Убийство в краю клёнов

– Как оказалось, – вещала я. – Наш с тобой общий знакомый преподает в университете высшую математику. Именно этот чудаковатый кореец и порекомендовал профессору Ричардсону воспользоваться моими услугами. О личности убитой я пока знаю мало; надеюсь, поговорив с её друзьями, я буду обладать более полной информацией. Известно только, что её отравили стрихнином. Я взяла из её комнаты образец таблеток снотворного, что она пила, и отдала профессору для химического анализа. Вот, собственно, и всё. Джесс наморщила лоб. – Значит, пока рано делать какие-либо выводы, – проговорила она. – Но пребывание Санни здесь уже само по себе весьма подозрительно. – Ага, особенно в сочетании с пистолетом, что я обнаружила у него при обыске, – поделилась я. – Пистолетом?! – ахнула моя подруга. – У него есть... огнестрельное оружие? – Есть, – кивнула я. – Своими глазами видела. – Но он же не гражданин этой страны! – Джесс схватила меня за локоть. – Нэнси, он же нарушает закон! – Точно, – весело согласилась я. – Не впервой. – Ты не понимаешь, – подруга приблизила своё лицо к моему и зашептала: – Это может стать мотивом для убийства! – Ты имеешь в виду, что жертва могла узнать об этом и грозить Санни, что сообщит в иммиграционную службу? – подняла бровь я. – Я тоже думала об этом и пришла к выводу, что это маловероятно. Во-первых, он хорошо прятал своё оружие; во-вторых, этот хлыщ умеет заговаривать зубы, как никто другой. Он не из тех, кто прибегает к насилию; скорее всего, он попытался бы договориться и, в итоге, преуспел бы. Джорджина покачала головой. – Ты всё ещё думаешь, что знаешь его, – с видом умудренной жизнью черепахи выдала она. Памятуя о том, что мы только недавно помирились, я сочла за благо сменить тему. Где-то с четверть часа мы размышляли о том, какими окажутся эти студенты. Прервала нас Бесс, распахнув дверь и ворвавшись в комнату. – Этот любитель верблюдов просит нас всех спускаться, – выпалила она, отдышавшись. – Обед, дамы, обед! Мы послушно пошли за Элизабет, которую было видно издалека благодаря гарибальдийскому свитеру. Моя лучшая подруга, не утруждая себя правилами этики и такта, довольно громко и искренне высказывала своё мнение по поводу внешности нашего нанимателя. Увлекшись пародированием шекспировского выговора профессора Ричардсона, она перестала обращать внимание на то, куда идет, и потому, споткнувшись на ровном месте, едва не упала лицом вниз, но ей удалось восстановить равновесие, правда, не без помощи верной Джесс. – Веди себя потише и смотри, куда идешь, – проворчала Джорджина, крепко держа подругу за локоть. – Нэнси, эта женщина пытается запихать в унылые рамки мою сверхкреативную натуру, – жалобно протянула Бесс, глядя на меня. Я расхохоталась и показала подруге большой палец. – В чем-то она права, Бесси, – я подошла к лестнице и начала медленный спуск вниз. – Нам лучше не привлекать излишнего внимания. – Три новенькие жилички-американки в канадском общежитии, – присвистнула моя ближайшая подруга, проведя рукой по растрепанным светлым волосам. – Да кто нас заметит! Мы спустились в гостиную, которая выглядела в точности так же, как и тогда, когда мы приехали. Профессор Ричардсон, хмуря брови, читал газету, дойдя уже до последней страницы. Я сделала шаг вперед и прочистила горло. Педагог поднял голову и улыбнулся, вставая и рассеянно бросая газету мимо столика. – Юные леди, вы прекрасно выглядите, – проговорил он. – Прошу вас следовать за мной в столовую. – У вас напудренный парик съехал набок, – прошептала мне в спину Бесс, захихикав. – И фаэтон вас ждет у входа, – вторила ей я. – Леди, прошу вас, будьте посерьёзнее, – закатила глаза Джесс. Мы с Элизабет вновь рассмеялись; наше веселье прервал милейший профессор, распахнув перед нами дверь, ведущую в столовую. – Прошу вас, – проговорил он. Мы прошли в помещение и остановились. Честно говоря, комната меня разочаровала: я ожидала увидеть нечто величественное и внушительное, как и всё, что было в этом замке, однако зал для приёма пищи был на редкость неинтересным: небольшое помещение с окрашенными в темный беж стенами, стол, да стулья вокруг него. И всё. Никаких каминов, никаких картин на стенах – ничего из того, что ожидаешь увидеть в подобных строениях. Весьма современная и узкоспециальная комната. И ничего больше. За столом уже восседали студенты, которые были друзьями почившей Сесилии, а также Санни, любезно вставший, чтобы поприветствовать нас. Лицо корейца выражало лишь сдержанную заинтересованность совершенно незнакомого человека. Каков актер, а! Во главе стола, лицом ко входу, сидел плотный черноволосый юноша с чуть кривоватым ртом, квадратным подбородком и прищуренными карими глазами. Он скользнул по нам слегка высокомерным взглядом и кивнул. Сидевшая от него справа блондинка, напротив, проявляла небывалое радушие и дружелюбие: она широко улыбалась и даже помахала ладошкой. Слева от брюнета примостилась девушка в очках с зализанными в пучок волосами мышиного цвета. Она бросила нам неискреннюю улыбку и вновь занялась тем делом, от которого наше появление её отвлекло: вылущиванием фисташек из скорлупок и помещением их на блюдечко, стоявшее перед вторым её соседом – юношей с пышной каштановой шевелюрой, капризным ртом со слишком яркими и полными губами и рыбьими голубыми глазами, безразлично стрельнувшими в нашу сторону. Место рядом с этим малоприятным субъектом занимала чернокожая девушка с волосами, довольно неудачно выкрашенными в рыжий цвет. Неподалеку от этой мисс Эболы сидел ладный длинноволосый юноша с четкими носогубными складками и крупным носом, при виде нас обнаживший в широкой улыбке свои ну самую чуточку лошадиные зубы. Напротив него, сурово глядя на нас, восседала девушка с широкими плечами и забранными в хвостик соломенного цвета волосами; около неё место себе нашел веселый рыжеволосый парень, задорно подмигнувший нам из-под светлых бровей. – Позвольте представить вам ваших новых соседок, а для кого-то – и соучениц, – торжественно проговорил преподаватель. – Нэнси Дрю, Элизабет Марвин и Джорджина Фейн. Эти девушки приехали к нам по обмену с юга. Прошу вас, позаботьтесь о них. С этими словами Ричардсон ретировался. «Как чертик в табакерке», – подумала я, улыбаясь так отчаянно, что у меня свело скулы. – Садитесь же сюда! – сверхрадушная красавица-блондинка помахала нам ещё раз. – Меня зовут Сара. – Марк Хопкинс, – мрачно представился её сосед. – Меня зовут Сэм, Сэм Портер, – вступил длинноволосый. – Я играю в любительском театре, и я надеюсь, что... – Сэм, сперва нужно познакомиться, а потом уже рассказывать всю свою биографию, – прервал говорившего рыжий. – Я Пит Хьюмбелби, дамы. – Лилиан, – сухо бросила девушка с пучком, не отрываясь от фисташек. – Я Эйб, – чуточку более дружелюбно представился сидевший рядом с ней субъект, растянув свои вампирские губы в подобии улыбки. – Найра, пожалуйста, – у африканки был какой-то диковинный говор, который ещё больше подчеркивал экзотичность её внешности. – Лиза, – коротко кивнула широкоплечая блондинка. – А меня зовут профессор Ли, – с акцентом проговорил Санни, кланяясь. Ага, мир тебе, Поднебесная. Очень смешно, приятель. Обменявшись приветствиями со всеми присутствовавшими, в том числе и с корчившим из себя кули корейцем, мы, наконец, уселись. Я оказалась рядом с излучавшей добро Сарой, которая схватила меня за локоть, вызвав приступ несуществующей гаптофобии. Она была настоящей красавицей, из-за чего, собственно, я сразу же её невзлюбила: синие глаза, длинные темные ресницы и волосы до середины спины, которые она отбрасывала назад до тошноты грациозным жестом. Пожалуйста, пусть убийцей будет она! Шучу. – Как тебе Канада? – спросила она, сжав мою руку. – Просто замечательно, хотя и слегка прохладно, – улыбнулась я, накладывая себе в тарелку картофеля из общей посуды. Левой рукой, кстати, ибо моя правая по локоть оказалась в плену у этой белокурой сирены. – Правда, одна вещь несколько тревожит меня. Я только недавно узнала об этом, и теперь на сердце у меня несколько неспокойно. Говорят, в моей комнате кого-то убили, причем, случилось это совсем недавно. За столом повисла пятисекундная тишина. – Что за глупости! – нарушил молчание Марк Хопкинс, окидывая меня своим фирменным надменным взглядом. – У нас сроду никого не убивали! Кто это тебе сказал? – Не помню, – махнула наконец-то освобожденной рукой я. – Но что произошло-то? – Видимо, она говорит о самоубийстве Сэсси, – вставила Лилиан, тяжело глядя на меня через очки с сильными стеклами. Даже сильнее, чем у Санни. – Ах, это! – заулыбался Эйб. – Бедная, бедная наша подруга... Мы все так любили её... Я не знаю, что я сделала бы, если подруга, которую я любила, наложила бы на себя руки, но одно мне известно точно: демонстрировать зубы, которым, к слову сказать, не мешало бы быть поровнее, я бы не стала. Но каждому своё. Я ничего не ответила на эту реплику, лишь обратилась к Бесс, чтобы передала мне весьма аппетитно выглядевшие котлеты. – Но Сэсси же не убили, – удивленно приподнял брови Сэм, перевязывая резинкой свою буйную шевелюру. – Она сама наложила на себя руки. – Спасибо, – кивнула я своей лучшей подруге, взяв с протянутого подноса одну котлету. – А из-за чего? Несчастная любовь? – Да что ты! – замахал руками верзила Пит, чуть не потеряв равновесие. – Она не была ни в кого влюблена. Так... Тихая девчушка. Со мной вместе училась, а ещё подрабатывала фармацевтом. Наверное, в аптеке, где работала, и взяла стрихнин, которым и отравилась. – Я уверена, Нэнси это неинтересно, – встряла Лиза, потянувшись за салфетками через весь стол. – Напротив, – запротестовала я, разламывая котлету вилкой и косясь на ловко орудующего палочками для еды Санни. – Если в моей комнате водится привидение, я должна об этом знать! Я их боюсь. – Привидений не существует, – Марк изрек эту избитую истину с таким видом, будто бы сам придумал. – К тому же, она жила в совершенно другой комнате, – поделилась Лилиан. – Надо же, – протянула я. – В какой именно? – Мы тебе покажем, если хочешь, – подмигнул Питер. – Какие вы, девчонки, любопытные! Я вежливо поблагодарила его и сочла за благо сменить тему, чтобы не вызвать лишних подозрений. Остаток обеда прошел под знаменем мирных бесед про учебу, из которых Санни самоустранился, умудрившись испариться настолько незаметно, что даже я, периодически стрелявшая глазами в сторону корейца, не заметила этого момента. Однако я узнала кое-что важное: убитая, обучаясь на медицинском, одновременно работала в аптеке. Это полностью исключало теорию о самоубийстве, ведь Сесилия могла в любой момент взять на работе средство, которое помогло бы ей перейти в иной мир быстро и безболезненно; стрихнин же к таким препаратам явно не относился. Из разговоров, которые шли за столом, я поняла также и то, что девушка была тихоней и серой мышкой, но относились к ней неплохо; она не была вредной и никому не сделала ничего плохого. У неё в жизни не было никаких романтических увлечений или таинственных воздыхателей. Подводя итоги, Сесилия вела спокойную и размеренную жизнь обычной среднестатистической студентки с умеренными потребностями. Врагов и недоброжелателей не было. И, всё же, её убили. Мотив? Неизвестен. Разумеется, я нахожусь пока в самом начале расследования, но, на мой взгляд, психологическая составляющая любого преступления – самое важное звено в его раскрытии. Во многих моих прошлых делах мотив становился явным довольно скоро, тут же просто не за что было зацепиться. Я, участвуя в беседе, исподволь наблюдала за остальными. Вроде, все вели себя вполне естественно (кроме рано удрапавшего Санни, но эта линия поведения была для него обычной); никто не пытался ничего скрывать. Студенты были открытыми; все – в разной степени, в соответствии с их характерами, но ничего подозрительного я не почувствовала. У меня мелькнула мысль, что, возможно, я ищу убийцу вовсе не там, и разгадка кроется где-то вне стен этого общежития, но я тут же отмела эту гипотезу как несостоятельную. Интуиция настойчиво твердила мне, что виновника нужно искать именно здесь, а я привыкла прислушиваться к внутреннему голосу. После обеда, как и было обещано, чрезмерно активная Сара потащила меня в комнату Сесилии. За нами потянулись и все остальные, и помещение, в котором произошло убийство, стало вдруг слишком тесным, но никого это, казалось, не смущало. Я подошла к кровати и с хорошо разыгрываемым (я надеюсь) трепетом прошелестела: – Так это произошло здесь?! Сэм прищурился, глядя на меня. Он склонил голову набок и подошел ближе. Первые три пуговицы его рубашки были расстегнуты, но сделано это было не из кокетства, а по той простой причине, что третья была попросту оторвана. – Я не помню, что мы говорили, что она умерла в кровати, – с подозрением заметил он. Так. Прокол. Внимательнее, Нэнси, внимательнее. – У меня сработало стереотипное мышление, – попыталась выкрутиться я. – Если люди умирают – то в кровати. Тем более, большинство девушек напивается снотворным и просто засыпает навсегда, чтобы и в смерти выглядеть красиво. – На самом деле, в гибели Сэсси не было ничего красивого, – пожал плечами Питер. – И отравилась она не снотворным, а стрихнином. – Как в детективах, да? – вмешалась Бесс. – Нет, – отрезала Лиза. – Всё это было очень даже реально. Она билась в конвульсиях и умоляла ей помочь, а мы ничего не могли сделать, и она умерла на наших руках. – Вы все присутствовали здесь во время её смерти? – уточнила я. – Нет, – помотала головой Лилиан. – Я живу в соседней комнате. Я первая услышала крики и заторопилась на помощь. Когда я вошла сюда и увидела её в агонии, то решила позвать на помощь Пита – он учится на медицинском. – Лил прибежала ко мне посреди ночи, – подхватил Питер. – Мы с Сэмом проснулись и побежали за ней. – Мы соседи, – пояснил длинноволосый актер-любитель. – Живем в одной комнате. – Остальные же особи мужского пола спали, аки агнцы, – вставил Эбрахам. – Ибо суицид случился не на нашем этаже. – Так вы живете на разных ярусах? – прищурилась я. – Ну разумеется, – передернул плечами Марк. – Этот этаж – женский. Следующий – мужской. – В таком случае, что здесь делает Санни? – задумчиво проговорила я, закусив нижнюю губу. – Кто?! – растерялась Сара. – Э-э-э… Профессор Ли, – признаюсь, я несколько смешалась. – О, это настоящая детективная история, – сверкнула зубами Найра. – Его перепутали с другим преподавателем – профессором Сандрой Ли, женщиной. К нам должна была приехать именно она, но потом обстоятельства изменились, и вместо неё прислали этого красавца. Комната была уже подготовлена, а на мужском этаже свободных мест не было, вот ему и повезло! – Да уж, повезло, – хмыкнула я, засунув руки в карманы. Я подошла к окну и посмотрела на улицу. Солнце уже садилось, но всё ещё было ярким, хотя лучи его и приобрели уже оранжеватый отсвет. Облака приобрели тот самый темно-синий оттенок, который присущ лишь определенным предзакатным часам. Отвлекшись от красот природы, я опустила глаза вниз. Окна комнаты Сесилии, как и многих других, выходили на задний переулок, который, пусть и не был особо узким, красотой вовсе не блистал. Вид из окна ограничивался лишь стеной дома напротив, – отличная картина для любителей посчитать кирпичики, – но внизу я обнаружила кое-что поинтереснее: если чуть повернуть голову налево, было прекрасно видно черный вход здания. С другой стороны он был отделен подобием стены, так что из соседней слева комнаты его бы не увидела. А, что касается правой стороны… Я повернула голову. Соседнее справа окно было довольно далеко… Я развернулась, отошла от окна и спросила у Лилиан, указывая на левый простенок: – Так ты живешь в комнате за этой стеной? – Нет, там расположена кладовая, – помотала головой она. – Я живу там, – и Лил кивнула на стену, расположенную напротив. – Могу я узнать, почему тебя так интересует это дело? – резко сказал Марк, скрестив руки на груди. – Не каждый день приезжаешь в замок, полный привидений, в котором, к тому же, недавно случилось самоубийство, – отпарировала я. Он передернул плечами (я заметила, что он проделывает это далеко не в первый раз; привычка? Или свидетельство раздражения?) и вышел из комнаты. Валькирия Сара устремилась за ним, не забыв бросить нам любезную улыбку. Сэм подошел к двери и учтиво пропустил нас, с некоторой долей намека указав рукой на коридор. Я вышла из комнаты и, не забыв поблагодарить своих провожатых, вместе с подругами направилась в их апартаменты. – И что ты думаешь обо всем? – задала вопрос Бесс, стянув, наконец, свой ярко-красный свитер через голову. – Пока не знаю, – призналась я, присаживаясь на краешек одной из кроватей и складывая руки на коленях. – У меня родилась одна слабенькая гипотеза, когда я посмотрела в окно. – Да, там ты провела чертовски много времени, – заметила Элизабет, накидывая на футболку с уточкой Дэйзи голубой флисовый жакет. – Я пыталась отвлечь этих жандармов, как могла, но, подруга, даже у самых избитых тем есть лимит! Так что такого интересного ты увидела на стене напротив стоящего здания? Один из кирпичей оказался не того цвета? – Нет, – я провела рукой по своим коротким волосам и вздохнула. – Я увидела предполагаемый мотив. Как мне кажется, разумеется. – И что, этот мотив был написан краской для граффити на стене того дома? – хихикнула Бесс. – Ты можешь не перебивать её? – нахмурилась Джесс, вынимая из комода светло-зеленую пижаму с монограммой и встряхивая её. – Что ты увидела, Нэнси? – Из окна Сесилии прекрасно виден черный вход, – ответила я, вставая с кровати. – Её комната – единственная, из которой такой хороший обзор. – А Лилиан? – прищурилась Джорджина. – Я помню, она упоминала, что жила по соседству с жертвой. – Кто-то, кажется, говорил что-то про «не перебивать», – вполголоса проворчала Бесси, расчесывая свои светлые волосы у зеркала. – С одной стороны задняя дверь отделена невысокой стеной, – я подошла к висевшему на стене натюрморту и, склонив голову набок, посмотрела на идеально круглые нарисованные персики, лежавшие на серебряном подносе. – Как раз там, где, по идее, должен открываться обзор из окна нашего синего чулка. Кроме того, у этой Лилиан зрение летучей мыши; видели, какие сильные на ней очки? – А кто живет с другой стороны? – полюбопытствовала Элизабет, ловко заплетая косу на ночь. – Ты и Джесс, – ответила я. – Ваши комнаты разделяет кладовая, в которой окна не предусмотрены. Джорджина подошла к окну и выглянула наружу. – Да, отсюда до той двери далековато, – поделилась она своими наблюдениями. – Очень сложно что-либо разглядеть. – Что ж, – я внимательно посмотрела на своих товарок. – В таком случае, можно считать, что предполагаемый мотив найден. Сесилию убили, чтобы заставить её молчать, так как ей стало известно что-то, что кое-кто изо всех сил пытался скрыть. После этих моих слов за дверью что-то грохнуло, а потом послышались торопливые удалявшиеся шаги, правда, определить, в какую сторону убежал наш «слушатель», не представлялось возможным. Джесс кинулась к выходу из комнаты и распахнула дверь. Разумеется, мы никого не увидели. Я выскочила в коридор и огляделась. На первый взгляд, чисто. Я решительно направилась налево и громко постучала в дверь последней по коридору комнаты.