To be perfect

— Ты думаешь, это моя вина? — Я, — я ничего не слышала. — Нет, Корра, ты на самом деле думаешь, что виноват я? — спросил парень. Я не могла ничего сказать, слова просто не выходили из моего рта. Я кивнула. Он посмотрел вниз на ноги. — Почему? — его взгляд был устремлен вверх. — Почему ты думаешь, что это моя вина? — спросил он. — П—потому что, — я заикалась, пытаясь найти нужные слова. Я была уверена, что он читал причины, но не факт. Или, может быть, он хотел услышать это от меня, а не просто прочитать в блокноте. — Потому что это ваши поклонники. Поклонники, которые ненавидят меня и пишут эти вещи. Ты тот, кто купил мне айпад. Ты сам сказал девушкам создать мне аккаунт в твитере. Я слышала, что это ты. Ты тот, кто никогда ничего не замечал, — мой голос сорвался, а слезы полились из глаз. — Боже мой, Гарри, это продолжалось в течение месяца, и ты не замечал, не заботился. Ты даже не спрашивал. Я жила без еды, употребляла мизерное количество калорий в день, я худела, а ты никогда не замечал. Тебе открыл глаза чертов журнал, Гарри. Чертов журнал! — я вскрикнула. — Как это можно не заметить? — спросила я, почти сломавшись. — Ты не разговаривала со мной, Корра, — начал Гарри. — Я пытался поговорить с тобой, но ты всегда закрывала дверь перед моим носом, кричала, чтобы я оставил тебя в покое. Каждый раз, когда я пытался заставить тебя есть, ты психовала, а потом не разговаривала со мной, но я не останавливался. Я спрашивал, почему ты всегда носишь длинные рукава, почему ты всегда работаешь, почему ты не хочешь заниматься сексом. Но у тебя никогда не было ответов. — Я думал, что ты обманывала меня, но я не должен был думать об этом. Ты никогда не выходила на улицу. Ты почти всегда сидела в гостиной или в нашей комнате. Тогда я понял, что ты хочешь расстаться со мной и ненавидишь меня. — Я был на самом деле эгоистичным ублюдком, который всегда бросает девушку первой. Я собирался это сделать. Собирался порвать с тобой. Я посмотрела в его каменные холодные и злые глаза, которые когда-то принадлежали доброму и любящему парню. Все следы чувствительного Гарри ушли, осталось лишь одно доказательство — его тело. Это не Гарри, не мой Гарри. Глаза этого парня были темные и злые, губы сжаты, брови нахмурены, как и глаза. У моего Гарри были светлые глаза, улыбка на губах, он был счастливым. Я заметила, как изменился его голос. Он стал еще глубже, чем был. Раньше его голос был спокойным, но в то же время строгим и сердитым. Я видела его несколько раз, когда он был в ярости. Я никогда не видел, когда он психовал. Никогда. — Ты собираешься порвать со мной? — прохрипела я. Гарри перестал плакать. — Да, — просто сказал он. Я была шокирована его прямотой. Я никогда не видела, чтобы он был настолько туп и груб. Он всегда был хорош и заботлив. Но, наверное, я просто никогда не была права. — Я была неправильного мнения о тебе, — покачала я головой. — А я ведь думала, что ты взял меня, чтобы попытаться заставить меня чувствовать себя лучше. И думала, что это никогда не случится. Я была так неправа, — мои глаза были прикованы к его. Я пыталась выглядеть сердитой и жестокой, но внутри мне было грустно и страшно. — Или, может быть, ты просто делала мне больно чертовски много раз, — продолжил он. Его слова ударили меня. Нож в сердце. Моя вина. Мне больно. Больно. Больно знать, что это я обидела его. — Мне очень жаль, — прохрипела я слабым и уязвимым голосом. — Хорошо, — сказал он. — Я до сих пор не понимаю, почему ты обвиняешь меня, ведь это не моя вина, ты облажалась, — плюнул он. Я не причинила ему боли, он просто решил обидеть меня. Его слова еле дошли до моего мозга. — Я уже пыталась объяснить, — мой голос стал спокойнее, а руки теребили рубашку. — Но я не могу заставить тебя понять. Если бы я могла, но я не могу. Извини, что имел дело со мной, — сказала я. Я боялась, что он вновь набросится. Он не любит, когда его оставляют в неведении. — Значит, ты все еще обвиняешь меня? — его грубый и пугающий голос внезапно стал спокойным и собранным. — Да. — Я не понимаю, почему ты так считаешь? Это не я взял лезвие и провел по твоей коже. Это не я заставлял тебя не есть. Это не я заставлял читать твиты. Ты не можешь сказать, что это был я, Корра, — плюнул он. Его слова были правдой. Горькой правдой. — Это был ты.