Сердце принцессы

Регина отметила боковым зрением, как жених Фантагиро метнулся к ней, и развернулась к нему, отбросив остальных. Но, прежде чем она успела запустить в Ромуальдо огненным шаром, колдунья почуяла что-то неладное. А именно — магия Румпельштильцхена, которая ощущалась в замке, когда Тёмный здесь присутствовал, заметно ослабла, будто её хозяин… был при смерти. Регина промедлила лишь мгновение, поражённая этим новым открытием, когда Ромуальдо осыпал её волшебной пыльцой. Колдунья испустила яростный крик, поняв, что её волшебство начинает улетучиваться со стремительной быстротой. Единственное, что оставалось делать Регине — это бежать. Сзади её обожгла боль — кто-то из воинов напал, воспользовавшись замешательством Регины. Одно усилие, в которое женщина вложила остатки своей тёмной магии — и она оказалась в соседнем лесу. Регина тяжело опустилась на траву, судорожно ощупала спину — тёмно-красное бархатное платье начинало намокать от крови. Слабость постепенно овладевала колдуньей, и она распростёрлась на земле, прикрыв глаза. Где-то вдали щебетали птички, Регине показалось, что она слышит чьи-то шаги, а затем все закружилось и исчезло в чёрном водовороте. …– Победа! — звучно провозгласил Ромуальдо, когда противница исчезла, и в порыве радости потряс пустым мешочком. — Мы прогнали её! — Куда же она подевалась? — задумался Ивальдо, глядя на то место, на котором только что была Регина. Ромуальдо махнул рукой и спрятал мешочек обратно за пазуху. — Неважно, друг мой, ведь колдовать она теперь всё равно не сможет! — Ромуальдо! — Фантагиро подошла к нему. Её огромные карие глаза сияли. — Невидимые верёвки исчезли с моих рук и ног — значит, волшебству Регины и правда пришёл конец! — Что ж, теперь разыщем остальных и узнаем, справились ли Королева эльфов и её маги с Тёмным, — Ромуальдо кивнул своей невесте на Ивальдо: — А тебя пусть он отведёт в безопасное место. Фантагиро насупилась, словно желая возразить, но тут же пошатнулась от слабости и ухватилась за плечо жениха. — Вот ещё! Я хочу пойти с тобой. Вдруг пригожусь? — Э, нет, ты того гляди упадёшь, — Ромуальдо строго посмотрел на нее. — Ивальдо, уведи её из замка. — Глупости, я прекрасно стою на ногах, — Фантагиро снова принялась возмущаться, но молодой король приложил палец к её губам и ласково улыбнулся: — Ты же сама понимаешь, что я беспокоюсь о тебе. Фантагиро подумала, вздохнула и неохотно согласилась с его требованием. *** Румпельштильцхен лежал на боку, камзол его распахнулся, и на шёлковой рубашке расплылось пятно крови. Белль в отчаянии выдернула кинжал и отбросила его в сторону, а затем перевернула Тёмного на спину. И застыла на месте. Жёсткая золотая кожа становилась мягкой и бледной, из янтарных глаза Румпельштильцхена превратились в тёмно-карие, а чёрные когти исчезли, уступая место обычным человеческим ногтям. Проклятье уходило. Когда Белль поцеловала Румпельштильцхена — казалось, с тех пор минула целая вечность, — начали происходить такие же изменения. Но теперь они были уже необратимы… Белль склонилась над бывшим магом. — Румпельштильцхен, — её голос срывался, губы дрожали. — Нет… нет… нет… — Что случилось?! — завопил Гастон. Он в ужасе схватился за своё лицо, потемневшее и покрывшееся чешуёй. Руки становились жёсткими, блестящими, как у лягушки, глаза словно выкатились из орбит, на пальцах вытянулись длинные, как у зверя, когти. Белль в ужасе глянула на него. — Проклятье… переходит к Гастону, — чуть слышно прошептал Румпельштильцхен. — Когда-то… я убил предыдущего Тёмного… чтобы спасти моего сына… от войны… и принял Проклятье на себя. Теперь… очередь Гастона стать чудовищем. Он утомлённо прикрыл веки. — Нет, не смей умирать! — Белль схватила его за плечи, наклонилась совсем близко к его лицу, понимая, что ещё немного — и всё будет кончено. Гастон тем временем судорожно подхватил с пола кинжал, посмотрел на него — и отшатнулся. На лезвии рыцарь увидел своё собственное имя, будто вычерченное невидимой рукой. — Значит, теперь я… — бормотал он. — Но… я же… — Отдай его нам! — Королева эльфов взмахнула рукой, и кинжал, вырвавшись из мелко дрожавших пальцев рыцаря, лёг в её узкую ладонь. Волшебство медленно, но верно возвращалось к ней и её подданным. Гастон резко повернулся к ней. — Вы знали… знали, что так будет? Ева вздохнула, не глядя на него. Её маги подобрались, словно готовясь к ещё одному сражению. — Тогда почему… не сказали мне?! — почти жалобно простонал Гастон. — И что же мне теперь делать?! Он подумал о том, что всё это время Королева эльфов использовала его в своих целях, чтобы его руками отомстить ненавистному ей Румпельштильцхену. Внезапная злоба полыхнула в глазах Гастона, он угрожающе шагнул к Еве, будто собираясь ударить. Но она покачала головой и указала на волшебное оружие в своих руках: — Кинжал у меня, так что оставайтесь на месте, сэр Гастон — вы всё равно не сможете причинить вреда тому, кто им владеет! Гастон отступил, задыхаясь от гнева и бессилия, а Королева эльфов обратилась к своим магам, велела им связать рыцаря и отвести в темницу. Там ему надлежит оставаться, пока она, Ева, не уничтожит кинжал и тем не превратит Гастона обратно в человека. Относительно Регины Ева не беспокоилась — она чувствовала, что тёмной магии в замке больше нет. Следовательно, колдунья побеждена. И, вероятнее всего, Ромуальдо применил волшебную пыльцу, чтобы этого добиться. А Белль в это время плакала над Румпельштильцхеном. Он был ещё жив, но до его смерти оставались считанные мгновения. — Не оставляй меня, — шептала она, бережно проводя пальцами по лицу Румпельштильцхена, — я так хотела тебя спасти. Сказав это, Белль запечатлела на его губах поцелуй. Поцелуй истинной любви, как говорят, творит чудеса. А если он ещё и вызван отчаянием страдающей души, то силён вдвойне. Белль оторвалась от губ Румпельштильцхена, коснулась его раны и увидела, как та затягивается прямо у неё на глазах. Мертвенная бледность уходила с лица бывшего Тёмного, его веки затрепетали, приподнимаясь, Белль уловила слабое движение его губ и еле слышное: — Я тоже люблю тебя. Белль счастливо улыбнулась, но затем, ослабев от пережитого, опустилась на пол рядом с Румпельштильцхеном и лишилась чувств. Маги Высшего Совета потащили Гастона прочь, а Ева, задумчиво вертя в руках кинжал, повернулась к влюблённым и удивлённо подняла брови — Румпельштильцхен медленно приподнялся и сел. Мутным взором обвёл всё вокруг. — Белль? — он протянул руку к лежавшей без сознания девушке, нежно коснулся её лба, но в следующее мгновение рядом раздался голос Евы: — Оставь её в покое. Ты и так довольно ей зла причинил. Лесная Владычица говорила сурово, в её голосе прозвенел металл, и Румпельштильцхен отдёрнул руку, как от огня. Он понимал, что эльфийка права, и вдруг подумал, что у него нет права оставаться рядом с Белль, он должен уйти, сейчас же уйти. Румпельштильцхен попробовал встать, но острый приступ боли в правой ноге напомнил ему, что магия ушла, и к нему вернулся его былой изъян. Когда-то, чтобы сбежать с войны, будущий Тёмный ударил себя молотом по ноге и покалечил её. Ева, казалось, не горела желанием помочь ему. Она просто молча стояла и смотрела, как он пытается подняться, но затем Румпельштильцхен увидел рядом невесть откуда взявшуюся суковатую палку. Ему удалось встать на колени, а затем, цепляясь за палку и чудом не упав, подняться на ноги. — Убирайся вон, — Ева показала ему на дверь.