил голову и повторил. - Да. Сны прекратились, когда я сказал ей, что ее брат умер. Нет эмоций, есть покой. Нет эмоций, есть покой. Нет эмоций, есть покой, повторял себе Оби-Ван, подливая в стаканы вина. Нет эмоций? Как же. А откуда эта влага под его веками? - Вы поступили правильно, - наконец сказал он. - Всему свое время. Эти слова не могли помочь. Ничто не могло. Но он все равно чувствовал себя обязанным их произнести. И Бейл собрался с силами, чтобы ответить: - Да. Всему свое время. А что мальчик? Вы с ним разговаривали? Оби-Ван помолчал, колеблясь, но потом все же решил, что два лжеца могут доверять друг другу. - Он был здесь сегодня. В этой самой комнате. - Здесь? - встрепенулся Органа, озираясь по сторонам, словно в надежде увидеть какие-то следы маленького Скайуокера. - Да, так получилось, - джедай с сомнением покачал головой. - Извините. Не хотел расстраивать вас тем, что вы с ним разминулись. - Нет, нет, - спешно возразил Органа. - Напротив, я рад. Это было бы слишком тяжело, да и ни к чему ему меня видеть. Чем меньше он знает, тем лучше. Оби-Ван медленно качнул стакан, наблюдая, как в нем дрожат золотистые искры. - Когда я спросил его о родственниках, он сказал, что, кроме дяди и тети, у него никого нет. Кажется, он и сам в это верит. Вот только... - он усмехнулся. - Ему не дают покоя солнца-близнецы. Он так на них смотрит, словно они напоминают ему о чем-то. Удивительно, какими путями ходит Сила! Надо признать, здешняя монотонная жизнь среди песков не очень-то этому способствует. Но, когда придёт время, он поймет. Они оба поймут и, надеюсь, не будут держать зла. Бейл поднял стакан. Казалось, каждая секунда этого странного разговора немного облегчает его ношу. И в самом деле, разве груз не становится легче, если нести его вместе с кем-то? - Тост, - объявил он. - За них. За надежду. - За надежду, - эхом отозвался Кеноби. Они пили и говорили, пока на небе не загорелись самые поздние звезды. Вспоминали Старую Республику и своих навечно оставшихся молодыми друзей. Вспоминали, делились и старались не думать о будущем. Будущее им не принадлежало. Оно было в руках голубоглазого мальчика, который, получив выговор от дяди за задержку, лежал без сна в своей комнате и сквозь круглое окно под потолком смотрел на сверкающие звезды. Люк был на той грани между сном и явью, когда мысли сливаются в один сплошной мглистый туман, а в нем короткими вспышками мелькает то, что в течение дня как-то не получается заметить. Встреча со странным отшельником, разговор и замечательно красивый закат проносились в его памяти, но как-то отстраненно, словно он следил за событиями со стороны. Постепенно усталость опускала ему веки, и множество «почему?» и «как?», такие естественные для девятилетнего ребенка, остались дожидаться завтрашнего дня. Оставался последний, единственный вопрос, который мерцал перед его угасающим взором, как самая яркая звезда, даже когда он уже заснул. - Где ты? – прошептали потрескавшиеся от ветра детские губы, но Люк Скайуокер ни за что не смог бы пояснить, кого он зовет. А может быть, это кто-то звал его?