Останься со мной

В штабе царит суматоха. Сегодня Бити снова смог пробиться в эфир Капитолия, запустив очередное промо. С каждым роликом большинству кажется, что мы на шаг ближе к победе. Возможно, так и есть, но для меня все ролики Крессиды слились в один. Теперь в промо не только я, но и другие Победители, и даже Гейл и моя Прим. Восстание начинает оживать на телеэкранах Панема, приобретая множество лиц вместо одного моего. Но я всё равно остаюсь его главным лицом. На мою беду. - Так, вы, - Плутарх заглядывает в свои записи и указывает на нас с Питом через всю комнату, перекрывая общий шум, - завтра у вас съёмка в Двенадцатом. Чувствую, как рядом со мной напрягся Мелларк. Краем глаза вижу, как Крессида качает головой, глядя на Распорядителя: всего её таланта не хватит, чтобы сделать из нас с Питом влюблённых, которых ожидает увидеть Панем. Но Хевенсби лишь сверяется со своим планшетом, не замечая ни одного из нас. Кто сказал, что, покинув Арену, мы станем свободными? Нет, мы попали в руки к тому же Распорядителю Игр, снова стали его послушными марионетками. Кончится ли это когда-нибудь? Я не знаю. - Президент Койн! – надо мной раздаётся решительный голос Пита. Все взоры обращаются к нему. Я слышу, как охнула пугливая Энни рядом с Финником, вижу вопросительно приподнятую бровь Хеймитча. – Когда вы отправите нас на войну?! На настоящую войну. Каждого из нас мучил этот вопрос. Каждый из нас желал поквитаться с Капитолием лично за все причинённые страдания. Но смелости задать этот вопрос хватило лишь Питу. - Солдат Мелларк, мне жаль, что вы недооцениваете всю мощь информационной войны. Людям важно знать, что вы, - её насмешливый взгляд скользит с его лица на моё и обратно, и я в ярости сжимаю пальцами кожаную обивку кресла, - Победители, на их стороне. Что вас не сломил, не купил Капитолий. У нашей революции уже есть лицо, - её глаза вновь смотрят на меня, - а вы станете её голосом. Но если вы хотите настоящую войну – вы её получите. Когда будете готовы. И когда настанет время. Пит тяжело садится обратно в своё кресло, и наш ментор наклоняется к нему, что-то тихо говоря на ухо. А в моей голове мечется лишь одна мысль: он не готов. Я не готова. Мы все не готовы. Разве можно подготовиться к войне? Это ведь даже не Игры, где есть спонсоры, менторы, зрители, которым будет жаль, если ты умрёшь. Это – хуже, если вообще можно представить себе что-то хуже Голодных Игр. Пока Пит не говорил о войне, я не задумывалась о ней. Я знала, что она идёт где-то в других дистриктах, что однажды на неё попаду и я, иначе мне не добраться до Сноу. Но она казалась такой далёкой, куда менее реальной, чем наши промо, ревность Гейла или охмор Пита. Но стоило Мелларку облечь её в слова – и она словно приблизилась, нависла надо мной, над всеми нами чёрной страшной тенью. Койн права: Пит должен стать голосом революции. Вдруг я вспоминаю слова Пита, сказанные на камеру в Капитолии. Послание всем дистриктам о необходимости сложить оружие, чтобы не натворить ещё больших бед. Помнит ли он о них? Или здешние врачи заботливо подтёрли воспоминания о них так же, как обо мне? Я помню негодование, которое породили они здесь, но тогда они казались единственно правильными словами для него. Пит, которого я оставила на Арене, думал именно так. Понемногу собрание начинает редеть. Я вижу, как Крессида проталкивается к Плутарху и начинает что-то ему говорить, то и дело указывая на нас. Она машет руками и, кажется, возмущена, но на лице Хевенсби не дрогнул ни один мускул. Мне не нужно слышать её слова, чтобы согласиться с ними. Но Распорядитель лишь качает головой, и нашему режиссёру только и остаётся, что уйти. В её глазах горит злость, и, кажется, она хочет в какой-то момент подойти ко мне, но только направляется к выходу, маня за собой свою съёмочную группу. Ей нужно хорошенько поломать голову над тем, как снять приличное промо о нас, не разбудив в Пите переродка. Президент скрывается в одной из дверей и я тоже поднимаюсь, чтобы выйти. Моё внимание привлекает один из её приближённых, Джефф, стоящий неподалёку от меня. Коммуникатор на его руке шипит, выплёвывая в комнату одному ему понятные звуки. Мужчина окидывает взглядом комнату, на миг задерживаясь на мне, а затем недовольно бросает коммуникатору: - Ладно. Давайте её сюда. Ладони мгновенно потеют, и я вновь опускаюсь в кресло. Встречаю недоумённый взгляд Хеймитча, но только киваю головой. Я не знаю, кто такая «она», но мне почему-то страшно. Дверь в штаб распахивается, и на пороге возникает женщина лет тридцати в сопровождении двоих солдат Тринадцатого. Черты её лица и испуганный взгляд кажутся мне смутно знакомыми, но я не успеваю ничего сообразить прежде, чем ментор срывается с места, в несколько шагов преодолевая расстояние, разделяющее их. - Чёрт возьми! Эффи?! – помедлив несколько секунд, он стискивает её в крепких объятиях, и испуг начинает потихоньку уходить из её глаз. – Как ты здесь оказалась? - Мы нашли её в Седьмом, - отвечает ему оказавшийся рядом Джефф. – Она сбежала из Капитолия, говорила, что ищет её, - пальцем мужчина указал на меня. Бряк только кивает головой, подтверждая его слова, мёртвой хваткой вцепившись в плечи Хеймитча. Мне вдруг становится стыдно: после возвращения поисковой команды из Капитолия я была так погружена в жалость к себе и Питу, что у меня не хватило ума даже спросить об Эффи. А, может, я боялась, что Сноу замучил её до смерти? Она ведь такая слабая, такая хрупкая, наша Эффи. Наконец, освободившись от рук Хеймитча, она делает шаг к нам, и мы с Питом мгновенно поднимаемся. У Эффи русые волосы с едва заметной рыжинкой, без своего дикого макияжа она кажется моложе, чем я всегда думала, а без вычурных капитолийских нарядов и пышного парика женщина кажется худощавой. Подойдя к нам, она по очереди обнимает нас, а затем одновременно обнимает нас за шеи, притягивая к себе так, что мы с Питом едва не стукаемся лбами. - Китнисс…Пит… мои победители, - она отстраняется, и я вижу на её губах улыбку, а в глазах – слёзы. - Ну же, Эффи, всё хорошо, - Пит сжимает её ладонь в своей, и улыбка Бряк становится шире. Она переводит взгляд с него на меня, и в глазах её читается немой вопрос. Конечно, у Эффи никогда не было той наивной капитолийской веры в нашу с Питом любовь, и уж тем более она никогда не была столь проницательной, как наш ментор. Для неё наша история была не более, чем удачным ходом, позволившим её трибутам выжить, а её вознёсшим на вершину пьедестала. Однако, даже она сейчас замечает, что что-то не так. Кажется, вопрос уже готов сорваться с её губ, но стоящий рядом Хеймитч едва заметно качает головой. Женщина вновь стискивает нас в объятиях, а затем двигается к выходу своей обычной семенящей походкой. Обернувшись, на полпути, она одаривает нас с Питом привычной улыбкой, - идите к себе и отдохните как следует. Завтра нас ждёт важный-преважный день. Мои губы расплываются в улыбке. - Не знаю, как тебе, а мне не хватало её, - произносит Пит. – Я так рад, что готов терпеть даже её нравоучения. - О, ну я не до такой степени соскучилась, - смеюсь я. Кажется, это первый раз, когда мы с Питом говорим вот так, без всякого стеснения. Если честно, это вообще первый раз, когда мы разговариваем, если не считать нашей случайной встречи в отделе у Бити. – К тому же, здесь не Капитолий, и манеры не так уж важны. - Возможно, - пожимает плечами он. – Но не для Эффи. Для неё манеры всегда важны. До завтра. - До завтра, - говорю я, глядя ему вслед. У самой двери я сталкиваюсь с Хеймитчем. Кажется не был в таком хорошем настроении с тех пор, как оказался вдали от самого захудалого мини-бара. А я-то всегда думала, что он действительно недолюбливает нашу сопровождающую. - Вот так сюрприз, правда, солнышко? - Да уж. Я боялась, что Сноу что-то сделает ей. Хеймитч хмыкает. Моё лицо заливает краска: эти слова не слишком-то вяжутся с тем, что я практически не вспоминала о ней до того момента, как она появилась в дверях штаба. - Хеймитч, - ловлю его рукав прежде, чем он успевает выйти, - ты поедешь завтра с нами? - Нет. - Хеймитч! - Нет, солнышко. Я был там уже. С меня довольно. Я бросаю короткий взгляд в сторону, где только что скрылся Мелларк. - Мне страшно, - шепчу я так, чтобы никто не услышал. Сойка не должна бояться. Особенно своего напарника. - Ну-ну, - мужчина проводит рукой по моим волосам, - Крессида умница, она что-нибудь придумает. Думаю, ей вовсе не улыбается ради съёмки угробить лицо революции, - он усмехается, - и его голос. - Хеймитч! Прошу тебя. А если он проснётся в нём? Ведь Пит ещё не был… - язык не поворачивается назвать выжженный клочок земли домом, и я осекаюсь, -…там. Это может подействовать на него…как угодно. В глазах ментора мелькает сомнение, но я уже чувствую, что он согласится. После минутного колебания он сдаётся. - Ладно, детка. Не для этого я вытаскивал вас с Арены, чтобы наблюдать, как вы убиваете друг друга. Я не могу сдержаться и не стиснуть его в коротком объятии. Бросив последний благодарный взгляд на ментора, отправляюсь в свой отсек. Эффи права: завтра нас ждёт очень тяжёлый день.