Сердце принцессы

Фантагиро облазила всю крошечную комнатку, в которую её заключили, в поисках того, что можно было бы использовать как оружие. Хотя бы ржавый гвоздь, камешек какой-нибудь. Но ничего не находилось. Когда ей принесли еду, принцесса попробовала незаметно спрятать погнутую ложку из тусклого металла, но стражник был начеку и вырвал у неё ложку из руки. В голову ему немедленно полетела миска с кашей, а сама Фантагиро ринулась к двери. И тут же была схвачена другим стражником — огромным детиной с тупым лицом. Фантагиро немедленно врезала ему коленом между ног, так что он, охнув, согнулся надвое, и рванулась в коридор. Она не успела пробежать и нескольких шагов, как на её пути возникли еще двое стражников. Вдвоём они благополучно одолели яростно сопротивлявшуюся принцессу и втолкнули обратно в комнатку. После чего стражники забрали с собой посуду и ушли, хлопнув дверью и оставив Фантагиро в тишине и одиночестве. Тогда она ринулась к окошку — совсем маленькому, в один фут высотой и один шириной — и высунула руку. В книгах о героях, сражениях и приключениях персонажи обязательно обнаружили бы какой-нибудь отваливающийся гвоздь поблизости от окошка. И получили бы, таким образом, возможность ударить этим стражника и скрыться, пока остальная охрана обедает или занята другими делами. Но Фантагиро, увы, столкнулась с суровой действительностью, и пальцами ощупывала серый гладкий камень, пока не убедилась, что чудесные способы спасения бывают только в книгах. Принцесса отошла в сторону и опустилась на кучку соломы, служившую ей постелью. Свет, который пробивался из окошка, отчасти был утешением — все же где-то есть свобода, где-то там, далеко, Ромуальдо ищет её. Он придёт, Фантагиро знала, что придёт. А потом дверь скрипнула, медленно открываясь, и на пороге возник Румпельштильцхен. Фантагиро вся подобралась, придвинулась к стене, судорожно сглотнув. Зачем он пришел, попугать её? — Добрый день, дорогуша, — сладким голосом проворковал колдун, шагнув вперёд. — Ты, как я слышал, плохо себя ведёшь. Фантагиро с отвращением смотрела на него и молчала. Румпельштильцхен подошёл поближе, и тогда она вскочила и замахнулась кулаком, метя в его крючковатый нос. Тёмный мгновенно перехватил её руку, принцесса ожесточённо дёрнулась, но хватка была крепкой, и жёсткие пальцы колдуна причиняли Фантагиро боль. Разумеется, она старалась не показать этого — пусть не думает, что её можно сломить!.. — Нехорошо, — выговаривал ей Румпельштильцхен, как маленькому ребёнку, который шалит напропалую. — Нехорошо драться! Непослушная упрямая девчонка. Он отбросил Фантагиро назад, взмахнул рукой, и принцессу припечатало к стене невидимыми оковами. Она извивалась в безуспешных попытках разрушить злые чары, звала на помощь Королеву эльфов, но всё без толку. Румпельштильцхен с интересом приподнял бровь, услышав имя Королевы эльфов. — Так ты знакома со светлыми волшебниками? Боюсь разочаровать тебя, милая моя — даже они не помогут. Нет того, кто устоял бы перед магией Тёмного. — Не верю, — Фантагиро плюнула в его сторону, но не попала. — Наверняка есть способ тебя победить! Колдун засмеялся, словно услышав смешную шутку. — Даже если и есть, его ещё узнать надо! Не говоря уж о прочих… трудностях. Но я пришёл не за тем, чтобы с тобой поговорить по душам, — он сделал утомлённый вид — мол, надоела ты мне. — Видишь ли, ты пока что жива не потому, что я так добр или Регине лень тебя убивать. Мне нужна твоя кровь, чтобы довершить несколько замечательных ритуалов. Он отметил, как карие глаза пленницы расширились от страха. Но Фантагиро тут же постаралась взять себя в руки. — О чём ты говоришь? — чуть слышно спросила она. На губах Румпельштильцхена заиграла неуместно весёлая ухмылочка. — Приготовься к тому, что тебе будет больно. Фантагиро рванулась изо всех сил, но магические оковы крепко держали её, и в отчаянии принцесса про себя вознесла молитву всем богам, которых знала. Румпельштильцхен, не переставая ухмыляться, поднял руку — и в кожу принцессы, дюймов на пять выше правого запястья, воткнулось невидимое остриё. Фантагиро не издала ни звука, показывая, что ей такая ничтожная боль нипочём, а колдун небрежным жестом вынул прямо из воздуха стеклянный пузырёк, который тут же подлетел к девушке. Кровь закапала внутрь пузырька, а Фантагиро смотрела на это, побледнев и чувствуя, как учащённо бьётся сердце. — Ничего личного, — согнав с губ ухмылку, Тёмный будто произносил свои мысли вслух. — Абсолютно ничего личного, уверяю тебя! В его чертах промелькнуло нечто похожее на сожаление, или показалось? Фантагиро решила, что показалось — вряд ли это чудовище способно на человеческие чувства. Но почему он тогда всё это говорит? Всё же мимолётный укол совести? Невозможно было понять. — Зачем? — прошептала она, глядя, как наполненный кровью пузырёк, танцуя в воздухе, приземляется в подставленную ладонь Румпельштильцхена. После чего тот запечатал его пробкой — тоже возникшей из ниоткуда. — Объясни мне, за что, почему со мной так обошлись! — Душа моя, а не всё ли тебе равно? — Румпельштильцхен задумчиво разглядывал пузырёк с кровью на свет, словно что-то проверяя. — Ты погибнешь во имя цели, которая очень важна для меня и Регины. И этого достаточно. Фантагиро отвела взгляд, ощутив внезапную слабость. Не так уж много крови он взял, отчего хочется лечь, свернуться в клубочек и мечтать о смерти? Тёмный спрятал пузырёк у себя за пазухой, направился к выходу и уже у двери щёлкнул пальцами. Оковы исчезли, и Фантагиро опустилась на свою соломенную подстилку. — До следующей встречи, — Румпельштильцхен оглянулся через плечо, заливисто хихикнул, вновь приняв свой обычный недобро-насмешливый вид, и удалился походкой аристократа, покидающего бал. Когда он ушёл, Фантагиро села поудобнее и притянула ноги к груди. Её била дрожь, но она обещала себе, что не сдастся. Они не смогут превратить её в слабое, хныкающее ничтожество. «Никогда», — пробормотала Фантагиро про себя и сжала правую руку в кулак, глядя на красный кружочек в том месте, где Тёмный взял у нее кровь. Пусть она вся истечёт кровью и даже умрёт — но не струсит перед врагом. Когда к ней пришёл стражник с ужином, Фантагиро обратилась к нему: — Послушай. Ты наверняка служишь колдунье Регине из страха, как и Грэм. Может быть, и твоё сердце у неё? Принцесса видела, как можно вырывать сердца, и была уверена — слова Охотника следует толковать именно буквально. Регина вынула у него сердце из груди так же, как у самой Фантагиро — Румпельштильцхен. Но, в отличие от колдуна, не вернула, потому что ей нужна была верность Охотника. Ему было неприятно предавать Фантагиро в руки Регины — значит, он не такой уж плохой человек, вот только злая колдунья держит несчастного в кулаке и заставляет повиноваться. Стражник ничего не ответил на слова Фантагиро. Он повернулся и пошёл прочь, но тут принцесса вскочила с подстилки, кинулась за ним и схватила за руку. — Если ты поможешь мне убежать, я щедро вознагражу тебя. И защищу от Регины в своих владениях! — горячо проговорила она. Стражник грубо отбросил девушку от себя, так что она споткнулась и упала, и покинул комнатку, не сказав ни слова. Фантагиро приподнялась с пола, горестно качая головой. Она все-таки не верила. Не верила, что всё кончено. *** — Мои стражи могут оказаться ненадёжными. Ты будешь присматривать за тем, чтобы пленница не сбежала. Охотник склонил голову. — Будет сделано, — только и ответил он. Регина стояла перед ним, солнце светило в раскрытое окно ее комнаты, играя в чёрных, как смоль, волосах колдуньи. Охотнику показалось, что выражение её обычно хмурого лица смягчилось. — Я награжу тебя за то, что так верно служишь мне. Ответ Грэма был мгновенным. И коротким. — Мне не нужна награда. Знала ли Регина, насколько она прекрасна, когда ненависть не превращает её лицо в маску? Когда в ней проглядывают человеческие черты — благодарность, что-то похожее на привязанность? Привязанность. К тому, чьё сердце вырвала собственной рукой? Глупая мысль, но Охотник никак не мог избавиться от неё. — Будешь начеку, если принцесса попытается подкупить стражей, — продолжала между тем Регина, и Грэм снова склонил голову — на сей раз, чтобы не видеть, как лицо колдуньи снова становится холодным. Это Румпельштильцхен сделал её такой, Грэм был в этом уверен — так же, как и в том, что в душе бывшей королевы живёт другая Регина. Злыми ведь не рождаются. И если даже без сердца можно чувствовать, то что говорить о той, у кого оно на месте — пусть и почерневшее от злости? — А теперь можешь идти, — Регина махнула рукой, и Охотник, учтиво поклонившись своей повелительнице, направился к двери. Он никогда угодливо не пятился. И в его глазах не было страха перед колдуньей — только усталая покорность. Когда за Грэмом захлопнулась дверь, Регина сделала нетерпеливый жест — в ее ладони появилась шкатулка, и крышка медленно приоткрылась. В задумчивости колдунья погладила длинными белыми пальцами лежавшее внутри сердце.