Поиграем в богов?

- Будь так добр, Гейзлер, открой это проклятое окно. Твои монстры карликовой категории воняют, как самый большой Кайдзю. - Но-но, выраженьица! Спишь ты, Герм, крепко, а зубной пасты у меня достаточно. Сечёшь? – Ньютон победно ухмыльнулся, но всё же поставил клетку с беспокойно копошащимися в ней морскими свинками Краутеком и Ямараши на стол. Отворив окно пошире, мальчик продолжил сетовать на то, как «уныло и беспросветно» пройдут каникулы в этой «херовой глуши». Небольшой город в северном Мэне, где тетушка Ньютона, Шейла, купила дом, действительно не отличался обилием «продвинутых» развлечений. Но местные луга и перелески отлично подходили для того, чтобы тринадцатилетние мальчишки играли в индейцев, гоняли на велосипедах, да получали солнечную бронзу на щеках и ссадины на коленках. А ещё здесь не так пугали новости из Тихоокеанского региона, и лица взрослых не были так мрачны все время. Это была благодатная, забытая земля… …Германн оказался не очень-то впечатлен угрозой: - Конечно, достопочтенный мистер Гейзлер, не позволите ли поцеловать вас в зад? – съязвил он, и, подняв с ковра свой кед, лениво запустил им в друга, уже взобравшегося с ногами на стол, поближе к своим питомцам. Ньютон ловко поймал «снаряд», и, картинно повертев его в руках, с самым коварным видом выбросил кед за окно: - Прогуляйся что ли, артиллерист хренов. - У-у, подлая рожа! – не слишком обидевшись, в прочем, проворчал Германн и неохотно поплелся вниз, наслаждаясь музыкальным скрипом ступеней. Вопреки всему, ему здесь нравилось. «Бросок у тебя что надо, говнюк», - подумал мальчик, обнаружив, что кед приземлился не на лужайку под окнами, а, вероятнее всего, в кусты. Стоял палящий зной, и из травы под ногами врассыпную бросались кузнечики. Герм вздохнул и раздвинул ветви давно отцветшей сирени. То, что он увидел в следующий момент, заставило его отшатнуться и закрыть рот рукой. *** Собаку застрелил сторож. Как выразился он сам, пожав плечами: «ночью да сослепу». Луг, который извилистая песчаная тропа отделяла от края участка Шейлы, давно являлся частной собственностью и обзавелся невысоким забором и сторожем. Не ясно, что имело более символический характер. Но время от времени приезжали группы археологов из Бангора и даже Бостона, и без устали копались в неподатливой суглинистой земле, а иногда направлялись в леса. Поговаривали, что ищут индейские захоронения. На окраине участка собрались семеро: тетя Шейла с огорченными мальчиками, сторож, что нёс свою вахту на огромном, местами израненном следами раскопок поле, отец и сын Хэнсены, соседи Шейлы Гейзлер (растрепанный и заплаканный мальчишка Чак Хэнсен был немногим младше Ньютона), да медсестра Гвен из университетского госпиталя, которая любила зайти к тётушке Шейле на чай. - Это не наш Макс, сынок, - в десятый раз повторил Герк Хэнсен, гладя сына по голове, - мы же сами похоронили его в понедельник. Ты сделал всё, что мог. Так бывает. - Тем более, на псе нет ошейника, - подхватила Шейла, оглядываясь на окружающих и будто бы ища поддержки. Всё выглядело действительно странно: Макс был породистым английским бульдогом, единственным на всю округу. Шесть дней назад, угодив под колёса автофургона на главной дороге Ладлоу, любимец Хэнсенов и всех местных детей отбыл в мир иной и был похоронен на пустыре за трейлерным парком со всеми почестями, надгробным словом и салютом из пугачей. И вот, сегодня, точно такой же пёс оказывается принятым сторожем за лисицу, получает десяток дробин в загривок, медленно умирая, пробегает через тропу и находит последнее пристанище на заднем дворе Шейлы Гейзлер. «Мистика, да и только», - пожимает плечами Хэнсен-старший. Все, кроме сторожа, высокого худощавого старика в охотничьей куртке и надвинутой на глаза панаме, были удивлены и огорчены. Погребение изуродованного пса решили предоставить его заботам. «Или же я сообщу, куда следует, что вы слишком лихо обращаетесь с оружием, мистер Крид!» - многозначительно изрекла Гвен, и, вручив Хэнсену пузырёк с успокоительным, зашагала через лужайку прочь. - В самом деле, дети так испугались, - покачала головой Шейла. - Ничего мы не испугались, - возмутился Ньют, уставший от долгого молчания, и посмотрел на Германна. Тот, полчаса назад выблевав завтрак от увиденного, хотел было возразить, да не стал. - Дохлые псы – последнее, чего надо здесь бояться вашим огольцам, - старик, наконец, подал голос. Его тон был глух и скрипуч, будто он замотал голову стёганым одеялом, прежде чем заговорить. – Псы похожи один на одного, мальчик, - он повернулся к Чаку, - твой Макс уже нашел покой. Не мог же он умереть дважды, не так ли? Хэнсен-младший перестал хлюпать носом и посмотрел на старика широко раскрытыми глазами: - Н-нет, сэр, не мог. – И снова отвернулся, молча уткнувшись лицом в отцовскую куртку. Наблюдательный Германн отметил, как странно дрожал голос бедняги. «Что-то ты темнишь, мать твою. Приехали, называется, на каникулы!» - подумал он, и, засунув руки в карманы, поплелся в дом. Его снова тошнило. День был безнадежно испорчен, и, как ни странно, даже не выходками Ньютона… …Ньют стоял один на тропинке, печально глядя, как старик с перекинутым через плечо мешком медленно ковыляет на другой край луга, в сторожку. Больше всего мальчика занимало то, что ни одна рана на мёртвой собаке не кровоточила, а выпученные круглые глаза зверя были студенистыми и ужасно мутными, словно пёс отдал концы несколько дней назад. «Шлёп, шлёп, шлёп», - глухо ударялся полиэтиленовый мешок о спину старика. Ньютону внезапно захотелось догнать его и задать вопрос о том, чего же здесь всё-таки следует бояться. Его заинтересовал этот мрачный, неразговорчивый человек с изрытым морщинами лицом и нестрижеными седыми волосами. Шлёпанье затихло, и только высокая сутулая фигура маячила теперь впереди, среди высоких августовских трав. - Не думай ходить за ним! – прозвучало негромко, но твердо. Ньютон вздрогнул и обернулся. Позади него стоял аккуратный загорелый мальчик с пронзительными, изучающими всё вокруг глазами, - он давно не в себе, Господь прибрал его разум. - Ч…что? – удивлённо переспросил Ньютон, поражаясь тому, сколько странных событий и знакомств принёс первый день в Ладлоу. - Ах, ничего. Луис Крид – старый дурак, не ходи к нему и не слушай его бредни. И старайся не ошиваться в части луга, прилегающей к лесам Микмаков, а то схлопочешь заряд соли в меж лопаток. – Добавил парнишка и улыбнулся, - кстати, я Тендо Чои, будем знакомы. - Ньют Гейзлер…кстати, - машинально ответил Ньютон и пожал протянутую ему руку.