Пикассо с бритвой

      Жюли Дюамель лениво перебирала бумаги и завистливо глядела в окно. Все нормальные люди гуляют и веселятся, а она вынуждена коптиться в душном здании с плохо работающим кондиционером, и, изображая бурную деятельность, перекладывать с места на место документы, архивы и прочие важные и не очень бумаги, а также изредка отвечать на однообразные звонки.       Девушка нанялась на работу летом с одной только целью – заработать на собственный отпуск. Однако дама, перекладывавшая бумаги до нее, внезапно сделала ручкой, сообщив, что «ноги ее не будет в этой шарашкиной конторе», и молоденькую ассистентку попросили побыть секретаршей – еще немного потрудиться, пока не найдется новый работник. Разумеется, о прибавке к жалованью никто не говорил, но девушка утешила себя мыслью о паре новых туфель и паре представлений, на которые она в этих туфлях пойдет.       Жюли, вздохнув, поправила стопку бумаг на столе и смахнула пыль с фигурки в виде пирамиды Хеопса. Она принесла статуэтку сюда, желая сделать место работы более уютным, но даже любимый египетский сувенир не спасал ее от скуки и желания прямо сейчас же бросить на стол самодовольной Софии Леклер, директору музея, заявление об увольнении. Ей-то, конечно, от ухода какой-то мелкой сошки ни жарко ни холодно, но девушке хотелось увидеть растерянность на лице ученой дамы.       Ассистентка мучилась от тоски и ждала свою подругу Марго – она, находясь, в сущности, в качестве девочки на побегушках, всегда успевала заскочить к подруге и рассказать что-то интересное, подбодрить и рассмешить. Кроме того, ей совсем недавно дали повышение – едва ли это какая-то высокая должность, но невозможно не признать, что ей здорово повезло: получить продвижение по службе за такой короткий срок дело непростое. Однако девушка не зазнавалась – Марго обещала «потолковать» с каким-то «мсье Л.» о ней, Жюли Дюамель, чтобы та не просиживала свое лето – и юность – за пыльным дубовым столом перед кабинетом Леклер.       Но от Марго не было ни слуху ни духу вот уже почти три дня, а на звонки она не отвечала. Подавив волнение и списав его на какое-нибудь вновь захватившее ветреную подругу увлечение, Жюли продолжила мечтать о будущем, которое она себе уже нарисовала в воображении. - Здравствуйте, - вырвал ее из пучины мыслей незнакомый приятный голос, донесшийся откуда-то сбоку. – Могу ли я побеседовать с мадам Леклер?       Еще не собравшись с мыслями, девушка повернулась, ожидая увидеть низкорослого быстроглазого испанца или итальянца: в медоточивом голосе Жюли почудился иностранный акцент, но какой, она понять не сумела. - Мадам Ле... О! – непроизвольно вырвалось у ассистентки, когда она обратила внимание на посетителя.       Мужчина был облачен в дорогой и явно сшитый на заказ черный костюм, что в сочетании с мертвенно-бледной кожей придавало ему сходство с сотрудником похоронной конторы. Волосы у него были светлые, почти бесцветные, а серо-голубые умные глаза внимательно взирали на Жюли. - Я... Извините, - девушка слегка покраснела, осознав собственную бестактность. – Мадам Леклер занята, она... разговаривает с ... важным гостем, я не уверена, что... - Нестрашно, я подожду, - слегка улыбнулся незнакомец и сел неподалеку.       Ассистентка, вышколенная за время работы в этом музее, ругала себя за проявленное легкомыслие. С этой работой она с ума сойдет. - Может быть, желаете кофе? – попыталась она исправить положение. - Нет, благодарю вас. – спокойно ответил мужчина и принялся читать стенды на стенах: «техника безопасности в музее», «правила поведения» и прочие вывески, мимо которых обычно туристы проходят мимо.       Пожав плечами, она подперла подбородок ладонью и стала рассматривать письменные принадлежности, в беспорядке валяющиеся на столе. Надо бы разобрать их по подставкам, но какая от этого польза, если постоянно что-то записываешь?.. С десяток разнообразных ручек, столько же карандашей – пара из них изрядно погрызены прежней неэстетичной ассистенткой, - и всего два кислотно-розовых ластика. Около экрана компьютера лежали три пачки ярко-салатовых стикеров.       Еще с первого дня работы Жюли усвоила, что полутона, видимо, тут не в почете: если розовый – то обязательно кислотный, если стикеры – то броские, а подставка, рыжая в разноцветную крапинку, была настолько яркой, что от нее рябило в глазах после тридцати секунд ее созерцания. После целого рабочего дня вблизи подобных оттенков Жюли хотелось запереться в темной комнате. Сейчас, слава Богу, картина на столе улучшилась – по крайней мере, разноцветная уродина похоронена на какой-нибудь из десятка свалок Парижа. - Не слишком интересная работа? – неожиданно спросил странный посетитель, увидев «развлечение» ассистентки и периодические рожицы, которые она корчила, видимо, столу.       Жюли не сразу поняла, что вопрос адресован ей, поэтому ответила после недолгого молчания: - Что можно находить веселого в ответе на звонки? – тоскливо протянула она. - Коммуникабельность – полезное качество, очень облегчает жизнь. - Бросьте, мсье. Сюда звонят сумасшедшие ученые с очередным «невероятным открытием, которое потрясет мир», - передразнила она манеру говорить. – Обычно так громко зовутся трактаты на тему «Наполеон был убит» в двести страниц и «Скелеты на Корсике принадлежат неизвестной ранее цивилизации» – в четыреста.       Мужчина усмехнулся. - Почему бы их не выслушать? - Потому что они все как один маразматики, путающиеся в доказательствах собственных теорий.       Загадочный гость снова ухмыльнулся уголком рта, но ничего не ответил.       Внезапно дверь кабинета директора распахнулась, и оттуда вышел взъерошенный старичок – Жерар Дюбуа, ученый, чьи труды в музее уважали, но неопровержимых доказательств его теории не находили. Он был вспыльчив, несдержан и гневлив, однако эти воинственные черты его непростого характера сглаживались добротой, отзывчивостью и невероятной щедростью, что для французов довольно несвойственно. - София, моя дорогая, - возмущенно вопил он, выходя – в силу опыта, возраста и научных достижений он позволял себе называть начальницу по имени. – Нам нужна эта аппаратура! Я понимаю, что придется бросить изучение Корсики, ну и черт бы с ней!..       Посетитель с интересом разглядывал худощавого исследователя в широких вельветовых штанах, вышедших из моды лет пять назад. Дюбуа не следил за внешним видом – опрятно, чисто – и замечательно. Именно из-за разных носков – один красный, второй зеленый, - и брюк, не подходивших к его извечному серому свитеру, он служил примером типичного чудака-ученого и по совместительству объектом бесконечных беззлобных подшучиваний со стороны сотрудников музея. Правда, говорить ему эту шутку в лицо не стоило – язык у исследователя был остер, словно только что наточенный медицинский скальпель. - Подумай дважды... нет, трижды! София, ты делаешь ошибку!.. – бросил антрополог директору и перевел взгляд на ассистентку. – О, доброе утро, дорогая!.. Как работа? - Отлично, мсье Дюбуа. – улыбаясь, отозвалась она. – А ваши исследования? Есть продвижения?       Жюли тут же пожалела, что задала этот вопрос – густые брови профессора сошлись на переносице. - Мои исследования! – раздраженно произнес он. – Если бы она, - он ткнул скрюченным артритом пальцем в дубовую дверь кабинета Софии Леклер, - была сговорчивее, я бы их уже закончил и поставил точку!       Он хотел было еще что-то добавить, но обратил внимание на посетителя, замолк. Дюбуа кивнул гостю и пробормотал: - Извини, Жюли, много дел. Мне нужно еще провести пару анализов. – сказав это, старик быстрой походкой направился к лифту в конце коридора.       Девушка же, помня о работе, нажала кнопку селектора: - Мадам Леклер, к вам посетитель.       В ответ раздался приглушенный стон. - Кто на этот раз?.. - Это..       Мужчина необычайно грациозно поднялся и уверенно подошел к столу ассистентки. - Специальный агент Пендергаст, ФБР. Мы с вами договаривались о встрече три дня назад. - Заходите. – коротко ответила Леклер, сделавшись серьезной. – Жюли, сделай гостю кофе. - Благодарю, не стоит. – просто сказал Пендергаст и твердой поступью двинулся к кабинету, оставив Жюли недоумевать, что тут может делать спецагент ФБР, да еще и такой изысканный и вежливый.