Убийство в краю клёнов

Государственный Университет Оттавы представлял собой город в городе. Это было воистину достойное высшее учебное заведение, полностью оправдывавшее своё название: тут учили абсолютно всему, и качество образования не уступало знаменитому европейскому. Университет насчитывал семнадцать корпусов, каждый из которых был не ниже двенадцати этажей. Несмотря на это, комплекс зданий вовсе не смотрелся громоздко; каждое строение было покрашено в свой индивидуальный цвет, приглушенный и неброский, что придавало университету индивидуальности. Будущие врачи всех направлений занимали корпуса номер три и четыре, последний из которых плотно примыкал к забору, разделявшему комплекс зданий вуза и больницу, где готовящиеся стать эскулапами проходили практику, ординатуру и интернатуру. Это было весьма удобно: молодые люди получали и теоретические, и практические знания почти в одном месте. Аптека, в которой трудилась Сесилия, находилась на первом этаже больницы. Мне стоило огромного труда убедить охранника пропустить хотя бы одну меня на рабочее место убитой, но, оказавшись там, я поняла, что зря старалась и оставила подруг в предбаннике читать малоинтересные анатомические плакаты: через небольшую боковую дверку постоянно входили и выходили какие-то люди; кое-кто из них был в белых халатах. На мой вопрос о том, кто эти довольно свободно ведущие себя в аптеке господа и дамы, замотанная провизорша бросила: «Студенты, интерны и врачи». Никто никого не проверял, что было весьма удивительно. Даже я могла бы нацепить халат и с озабоченным видом влететь сюда, прихватив с собой парочку опасных отравляющих веществ. Когда я поделилась своими опасениями с уже тихо ненавидевшей меня провизоршей, та лишь отмахнулась, сообщив, что шкафчик с ядами закрыт на ключ. Решив оставить мужественную аптечную работницу в покое, я отправилась на поиски этого шкафчика самостоятельно. Он обнаружился в дальнем конце помещения, и он и вправду был заперт, правда, ключ от него висел тут же, на крючочке. Бог ты мой, эти люди вывели безопасность на новый уровень! Но, кроме шуток: кто угодно мог взять этот чертов стрихнин! И вовсе необязательно, чтобы это был Питер. Любой из них, прикинувшись, что пришел навестить Сесилию… Или можно было стащить белый халат у того же разлюбезного мистера Хьюмбелби, например. Повязать на лицо хирургическую маску, примчаться сюда с деловым видом и взять из рокового шкафчика гидрохлорид стрихнина. Я вновь подошла к провизорше, кинувшей на меня затравленный взгляд. Простите, уважаемая, но я тут, вроде как, убийство расследую, так что потерпите, хорошо? И я начала допрос: – Врачи регистрируют случаи, когда они изымают медикаменты? – По возможности, – туманно ответила сия дама, блеснув очками на цепочке. – Обычно они приходят сюда уже задним числом, ведь порой всё решают секунды. – А студенты? – я облокотилась на прилавок рядом с ней и выразительно посмотрела на целую стайку молодежи в белоснежных робах, которые, довольно громко переговариваясь между собой, рылись в одном из шкафов. – Они свободно берут тут всё, что им нужно для учёбы, – воинственно ответствовала провизорша, выставив вперед подбородок. – А почему бы и нет? Мы не держим тут никаких наркотиков, а опасные вещества и яды – под замком. О, да. Видела я ваш замок. Решив пока пропустить этот момент, я, лучезарно улыбнувшись, проговорила: – Мы уже подходим к финальной стадии нашего опроса. Эти слова помогли сей суровой особе чуть расслабиться. Она оскалилась в ответ, начав в уме отсчитывать секунды до того момента, когда я, наконец, уберусь. Я, между тем, продолжила: – Вы не помните ничего необычного в день убийства? Провизорша всплеснула руками, чуть не задев громоздкий пресс для изготовления таблеток. – Милочка, вы же видите, – проговорила она, обводя красноречивым взглядом всё немаленькое помещение аптеки. – У нас каждый день, как смертный бой; где уж тут запомнить детали! – Но я слышала, что работникам вашего профиля свойственна недюжинная наблюдательность, – решив подольститься, я добавила в свою улыбку немного сахара. Удивительно, но эта грубая тактика сработала: аптекарша зарделась и с напускным смущением кивнула. – Тогда был очень холодный день, – начала она, запахивая на груди серую шаль. Как удивительно для Канады, однако! Да тут все дни такие, исключая лишь главный национальный праздник, который, по-моему, так и назывался – День Канады*. Провизорша, тем временем, продолжала: – Тогда в больницу поступил ребенок, который съел всю пачку витаминов целиком. Помню, доктор Сойберг занялся им. Очень достойный человек, знаете ли. Сесилия подбирала ему медикаменты, которые он перечислил по телефону. К счастью, пациента удалось спасти, но до этого, клянусь вам, здесь царили Содом и Гоморра. Скорее всего, дамочка имела в виду Голгофу или Вавилон, но я не стала отвлекать её по таким мелким поводам, как библейские неточности, лишь кивая в нужных местах. А доблестная провизорша, кажется, вошла во вкус. – Сесилия хорошо работала. Не идеально, но неплохо. Пусть она и не была семи пядей во лбу, но старалась. Была, конечно, медлительной, но зато делала всё тщательно. К ней порой приходили её друзья. Особенно один мне запомнился – такой приятный юноша с длинными волосами. А ещё прибегал этот их профессор-китаец, молодой и привлекательный, но странный. Спрашивал, знаю ли я, что такое «антивещество»… Вообще, она была довольно спокойная, не спорила, не скандалила, книги очень любила. Романы часто покупала; искала те, что подешевле… Бедняжка… Я слушала аптекаршу, затаив дыхание. Сама того не подозревая, она выболтала мне несколько весьма важных деталей: 1. Сэм часто навещал Сесилию. Да, он должен был приходить регулярно, чтобы коллега девушки его запомнила. 2. Убитая была спокойной и флегматичной, а такие намного реже, чем их экспрессивные собратья, поддаются унынию и кончают с собой. 3. Жертва любила романы, значит, имела развитую фантазию и была несколько оторвана от реальности, что вполне могло помешать ей оценить реальную опасность, случись Сесилии с ней столкнуться. 4. Здесь бывал и Санни. Честно говоря, последний пункт несколько смущал меня. «Я плохо знаю её, – говорил мне кореец, когда я спрашивала его о личности убитой. – Я у неё не преподавал». Однако азиат пришел в аптеку и зачем-то говорил с провизоршей про антивещество. Насколько я знала, это больше относится к физике, чем к математике, которая была профилем этого типа. И уже совершенно никакой связи с медициной это не имеет. Тогда почему этот дьявол в человеческом обличье приходил сюда и заговаривал зубы аптекарше? – … А ещё тот, высокий молодой человек с низким голосом, с ним ещё была девушка-блондинка… Они приходили на День Благодарения… У нас в стране он отмечается 13 октября; вы этого, возможно, не знали… А также её подруга Лилиан; они очень много времени проводили вместе, порой даже на обеды уходили вдвоём. Ещё захаживали прочие её товарищи из общежития; где уж всех упомнить?.. Я сердечно поблагодарила провизоршу и быстро убралась с её глаз. Выйдя по больничным коридорам в вестибюль первого этажа и отыскав своих подруг, я показала им большие пальцы и повела за собой прочь. – Что ты узнала? – задала вопрос Джесс, как только мы оказались на улице. – Там много ядов и мертвых тел? – невинно осведомилась Бесс, застегивая пуговицы своего оранжевого пальто и поплотнее заматывая шарф вокруг шеи. – Сотни! – расхохоталась я, непроизвольно ёжась от непривычного моему нежному американскому организму холода. – На самом деле, там стоит настоящий хаос! Все носятся туда и обратно; с задней двери можно под видом студента-медика пройти в аптеку в любое время. Яды хранятся в шкафчике, который запирается, но ключ висит рядом, на расстоянии вытянутой руки. Врачи отчитываются об изъятых ими медикаментах задним числом и, я уверена, довольно часто забывают, что и когда они брали. К Сесилии в гости приходили все наши герои; провизорша особо выделила Сэма, Марка с Сарой, Лилиан и Санни. Джесс круто остановилась и пристально посмотрела на меня. – Шерлок Холмс отпустил Ирен Адлер, не позволив последней сесть за решетку, – процедила она. – Но это не сделало её менее преступницей, и история умалчивает, насколько праведную жизнь она вела потом. Но я рискну предположить, что пословица «Горбатого могила исправит» появилась не просто так. – Сейчас в моде позитивный взгляд на жизнь, – невозмутимо ответствовала я, продолжая путь, засунув руки в карманы, и в душе пожалев, что не захватила с собой перчаток. – Вера в других. Второй шанс. Христианство. – Держу пари, твоя Ирен – буддист, – вставила Элизабет, пытаясь согреть руки дыханием. Я на секунду замерла и обескураженно посмотрела на подругу. Она озорно подмигнула мне, и мы обе расхохотались. – Пойдемте уже, на нас все смотрят, – поторопила нас Джорджина, которая, впрочем, и сама не смогла сдержать улыбки. Не замечая красот чудесной канадской столицы, мы добрались, наконец, до замка и, ввалившись внутрь, сразу ринулись к камину, на ходу снимая верхнюю одежду. – Я бы туда внутрь залезла, – доверительно проговорила Бесс, обращаясь к сидевшей на диване Лизе, которая недовольно подняла голову от учебника, который штудировала. – Холод просто ужасный! Я считаю, что в аду должно быть не жарко, как полагает большинство, а холодно, ведь намного хуже, когда зябко! Ничего не ответив на эту тираду, Лиза вернулась к урокам. Я кинула на неё внимательный взгляд и решила: сейчас! В конце концов, надо же с кого-то начинать! Я прочистила горло и села рядом с ней. Студентка усиленно делала вид, что полностью сосредоточена на учебе, но до уровня Сэма ей было далековато: актриса из неё получилась ужасная. – Скажи, Лиза, – начала я. – Не замечала ли ты чего-либо необычного или подозрительного в поведении Сесилии за пару недель до смерти? Студентка вздохнула и, захлопнув том, отложила его. Она подтянула колени к подбородку и обняла их руками, словно пытаясь таким образом защититься. Помолчав с минуту, она ответила: – Нет. Сэсси была самой обыкновенной. – Может, что-нибудь произошло? – настаивала я. – Может, раньше? – На Рождество мы ездили на Онтарио, – начала Лиза, смотря прямо перед собой. – Всей компанией. Помню, холод стоял ужасный. Мы рассказывали страшные истории, сидя у камина, а потом некоторые из нас отправились спать; Сэсси была среди них. Саре было страшно, и она никак не могла заснуть, всё время теребила её, чтобы та проснулась. А я всегда на новом месте страдаю бессонницей, потому и легла поздно… Мы там пробыли неделю; катались на лыжах, жгли костры. Сэсси ни разу не упала, хотя и пробовала лыжи в первый раз в жизни. А потом… Рождественские каникулы закончились, и жизнь пошла своим чередом. – А затем Сесилия неожиданно покончила с собой, – подхватила я. – Я уверена, что убийством это не было, – упрямо сказала студентка, глядя на огонь, потрескивавший в камине. – Она была влюблена в Марка. Все это было известно. Разбитое сердце, несколько таблеток – и… Прощай, жестокий мир. – У меня есть неопровержимые улики, свидетельствующие о том, что это было убийством, – твердо припечатала я. – Я понимаю, в это трудно поверить; в конце концов, она была твоей подругой, но придется смириться с тем фактом, что смерть её была насильственной и далеко не добровольной. Лиза неопределенно пожала плечами. Огонь отражался в её карих глазах оранжеватыми, мистическими всполохами. Казалось, мыслями она была далеко отсюда, но по какой-то причине я так не думала. – Как давно Санни преподает у вас в университете? – задала я следующий вопрос, непринужденно взяв со столика одну из газет. – Кто?! – приподняла брови студентка, не удосужившись, однако, повернуться ко мне. – Профессор Ли, – пояснила я, перелистывая периодическое издание. – С этого учебного года, – в её взгляде появилась заинтересованность. – А что? Ты его в чем-то подозреваешь? – Я несколько раз встречалась с ним раньше, – уклончиво ответила я. – И он проявил себя как человек, которому есть, что скрывать. Возможно, Сесилия заметила что-то… – Возможно, – кивнула Лиза. – Эти желторожие – довольно жестокие люди. Я с большим трудом удержалась, чтобы не отшатнуться. Вот это да! Дамы и господа, перед вами гнилой пережиток прошлого под названием «расизм». Не скажу, что я столкнулась с этим впервые, – вообще-то, в Штатах эта проблема стоит довольно остро, вплоть до коверкания книг американских классиков, – но такая откровенная ненависть в голосе, когда моя собеседница словно выплюнула это слово; такая беспричинная злоба во взгляде… Это за всю свою короткую, но богатую на события жизнь я встречала в первый раз. Питая надежду, что, может быть, тут завязано личностное отношение Лизы к Санни, я пустила пробный шар: – А как ты думаешь, кто-нибудь мог таить злобу на Сесилию? Ответ лишь укрепил меня в моей печальной уверенности в том, что уродства, которыми так богат окружающий мир, как-то проникают и в юные умы, которые по определению должны быть неиспорченными. – Найра, – проговорила студентка. – Черномазые очень мстительны, а Сэсси один раз испортила ей маску. – Какую маску? – пришурилась я. – Ритуальную, – Лиза встала и подложила в камин ещё дров. – У этой негритоски все стены ими увешаны. А на ту она вообще молилась. – Ясно, – я встала с дивана и, сделав подругам знак следовать за мной, направилась к лестнице. – Спасибо, ты очень помогла мне. Студентка промычала мне вслед что-то нечленораздельное, сидя у камина на корточках. У самого подножия лестницы я остановилась и круто развернулась. – Итак, вы слышали, что она нам поведала? – таинственно прошептала я. – Слышали, если ты имеешь в виду особенность человеческого уха воспринимать звуковые колебания, – ответила Джесс. – Ты украла мою фразу, – шутливо надулась Элизабет, пихнув её локтем под бок. – Но, хочу присоединиться к Джорджине, я слушала эту ударницу ку-клукс-клана, но детектив у нас ты, Нэнси. – Прекрасно, – я повлекла подруг в столовую, которая (весьма кстати!) оказалась пустой. – Итак. В походных условиях, на новом месте Сесилия заснула почти сразу же. Скажите, такой девушке, по-вашему, нужно снотворное? Далее. Лиза упомянула, что её подруга выпила «несколько таблеток», чтобы покинуть сей жестокий мир. Насколько мне известно, гидрохлорид стрихнина – это порошок, и требуется связующее вещество, а также специальное оборудование, чтобы спрессовать всё это в пилюлю. Вопрос: откуда она это знает? – Наверняка полиция обнаружила стрихнин в её комнате, – с сомнением предположила Джесс. – Те самые снотворные таблетки. – Нет, они не были изъяты, – помотала головой я. – Значит, услышав от коронера, что Сесилия отравилась стрихнином, логичнее всего было прийти к выводу, что девушка приняла соответствующий порошок, запив его водой. Хотя, может быть, Лиза всего лишь оговорилась. – Возможно.., – протянула Бесс, прикрывая зевок. В этот момент дверь столовой приоткрылась, и внутрь проскользнули Марк с Сарой. – Мы подумали, – начала эта красотка, – что наша очередь всё равно придет, рано или поздно, вот и решили сами явиться на допрос. «Интересно, долго ли они репетировали?» – подумала я, гостеприимно обводя рукой помещение, чтобы они выбрали себе места. – Я думаю, – с места в карьер начал Марк, – что убийца – Лилиан. – Она вполне способна пойти на это ради Эйба, – поддакнула его самка. Я мягко улыбнулась. – Наверное, вы не в курсе, – елейным тоном протянула я, – но допрос ведется по схеме «вопрос-ответ». Вопросы задаю я, а ответы остаются за вами. Ясно? Кровь бросилась Марку в лицо. Его спутница, намного лучше владевшая собой, бросила нам свою знаменитую улыбку и кивнула. – Замечательно, – я высокомерно глянула на юношу, удовлетворенно отметив, как красные пятна перекинулись уже на шею. Отлично, Нэнси, выводи его на эмоции. Только так он расколется и расскажет всё, что знает. – В таком случае… Сара, почему ты считаешь, что Лилиан стоит за всем этим? – Из-за Эйба, – раздраженно бросил Марк. – Разве это не очевидно?! – Мне, дорогой мой, очевидно только то, – ласковым голоском проговорила я, – что из вас «Сарой» зовут только одного, и этот один – явно не ты. Студент вскочил и попытался было уйти, но спутница удержала его за локоть. Блондинка, бросив на меня хитроватый взгляд, спокойно и размеренно сказала: – Лилиан с виду довольно безобидна, но она способна на сильные чувства, а это, как мне кажется, опасно. Она пылает к Эйбу такой любовью, что готова свернуть горы, осушить моря или… убить кого-нибудь. Я с сомнением откинулась на спинку стула и прикусила щеку. – И ваша уверенность базируется только на этом? – поинтересовалась я через минуту. – А разве этого мало?! – снова завелся Марк. – Милый, пожалуйста, – Сара положила ему руку на плечо, и, как по мановению волшебной палочки, краснота с его шеи тут же исчезла. Я возненавидела её ещё больше. А мисс Оттава, не подозревая о моих к ней негативных эмоциях, продолжала: – Мы знаем Лил довольно давно. Тем более, она была одной из самых близких подруг покойной. Сэсси умерла, и что? Что-то я не видела в глазах скорбящей ни слезинки. – То есть, Сесилия увлеклась Эйбом?! – наверное, мои глаза за всю жизнь не были такими большими, как в этот самый момент. – Вполне возможно, – ответствовала Сара, не прерывая зрительный контакт со мной. Даже и не старайся, мон шер**. В детстве я лучше всех играла в гляделки и, будь уверена, ни за что не спасую перед какой-то белобрысой шваброй. – До меня доходили слухи, что она, напротив, была влюблена совсем в другого человека, – я кинула на Марка до того выразительный взгляд, что краснеть начала уже его спутница. – Лилиан могло показаться, что Сэсси повелась на Эйба, – выдала Сара. – Один раз я просто подавала ему плащ, так она так на меня глянула… Белокурая нимфа весьма правдоподобно передернулась. Ага, верю, подруга. Талант у тебя, несомненно, есть, так что, когда безработица коснется тебя, можешь смело предлагать Сэму помощь. А потом случилось ещё кое-что странное: дверь столовой вновь распахнулась. Я только и успела подумать про дежа вю, как все стулья оказались заняты. В комнату прибыли все жители этого крыла, исключая Санни. Все друзья жертвы. * Канадский национальный праздник. Отмечается 1 июля. ** Дорогуша (фр.).