Ты говоришь: «Она не стоит свеч, Игра судьбы. Темны её сплетенья». Но не бывает лишних встреч, И неслучайны совпаденья…
Борис Акунин
Широко распахиваю глаза, жадно вглядываясь в черноту вокруг меня. Темно. Тихо. Мерное дыхание сестры окончательно успокаивает. Кажется, мне снился тренировочный зал, превратившийся в Арену, Пит, погибающий от моей случайной стрелы, моя собственная беспомощность при виде крови, хлещущей из его простреленной шеи. Закутавшись в тёплый халат, выбираюсь в коридор за глотком свежего воздуха. И тут же натыкаюсь на Пита: он сидит у противоположной стены, уронив голову на руки. Стараясь двигаться как можно тише, пытаюсь скрыться в своём отсеке. - Ты опять кричала. Чёрт. Похоже, Игры заставили его слух обостриться. Поворачиваюсь к нему лицом и вижу на губах Пита грустную улыбку. Остаётся надеяться, что я не звала его по имени. Наши случайные встречи стали слишком частыми. Словно кто-то нарочно подталкивает нас друг к другу. Кто-то, кто желает навредить мне или ему, а, может, нам обоим. Ведь если Пит однажды сорвётся, кто-то из нас непременно пострадает. А, может, и оба. - Кошмары, - неопределённо пожимаю плечами я. - Мне тоже снятся, - он похлопывает рукой по бетонному полу рядом с собой, приглашая меня. После минутного раздумья я сажусь рядом с ним, подтягивая колени к подбородку. - Что тебе снится? Пит хмурится. Может, я зря завела этот разговор? Хочу ли я знать, что меня нет даже в кошмарах Пита? Ведь это, наверняка, так. - Чаще всего Арена. Но иногда я не могу вспомнить свои сны… Помню ужас, охвативший меня, но не могу вспомнить саму картинку. Словно какая-то чёрная бездна. Странно, раньше Пит всегда хорошо помнил, что ему снилось, и даже зарисовывал сюжеты своих снов. Не может ли это быть побочным эффектом его лечения? Или… Странная дрожь охватывает меня: что , если на месте той черноты должна быть я? - А тебе что снится? – голос парня вырывает меня из раздумий. - Арена, - не задумываясь, выпаливаю я. Не могу же я сказать Питу, что ночами кричу от ужаса от того, что не могу спасти его. Некоторое время мы сидим молча. Я чувствую, как моё дыхание выравнивается, а страхи отступают. Что бы ни случилось во сне, в реальности с Питом всё в порядке. Похоже, сам того не осознавая, он вновь спасает меня от кошмаров. - Наверное, это никогда не оставит нас, - нарушает тишину Мелларк. - Наверное. - По крайней мере, мы принесли Дистрикту-12 славу, - невесело усмехается он. Нет, Пит, мы уничтожили его. Наше неповиновение, наш безумный трюк с морником. А главным образом, конечно, я. Даже наша мнимая любовь стала вызовом системе, Капитолию, Сноу. Соперники, будь они даже из одного дистрикта, должны ненавидеть друг друга и желать смерти другому, мы же полюбили друг друга и смогли спасти. Дважды. Капитолий никогда не простит нам этого. - Да, это так, - тихо отвечаю я, пряча от Пита глаза. - И Эффи могли бы перевести в «более приличный дистрикт», - подражая голосу сопровождающей, говорит он. Я начинаю смеяться и замолкаю, боясь потревожить спящих в отсеках. - Надеюсь, ей больше не придётся посылать детей на смерть. Пит поднимает голову и внимательно смотрит на меня, и под его взглядом я понимаю, что действительно так и будет, чем бы ни окончилась эта война. Если победим мы, Голодные Игры навсегда останутся в прошлом. Если победит Капитолий, Эффи почти наверняка будет казнена за содействие повстанцам. Ещё одна весомая причина попытаться выиграть. Ещё какое-то время мы просто болтаем, вспоминая Игры. Я осторожно подбираю слова, стараясь не пробудить в Пите опасных воспоминаний и, кажется, мне это удаётся. Наверное, так вели себя все выжившие трибуты, ежегодно встречаясь в Капитолии во время очередного сезона Игр. Мне бы радоваться, но я не могу. Я слишком привыкла к безоговорочной любви Пита, чтобы спокойно сносить его безразличие теперь. Раньше я злилась, стоило Питу хоть намекнуть на его истинные чувства ко мне. Сейчас я продала бы душу за самый призрачный такой намёк. - Твой друг тоже будет тренироваться с нами, - видя, что я становлюсь всё более угрюмой, Мелларк спешит сменить тему. - Гейл? – лучше бы мы продолжили говорить об Арене. Пит кивает. – Откуда ты знаешь? - Я встретил его перед отбоем, и он сам сказал мне. Похоже, он не слишком-то меня любит, - усмехается он. Я опускаю глаза. Если Гейл будет продолжать в том же духе, беды не миновать – однажды он забудет об осторожности и проговорится обо всём Питу. - Гейл вообще не очень-то дружелюбный, - это действительно так, хотя никак не влияет на отношение Хоторна к Питу. - Ну, я так и подумал. У него всегда такой угрюмый вид… Кроме тех моментов, когда он смотрит на тебя. Сердце заходится в бешеном ритме. Ты ходишь по краю, Пит. Это слишком похоже на речи ревнивого жениха, но ничего такого в его голосе нет и в помине: ни ревности, ни злости, которые уже знакомы мне. И я чувствую облегчение, смешанное с неким разочарованием. Глаза противно щиплет при мысли о том, что я могла бы подарить Питу хоть немного счастья во время последних Игры, если не убедила себя в том, что мои чувства к Гейлу куда сильнее чувств к Питу. - Он очень о тебе заботится, Китнисс, - тихо произносит парень. - Да, - только и могу выдавить я из себя. Я замечаю, что лампы в коридоре разгораются сильнее, предвещая скорый подъём. Неужели мы с Питом провели половину ночи на холодном полу в коридоре? Пит, похоже, тоже замечает это и одаривает меня своей привычной тёплой улыбкой. - Похоже, нам пора, - он легко поднимается на ноги и подаёт руку мне, помогая встать. Я хватаюсь за его руку отчаянно, как за последнюю опору в этом мире. Возможно, так и есть. Взявшись за ручку своей двери, я оглядываюсь и сталкиваюсь со взглядом Пита. - Удачи сегодня, Китнисс. - Удачи сегодня, Пит, - улыбаюсь я ему. Очутившись в своём отсеке, я слышу протяжный противный звук будильника. Впервые за всё моё пребывание здесь этот звук вызывает у меня улыбку. До нашей следующей встречи за завтраком осталось каких-то полчаса.