Пикассо с бритвой

      Жюли мечтательно изучала потолок. Вот бы ей повезло так же, как и Марго! Хотя, к черту эту работу, попасть бы на новый мюзикл, там, говорят, в главной роли такой Казанова... - Жюли Дюамель? Могу я с вами поговорить?       Услышав бархатный тембр, девушка перевела затуманенный взгляд – и уткнулась в спецагента. Лицо ее расплылось в глуповатой улыбке. - Что?.. Думаю, можете, только... предполагаю, что Лек... моя начальница не одобрит болтовню на рабочем месте. – неприязненно произнесла Жюли, мгновенно растеряв всю свою мечтательность. - Об этом вы можете не волноваться, - слегка улыбнулся мужчина. – Скажете, что беседовали со мной, уверен, что в таком случае санкций не последует.       Девушка посмотрела на добротную дубовую дверь директора, закусив губу: с одной стороны, денег ей больше не заплатят даже если она просидит здесь сутки, а с другой... - Все-таки я бы предпочла ее не злить... – пробормотала Жюли, но потом резко передумала и решила взять пример с прошлой ассистентки – сделать ручкой. – Хорошо, я отвечу на ваши вопросы, мистер... - Пендергаст, - подсказал он, глядя на беспокойных ученых, то и дело хлопающих дверями кабинетов и выкрикивающих что-то об исследованиях. Затем он вновь повернулся к девушке: - Наверное, с профессиональной точки зрения будет несколько неэтично спрашивать вас об этом, однако не могли бы мы поговорить в более тихом месте, где нет лишних ушей?       Жюли вопросительно приподняла идеальную бровь. - Вы что, считаете, что нас подслушивают? - Не исключено, - кивнул агент.       Девушка нахмурилась, что-то припоминая, затем щелкнула пальцами. - Мсье, можно пройти в одну из лабораторий музея или архив. - Пожалуй, мы не будем нарушать трогательный порядок колб на столах ученых и строгое спокойствие бумаг. Нет ли здесь свободного кабинета?       Жюли искоса посмотрела на Пендергаста. Что, американцы все такие странные или этот просто исключение?.. - Есть, но... – она в последнюю минуту отбросила нерешительность. – Мсье, будьте добры подождать минуту. В нашем музее все делается размеренно. – с достоинством произнесла ассистентка, и, уловив на лице спецагента слабое подобие улыбки, уверенно зашагала к кабинету мадам Леклер, надеясь, что та не будет уделять много времени «твоей отвратительной работе» и лекциям «почему ты не работаешь и если работаешь, то почему этого не вижу я».       Вышла Жюли с постным лицом, но, в целом, с победным видом. - Мсье, прошу вас пройти за мной, - буркнула она, немного растеряв изысканность обращения. – Простите за ожидание. - Ничего страшного, тут довольно интересные стенды. - Их никто не читает, - отмахнулась сотрудница музея. Стук ее каблучков глухо отдавался в тишине просторного коридора – ученые почему-то притихли, словно животные, забравшиеся в свои норы для зимней спячки. – Здесь налево, пожалуйста. Если не секрет, что привело вас во Францию? - Одно занятное дело. – лаконично ответил агент. - Насколько занятное? - Вы, пожалуй, в нем заинтересованы, если Марго Скалон является вашей подругой.       Жюли от неожиданности выронила ключи. Связка ударилась о пол и отлетела к экспонатам каменных идолов. - Что с Марго? – девушка похолодела. – Она в порядке? - Надеюсь, что да. Но у меня крайне мало времени. Чем быстрее вы ответите на мои вопросы – тем быстрее мне удастся разобраться с этим делом.       Ассистентка кивнула и, извинившись, подняла связку ключей. - Мы пришли, - пробормотала она. Руки ее слегка дрожали, когда девушка открывала допотопный замок. - Закройте, пожалуйста, не люблю незваных гостей.       Жюли кивнула и выполнила просьбу. Затем села на резной стул напротив Пендергаста. - Мадемуазель Дюамель, - обратился к ней мужчина. – Вы давно здесь работаете? - Нет. Приблизительно полтора месяца. - Почему именно тут? - Люблю историю, - пожала плечами Жюли, отгоняя липкий страх. «Марго, во что ты вляпалась, почему тебе постоянно надо куда-то лезть?!» – Надеялась попасть под крыло к какому-нибудь египтологу... Как видите, вместо этого перебираю маловажные бумажки.       Пендергаст сделал пометку в своем блокноте в кожаной обложке. - Вы учитесь на историка? - Нет, я переводчик. Первый язык – английский. - Хорошо на нем разговариваете? – уже больше из интереса спросил агент.       Девушка зарделась. - Нет, но... Я много читаю... Конан Дойл, Байрон, Чосер и Шекспир. – она немного картавила, что характерно для французского, и этот милый акцент придавал неуловимое очарование английским фамилиям. - I wasted time, and now doth time waste me,* - процитировал Пендергаст.       Жюли растерянно взглянула на агента - Шекспир, если не ошибаюсь?.. Простите, я плохо... говорю на староанглийском... - Как оказалось, достаточно хорошо, - неожиданно улыбнулся Пендергаст. – Да, это действительно Шекспир.       Он достал свой блокнот в кожаной обложке и что-то записал. - Так что же все-таки помешало вам пойти на египтологию? – по его лицу пробежала тень – Жюли подумала, что он о чем-то вспомнил, но тут же решила, что ошиблась: так мимолетно это было. - Мне не хватило баллов, - просто ответила она. – Обидно, что их надо было набрать всего лишь на два больше, чем получила я. - Как давно вы знаете Марго Скалон? - Не знаю, - растерялась она, не ожидав такого резкого перехода. – Год, может, два... Во всяком случае, мне часто кажется, что я знаю ее целую вечность. - Она учится с вами? - Нет. Я не уверена, но кажется, у нее профессия... что-то связанное с культурологией.       Мужчина вновь сделал короткую пометку в блокноте. - Жюли, скажите, вам нравится здесь работать?       Девушка на секунду поджала губы и почесала переносицу. - Думаю, да. Сюда многие мечтают попасть. - Вот как.       Ей показалось, что тон Пендергаста прозвучал слегка недоверчиво и даже насмешливо. - Ну... да! Это довольно престижно: интересная работа с интересными людьми с хорошим окладом.       Агент внимательно смотрел на нее, так, что Жюли почувствовала смущение. - Вы мне не верите? - Нет, почему же. Я просто внимательно вас слушаю. - Мне показалось, что вы усмехаетесь.       Мужчина откинулся на спинку стула. - Вам показалось. – спокойно произнес он. – Должно быть, довольно любопытно работать с такими квалифицированными учеными.       Девушка неожиданно фыркнула. - Как же! Из всех этих ученых только с десяток может претендовать на Нобелевскую премию. - Вы считаете, что Нобелевская премия – показатель важности открытия? - Нет, но... - ассистентка смутилась. – Мсье Пендергаст, вы ставите меня в тупик. – призналась она. - Я бы с удовольствием поговорил с вами об истории Нобелевской премии и о занимательной жизни Альфреда Нобеля, но, боюсь, что у нас нет времени. Так почему же вы так недолюбливаете здешних ученых?       Жюли закусила нижнюю губу. - Лучше бы говорили о Нобеле и обмане его женой... – простонала она. – Мои слова же не уйдут дальше этого кабинета? - Нобель никогда не был женат, - уточнил агент, чуть улыбнувшись. – Если вы имеете в виду меня, то могу поручиться, что не собираюсь использовать полученную информацию вам во вред.       Девушка вздохнула свободнее и вновь взглядом окинула Пендергаста. Решив, что ему можно доверять, она ответила: - Вы, наверное, думаете, что музейные лаборатории служат только для проведения важных опытов? - Предполагаю, что таково их истинное назначение, - кивнул агент, подавшись вперед. - В некоторых частях музея – да. Ученые вроде Дюбуа – гениальные, но по-своему сумасшедшие люди никогда и ни за что не оставят без присмотра образец, будь там хоть дистиллированная вода. Такие фанатики необходимы для продвижения науки, и, как правило, все они очень стары, имеют многогодовой опыт работы в сфере различного рода наук. Вы видели Дюбуа? - Да. Он создает впечатление весьма деятельного человека. - Как вы думаете, сколько ему лет? - Не уверен, но предполагаю, что около шестидесяти двух. - Семьдесят три. – улыбнулась Жюли. Прожил почти век, и предан науке больше, чем собственной жене. Он постоянно говорит, что будет жить до тех пор, пока он готов торчать с пробирками. Но есть и другие. Например, на прошлой неделе ушел из жизни Клод Вене, умнейший и деликатнейший человек. - Что с ним произошло? - Говорят, что приступ. Но я не осведомлена о результатах вскрытия... Так вот, лаборатории потом переходят либо к кураторам, – которые решают с начальством, что с ними делать, либо к ассистентам, либо к лучшим умам музея, либо молодым ученым, которым надо «раскрывать свой потенциал». Разумеется, одни добросовестно продолжают дело предшественника, другие уединяются с молодыми практикантками, а иные смешивают медный купорос с уксусной кислотой, и выдают это за результат «важнейшего исследования»...       Жюли понимала, что говорит слишком путано, но считала, что эта информация может оказаться полезной. - ...но есть и ряд других людей, еще более странных, чем сами ученые. На место покойного мсье Вене пришел какой-то... странный молодой ученый, он говорит, что специалист по антропологии и приехал с юга Франции. Я попыталась найти о нем информацию и в Сети, и в газетах, но потерпела... фиаско. Меня насторожило, что он проводит опыты с химикатами, которые мы не держим.       Пендергаст оживился. - Не держите? Вы разбираетесь в химии? - Нет, не разбираюсь, просто в бумагах, которые мне... нужно разбирать есть и сметы, и списки с необходимыми химическими составами, которые используют ученые. Так этот странный человек как будто специально хвастался – хотя обычно доктора наук не говорят о своих успехах, – требовал у Леклер деньги на радиоуглеродный анализ, размахивал бумагами и вообще вел себя как... варвар! Сказал, что если ему не добудут какой-то химикат, то он уйдет отсюда и предложит свои услуги другому музею. - Вы не вспомните, какой реактив он просил? - Извините, мсье Пендергаст, тут я бессильна.       Мужчина задумался. Глаза его остекленели, и Жюли даже подумала, что он уснул. - И много у вас таких пришлых специалистов? - Нет. Остальные более-менее спокойные. Этот же утверждал, что невозможно провести все нужные анализы для того, чтобы подтвердить его грандиозную теорию. - Что это за теория? - Не знаю, он об этом не распространялся, - развела руками ассистентка. - Он совершал какие-то важные открытия, есть причина тому, что мадам Леклер терпела его выходки? - Думаю, да. Он дважды подавал документы на какую-то премию и писал в Смитсоновский институт, но, правда, ответа так и не дождался. Кстати, Дюбуа одобрительно относился к его опытам, хотя самого его недолюбливал. - Я могу с ним поговорить? - К несчастью, нет. Он пропал буквально три дня назад... Подождите... Это же... как раз в то же время, когда испарилась Марго! – девушка широко распахнула глаза. - Вы уверены? – лицо Пендергаста приняло жесткое выражение. - Да, абсолютно! Леклер ходила злая, ворчала, что пришли ответы и вообще следует сделать два каких-то экземпляра... – девушка замолчала. Через пару мгновений она тихо пробормотала: - Как вы думаете, Марго... с ней... она жива? - Не знаю. – нахмурился Пендергаст. – Это зависит от ее острого языка и хитрости – профессиональной тоже. Последний вопрос: как звали этого ученого? - Франсуа Аллен. – коротко ответила Жюли и глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки. – Вы ведь спасете Марго, правда? - Я очень постараюсь это сделать. Я смогу обращаться к вам по мере надобности? – спросил агент, и, получив утвердительный ответ, вежливо попрощался и удалился. __________________ * ‘I wasted time, and now doth time wasted me’ – «Я напрасно тратил время, а теперь время напрасно тратит меня» (Уильям Шекспир)