Пикассо с бритвой

      Диоген неторопливо прохаживался по своему огромному дому, непривычно равнодушно разглядывая картины, висящие на стенах. Звук его осторожных шагов отдавался в мертвенной тишине коридора, отскакивая от стен и исчезая где-то вдалеке.       Неожиданно его внимание приковала одно мрачное полотно – работа Джона Генри Фюзели под названием «Ночной кошмар». Художник написал четыре варианта этой картины, причем один из них хранится в Музее Гете во Франкфурте-на-Майне, а второй до некоторого момента выставлялся в Институте Искусств в Детройте. Украсть произведение да Винчи, чьих картин известно всего пятнадцать, практически невозможно, но заменить полотно второго эшелона на очень качественную подделку для него не составило труда. Само собой, можно было предложить баснословные деньги мэру Детройта, но зачем лишний раз подставлять себя под удар?..       Диоген внимательно изучал картину взглядом ценителя и знатока живописи. Он предпочитал несколько другое направление, но что-то привлекло его в этой работе, как будто некая потусторонняя сила притягивала к себе внимание.       Светловолосая стройная женщина – спящая или находящаяся в обморочном состоянии – лежит на кушетке, с которой свешиваются два ярких покрывала. Ее изогнутый плавный силуэт облачен в белые одежды, словно в противопоставление окружающей атмосфере. Рука женщины, с браслетом на тонком запястье, безжизненно свисает с края ложа. Вся фигура необычно удлинена – художник желал показать тяжесть инкуба, сидящего на ее груди – воплощения кошмаров и страхов. Взгляд его устремлен прямо, в красноватых глазах читается мрачное торжество, рот его искривлен. В прорези между штор видна голова слепой вороной лошади – в этой картине животному придан демонический аспект, связанный с поздним французским романтизмом.       Диоген мысленно сравнил женщину на картине с Констанс. Так же юна и прекрасна, восхитительна и стройна... Разве что забытье Констанс не было вызвано неожиданным посещением инкуба. Мужчина усмехнулся уголком рта, вспомнив, как легко оказалось очаровать эту неокрепшую душу, которую столь тщательно оберегал Алоиз, приставив к ней едва ли не батальон солдат. Как легко и просто было соблазнить ее, уверить в собственной невиновности и равнодушии к ней его брата...       И все-таки он ее недооценил, и эта ошибка едва не стоила ему жизни. Кто бы мог подумать, что хрупкая и нерешительная женщина окажется выносливым и опасным противником, терпеливо выжидающим нужного момента для нападения. Констанс скрывалась, она улизнула из особняка на Риверсайд-драйв, не сказав ничего ни Алоизу, ни Рену, и, - следует отдать ей должное, - сумела найти Диогена, не имея ни единой зацепки, кроме болезненных воспоминаний.       Он отпил вина из хрустального фужера, что держал в руке и припомнил все события, начиная смертельным танцем-схваткой и заканчивая бесконечно долгим падением в бездну. Да, Констанс – способная ученица, подумал Диоген. Он был уверен, что она никогда не держала в руках оружия, но за короткий срок научилась довольно хорошо управляться с ним – одна из пущенных в него пуль все-таки угодила в цель и слегка ранила плечо. Ему ничего не стоило выбить из ее рук револьвер, но, самоуверенно полагая, что он априори ее сильнее, Диоген не сделал этого вовремя – еще одна досадная ошибка, вызванная паникой и неожиданным появлением Констанс на Капри. Если сначала все это казалось шуткой, то вскоре становилось ясно: выживет либо один из них, либо никто. Девушка была готова заплатить страшную цену.       Мужчина дотошно анализировал и свои, и ее действия. Он припоминал малейшие детали и промахи, которые помешали ему одержать победу. Долгая схватка утомила обоих, противники тяжело дышали, но ненависть придавала сил каждому, животное желание жить заставляло их сражаться до последнего вздоха. - Констанс, ты же не убийца, - воскликнул Диоген в своей обычной манере, стараясь перекричать рассерженный и угрюмый рокот проснувшегося вулкана. – Ты не сможешь убить меня.       Она не ответила. Но в светлых глазах девушки горело всепоглощающее пламя ненависти, которое было во много раз красноречивее любых слов. Сейчас она была способна на все.       Шаг. Еще один. Балансируя на краю огненной пропасти, Диоген заметил вдали длинную худую фигуру – значит, его брат все-таки применил свои дедуктивные способности и нашел подопечную. Что это, нерешительность?.. Неужели на лице невозмутимого Алоиза Пендергаста написаны страх и отчаяние?..       Констанс вновь сделала выпад – на этот раз совсем не с той стороны, откуда ожидал его Диоген. Он пошатнулся; нога его соскользнула с камня, и несколько осколков, выскочивших из-под подошвы, полетели прямо в раскаленное жерло вулкана. Мужчина схватил девушку за хрупкое запястье. Она коротко вскрикнула от боли и попыталась вырвать руку. Безуспешно. Он словно в тисках удерживал ее, лишая возможности наносить удары. Револьвер выпал. Его поглотила огненно-красная лава.       Констанс бросила взгляд в жерло и вновь толкнула Диогена. На этот раз ему не удалось удержаться на краю. - Нет! Нет! – не своим голосом вскрикнул он. На его лице отобразилась разнообразная гамма чувств: ужас, паника, неверие в скорую смерть, даже в какой-то мере удивление. Сориентировавшись за доли секунды, он ухватился за лодыжку торжествующей победительницы. Не ожидавшая такого поворота, девушка пошатнулась и упала, отчаянно пытаясь уцепиться за любой каменный выступ скалы, раня ладони и ломая ногти.       Тень вдали дернулась в нерешительности, но так и не сделала шага вперед. - Пусти меня! - Черта с два, дорогая моя Констанс! Как горячо любимые друг другом, мы умрем в один день! Как в обожаемых тобой романах, правда?       Ей удалось зацепиться за острый камень. При этом девушка еще сильнее поранила руку, но выделявшийся в крови адреналин и обуявшие ее ужас и паника притупили чувство боли. Оставалось лишь первобытное желание выжить в борьбе, ей надо только подтянуться, напрячь все мышцы, даже если это будет адской пыткой...       Диоген настойчиво тянул ее вниз, прямо в кипящую лаву, рассудив, что если ему не суждено спастись, то и она не выживет – прощальный подарок старшему брату, финальный выход перед тем, как занавес опустится навсегда.       Еще чуть-чуть... Если бы не Диоген, упорно увлекающий ее в жерло, Констанс бы сумела выбраться... Она глубоко вздохнула – насколько позволял спертый горячий воздух – и подняла взгляд. Что там?.. Алоиз?..       Собрав последние силы, девушка, превозмогая ужасную боль, сумела избавиться от груза. Раздался громкий, пронзающий душу крик ужаса, долго звеневший в ее ушах. Вскоре он был заглушен звуком бурлящей лавы и рокотом рассерженного вулкана...       Диоген воспроизводил в памяти эти моменты снова и снова. Пожалуй, это неплохой сюжет для картины – не хуже, чем этот «Ночной кошмар» Фюзели, что он внимательно разглядывал. Каким-то силам – высшим или низшим, - было угодно сохранить ему жизнь, не взяв за это ничего и оставив напоследок только небольшой ожог. - Как Феникс. Умереть в огне, чтобы возродиться из пепла. – самодовольно подумал мужчина, и, поставив бокал на журнальный столик с изогнутыми ножками, направился вглубь коридора, не вспоминая больше ни о чем.