Красивая

… Высокие ворота с большим черным крестом, изображенным на них, широко открылись, впуская Кончиту внутрь. Она ни секунды не сомневалась, сразу сообразив, что находится в обычной католической церкви. На скамьях сидели люди в черных одеяниях. Встрепенувшись, девушка разглядела далеко впереди себя открытый гроб. Расстояние от ворот, громко хлопнувших за её спиной, до места, где стоял этот самый гроб, казалось неестественно большим. Тем не менее, девушка уверенно зашагала вперёд. Пыталась вглядываться в лица, но тщетно — все они были ей не знакомы. Никто словно и не замечал её присутствия. Но по мере приближения её к заветному месту люди стали обращать внимание на девушку в нелепом для этого места и времени фиолетовом вечернем платье, которое принадлежало её покойной матери. Испугавшись собственного одеяния, Кончита почувствовала, как страх липкими цепкими лапками охватывает её всю с ног до головы, заставляя подрагивать колени. Вот она уже четко видела темное и, скорее всего, дорогое дерево, покрытое слоем лака. Внутри гроба виднелась шелковая белая обивка. Она остановилась в пяти шагах от места, не решаясь подняться выше ещё на несколько ступеней, подойти ближе и узреть лежащего в гробу. Тяжело вздохнув, она сдвинулась вперёд и увидела…  — Мэтт… — Прошептала она одними губами на выдохе, с ужасом посмотрев на парня. Штойер был похож на ангела. Он лежал в светлом костюме, такой красивый, даже слишком. Отросшие русые волосы чуть спадали на глаза, не закрывая их. Лицо было бледным, как небо в зимний пасмурный день. На губах застыла вечная полуулыбка, предвещающая собой умиротворенную, тихую, размеренную жизнь где-то за пределами этого мира. Глаза были спокойно прикрыты, но длинные ресницы не подрагивали, отбирая надежду на то, что сейчас парень поднимется и скажет: «Я жив!». Но нет, теперь его веки были сомкнуты навсегда. Кончита протянула дрожащую руку к его лицу и слабо накрыла ладонью прохладную щёку, чуть поглаживая. Убрав руку, с полувскриком заметила на его лице кровавый след. Судорожно посмотрев на свою руку, увидела, что та кровоточит, но боли девушка не чувствовала. Пораженно взглянув на Маттиаса, заметила, что кровь с его щеки испаряется, превращаясь в ничто. Опустила взгляд на руку — то же самое.  — Прости меня, Маттиас, прости, прости, — как в бреду шептала она, бегая глазами по лицу парня, мысленно умоляя его проснуться и сказать, что всё это злая шутка. Теперь она сжала его ладонь, когда шептала слова прощения только лишь ему одному, и вновь заметила кровь. Отдернув руку, с диким страхом смотрела на свои ладони, из которых всё чаще и чаще начинали сочиться красные капельки. Пару секунд спустя Кончита заметила, что белый шёлк по краям гроба цветёт яркими алыми ягодками крови. Обернувшись, она увидела сотни презрительных взглядов, направленных только на неё одну. Все, абсолютно все сидящие ненавидели её. Особенно запомнился взгляд Мартина, который сидел в первом ряду в черном смокинге. Он беззвучно плакал, позволяя слезам беспорядочно катиться по его щекам, и смотрел на неё глазами, полными невероятной боли и тоски по лучшему другу. В руках он мял бежевую окровавленную рубашку Штойера, которая была на нём в ту злополучную ночь. Ещё спустя полминуты девушка продолжала стоять у гроба, рассматривая безмолвное, нежное, какое-то совсем по-детски чистое лицо парня, а после резко захлопнула крышку гроба, скрывая от себя бледное лицо с мирно дремлющей улыбкой на губах и зловещий кровавый отпечаток на его мертвецки холодной ладони…  — Господи! — Кончита резко включила ночник, садясь на постели. Первым делом взглянула на руки и увидела, что они абсолютно чисты. Немного успокоившись, полезла за толстым телефонным справочником, попутно посмотрев время — 4:37. Бегло искала нужное название, быстро перелистывая страницы. Выругалась, пока бегала по комнате, выискивая свой мобильник. Набрав заветные цифры номера, глубоко вздохнула, нетерпеливо слушая гудки.  — Здравствуйте, клиника…  — Да-да, я знаю, — перебила медсестру Кончита, ерзая на кровати. — Скажите, Штойер, Маттиас Штойер, как он? Голос в телефонной трубке стих, и теперь слышалось какое-то шуршание и тиканье. Кончита в панике ждала ответа, боясь того, что сон мог стать вещим. Она до покалывания в пальцах сжимала мобильник, с напряжением вглядываясь в окно.  — У Маттиаса всё в порядке. Спит, — ответила медсестра, вернувшись на линию связи. — Вы его девушка? Передать Мэтту, что вы звонили?  — Нет-нет, не нужно. Я его… друг. Спасибо, до свидания… Кончита сбросила вызов, устало упав обратно на кровать. «Ну, вот, всё с ним хорошо» — успокаивающая мысль мелькала в голове, отгоняя накатившую до этого панику и страх. Она задумчиво смотрела на теплый оранжевый свет от ночника и уже понимала, что заснуть не получится. Слишком сильным было потрясение от сна. Распластавшись по диагонали на огромной кровати, она смотрела в потолок, подложив одну руку под голову. Она знала, что мысль, вертевшаяся в её голове, до нелепости глупа, но, тем не менее, реалистична. Пролежав неподвижно до пяти часов, она отправилась в ванную. Вернулась в комнату спустя десять минут и остановилась перед зеркалом, рассматривая своё лицо. Что-то в её мозгу переключилось, и она решила хотя бы на день превратиться из светской львицы во что-то более домашнее, мягкое и дружелюбное. Немалых трудов стоило найти среди огромного гардероба, заваленного вещами от кутюр, милый плюшевый спортивный костюм светло-серого цвета. Надев последнюю деталь комплекта, которой была толстовка с капюшоном, Кончита повертелась у зеркала, невольно улыбаясь отражению. Ей и самой было дико и удивительно видеть себя такой. Единственное, что её теперь не устраивало — копна спутанных черных волос. Послав к черту укладку, она аккуратно расчесалась и сделала себе забавный пучок с небольшими выбивающимися из него прядками практически на макушке. Усмехнувшись, разглядывала себя, отмечая, что так она даже выглядит лет на пять моложе. Проигнорировав также любую косметику, что, кстати, было впервые за очень долгое время, вышла из комнаты, спускаясь вниз по лестнице на цыпочках. Её не удивлял включенный везде свет, потому что это было её собственным распоряжением из-за боязни темноты. Электричество всегда было включено в ночное время суток. Прокравшись мимо гостиной, она так же тихо шла мимо кухни, смотря в другую сторону на ванную комнату, думая, что как раз оттуда может появиться кто-то из прислуги.  — Ну, и куда вы собрались без десяти шесть утра?  — Боже, — девушка приложила руку к сердцу, оборачиваясь в сторону кухни, — Рольф, как же ты меня напугал.  — Извините, — охранник улыбнулся, продолжая спокойно пить чай за столом. — Так ответите, что за попытка сбежать из дома? Почему мне не сказали, что вам куда-то нужно?  — Ну, я хотела вызвать такси, — задумчиво протянула Кончита, присаживаясь напротив за стол. — Просто захотелось к Мэтту съездить.  — В шесть утра? Просто так? — Рольф явно с трудом верил словам девушки.  — Ладно-ладно, мне приснился плохой сон про него, поэтому я еду, — сдалась Кончита, подперев голову рукой и смотря на Рольфа. Мужчина с проседью на висках отхлебнул чая и встал из-за стола, подходя к кофеварке.  — Сколько сахара? — Спросил он спустя пару мгновений.  — А? — брюнетка встрепенулась, отвлекаясь от своих мыслей. — Нет, не нужно сахара. Рольф поставил перед девушкой чашечку черного кофе, а сам пошёл в сторону прихожей, подхватывая с тумбочки ключи от автомобиля, перед этим остановившись в кухонной арке.  — Вы сегодня просто волшебно выглядите, — без капли сарказма произнёс мужчина, снова ловя взглядом искреннюю полуулыбку на красивых губах брюнетки. Она и сама не знала, почему, но слышать это от Рольфа, нежели от других мужчин, было крайне приятно. Возможно, она доверяла ему, научилась доверять за столько лет. И точно знала, что он видит её по-другому, своим взглядом. По правде говоря, Рольф, действительно, был более чем прав, когда сделал комплимент брюнетке. Такую красоту посчастливится увидеть не каждому. И это сейчас речь идёт о той красоте, которая льется через край от глубоких темно-карих глаз, в которых одно за другим переливались чувства. Без единого грамма косметики на лице её неземная красота проявлялась ещё больше, отдавая всю себя через глаза, которые ежесекундно сверкали, доказывая, что их обладательница всё ещё живой человек. И как обидно было, что в эти глаза мог заглянуть кто угодно, но не тот, кому было бы необходимо это сделать. Если бы только Штойер увидел этот взгляд, он бы понял, что ей не безразлично. Девушка по натуре своей очень нежная, она не могла просто взять и бросить на произвол судьбы парня, жизнь которого покалечила до неузнаваемости. Совесть бы не отпустила. Поблагодарив Рольфа за раннюю поездку, Кончита поправила на себе забавную куртку с ушками панды, бог знает когда надеваемую, и посмотрела в окно автомобиля, тут же изменившись в лице. На пороге был Маттиас. В момент выскочив из машины, она быстрыми шагами направлялась к парню. Она чуть не задохнулась от возмущения, когда увидела, что парень с повязкой на глазах курит на крыльце, как ни в чем не бывало.  — Эй! — Кончита подошла и выдернула из его замерзших пальцев сигарету, затушив её о стену. — Ты что творишь?  — Странно, где же твои духи и шпильки? — Усмехнулся Штойер, опираясь спиной о стену.  — Я спрашиваю, что тут происходит! — Строго сказала она. — Кто тебе разрешал курить?  — А с каких пор слепым запрещено это делать? — Будто бы безразлично бросил Штойер. — У меня с лёгкими проблем нет. Кончита сделала глубокий вдох, мысленно считая до десяти, чтобы не взорваться гневной тирадой. Посмотрев на парня, который безмолвно стоял рядом, шаркая тапком по холодному мрамору, коим было отделано крыльцо клиники, она вновь поджала губы от досады. Ну, вот за что ему такое страдание? Наверняка, жил себе, никому не мешал, добросовестно работал, а тут…  — Маттиас? — На крыльце появился знакомый доктор. — О, Кончита, и вы тут. Пройдёмте со мной. Сердце девушки пропустило пару ударов, словно предвещая, что сейчас будет сказано или сделано что-то важное. Вновь взглянув на Штойера, который будто и не слышал врача, она потянула его за руку.  — Пойдём, нас же позвали, — сказала Кончита, уже открывая входную дверь. Мэтт выдернул руку из её тонких пальчиков и крепко ухватился за дверную ручку, открывая дверь шире и с осторожностью ступая вперёд. К великому облегчению Кончиты, с момента её последнего визита он стал ходить лучше. Решив не раздражать парня ещё больше, она терпеливо шла за ним сзади, позволяя Маттиасу проявлять свою самостоятельность. Успешно дойдя до нужного кабинета через пять минут, Мэтт сел на кушетку, а Кончита напротив него в кресло. Благо, дорога обошлась без происшествий.  — Пока самая вероятная наша догадка — вы потеряли зрение из-за антифриза, попавшего в глаза, — констатировал доктор, что-то записывая в карточке. — Дошли сведения от экспертизы, что упаковка, находящаяся в салоне автомобиля, была закрыта не до конца, именно поэтому при падении жидкость полностью вытекла. И, скорее всего, большая часть его попала вам в глаза, когда вы, Мэтт, уже были без сознания в разбитой машине. Невозможно было точно сказать, кто в этот момент выглядел трагичнее — Кончита или же Маттиас. Учитывая, что глаза парня скрывала повязка, вид его казался едва ли не безразличным, только вот губы отчаянно подрагивали. Кончита же с застывшим в глазах ужасом, словно в её голове сейчас прокручивалась картина той ночи, неотрывно смотрела в одну точку, сжимая край своей толстовки. Как же сложно забыть что-то плохое, когда об этом постоянно напоминают…  — Удивительно, но ваши глаза довольно быстро приходят в норму, если не брать в расчет потерянного зрения, — Штойер невесело хмыкнул на этих словах. — Сегодня попробуем снять повязку не на десять минут, а на день, посмотрим, как обстоят дела с заживлением. Кончита нервничала, следя за тем, как медленно и осторожно доктор снимает бинты со Штойера, не причиняя ему боли. Она не могла видеть лица Мэтта, потому что тот был повёрнут к доктору, и поэтому кусала губы, желая поскорее узнать, как там прошёл процесс.  — Ну, вот и всё, — задорно сказал док, закончив удалять ватным диском остатки мази вокруг глаз. — Конечно, некоторые сосуды по-прежнему воспалены, но вся эта краснота довольно быстро исчезнет, если регулярно пользоваться каплями, которые я сейчас вам выпишу. Подойдите со списком к медсестре. Доктор пересел за свой стол, вновь начиная писать, а Кончита тихо поднялась и бесшумно села рядом со Штойером, потому что тот не поворачивался.  — Мэтт, — тихо позвала брюнетка, и он обернулся, заставляя её шумно выдохнуть. Парень смотрел куда-то в район её шеи и плеч, но взгляд то поднимался, то опускался выше, не задерживаясь на чём-то конкретном. Невидящие глаза надолго остаются в памяти тех, кто однажды увидел их. Это два бездонных колодца, на дне которых бьёт ключ нестерпимой боли и страха. Но ещё больше девушку поразила красота слепых глаз, она была другой, загадочной, печальной. Янтарные глаза с длинными ресницами смотрели сквозь неё, вызывая дрожь во всём теле.  — Маттиас, — доктор отвлёкся от записей, поднимая голову, — поверните голову вправо. Вы видите свет от окна? Парень выполнил просьбу, но как только Кончита увидела в его прозрачном взгляде досаду и немое отчаяние (она и подозревать не могла, что взгляд ослепшего человека может так много говорить), поняла, что перед глазами у него сейчас, как и долгие пару последних месяцев, горит вечный мрак.  — Нет, темно, — с комом в горле ответил Штойер, вновь поворачивая голову в сторону девушки.  — Он сможет обрести зрение вновь? Хоть очертания Мэтт сможет видеть? — Не выдержала Кончита, решив, что лучше будет говорить, чем пытаться сдерживать слёзы, которые она просто категорически отказывалась выплескивать наружу.  — Понимаете, я не психолог, чтобы давать ложных обещаний. Пока всё, что мы можем сделать, это вылечить его глаза. Позже возможна операция по частичному восстановлению зрения, но опять же, я не могу обещать, что…  — Я всё оплачу, — думая, что дело в деньгах, тут же перебила доктора Кончита, вызвав странную ухмылку на губах Штойера. Она тут же вспомнила его ядовитую, горькую и обидную фразу: «Вы никогда не купите человеческих чувств».  — К сожалению, будет ли Мэтт видеть или нет, не зависит от вас, милая. Всё будет обдумываться и совершаться только исходя из его состояния, — пожав плечами, ответил на слова девушки доктор, подавая ей бумажку с рецептом.  — При малейших жалобах сразу же возвращайтесь в кабинет, ясно? — Мэтт коротко кивнул и вышел, Кончита последовала сзади.  — Слушай, хватит ходить за мной следом, а. Я и сам могу подойти к этой чертовой медсестре, — выхватив из рук девушки рецепт от врача, довольно грубо сказал Штойер, поворачиваясь к ней лицом. — Едь домой. Зачем ты вообще приехала? Ты знала, что мне будут это делать, и решила посмотреть?  — Боже, нет! Почему я не могу просто так приехать к тебе?  — Потому что ты не дура, Кончита, и я это прекрасно знаю. И ты тоже, кстати. Не верю я тебе, понимаешь? НЕ ВЕ-РЮ, — по слогам произнёс Мэтт, вновь возобновляя ходьбу.  — Да что с тобой случилось с нашей последней встречи? Ты стал сам не свой, — девушка и вправду не знала, с чем связаны такие изменения, но могла догадываться, что психология человека, который переживает сильнейший стресс, может меняться из крайности в крайность.  — Не лезь ко мне в душу! — Рявкнул Штойер, ускоряя ходьбу. Кончита не отставала, чтобы не дай бог не дать ему упасть.  — Ну, стой же! — Кончита одёрнула его, и Мэтту пришлось остановиться. — Сядь. Сил сопротивляться не было, и поэтому Штойер просто сел на скамью в коридоре, мучительно вздохнув. Брюнетка присела рядом. Вокруг не было ни души, даже дежурные медсестры будто испарились.  — Говори, что произошло. Я не уйду, пока не скажешь! — Кончита протянула это с такой интонацией, что могла бы вызвать улыбку. Могла бы, но не у Мэтта.  — Да Миа меня уже съела живьем из-за тебя! — Сжимая от злости челюсти, выдавил из себя Штойер, стараясь не повышать голоса. — Каждый раз задаёт одни и те же идиотские вопросы. И ведь не докажешь этой истеричке, что ты приходишь из-за своей гребанной жалости и только! Девушка болезненно сморщилась, словно от неприятно ноющей раны. Спорить с тем, что визиты были лишь из жалости, она не стала, сдержавшись.  — И вместо того, чтобы уйти от меня, ставит перед условием: либо мы женимся, либо я остаюсь на улице ни с чем. Чёрт же меня дёрнул тогда записать машину и снимаемую квартиру, которую мы почти выкупили, на её имя, — Мэтт сжал кулаки от злости, а глаза его были полны обиды на некогда любимую девушку. Кончита молчала, слушая монолог Штойера, а в голове уже назревал план. План по избавлению Мэтта от крупных жизненных проблем. «Ему одной довольно по горло» — думала Кончита, когда решалась, приводить план в действие или нет. Невидящий взор поверх неё с немым криком о помощи сказал сам за себя.  — О, я вспомнила, в прошлый раз оставила у тебя свой клатч… Я сейчас вернусь, посиди здесь, — и она быстро, даже бегом добежала до палаты (слава спортивной обуви) и тут же схватила с тумбочки мобильник парня. Она, конечно, думала о том, что нехорошо заниматься воровством, но по-другому и одновременно по-тихому возможно было только так. Найдя в контактах заветный номер, записала его себе. Следом позвонила на работу.  — Алло. Эмили? Передай всем, что совещание вечером отменяется. Не спрашивай. Просто передай. Сбросив вызов, чуть улыбнулась, довольная собой. Чертовски понимала, что не её это дело, но таких гнусных людей девушка на дух не переносила. Отменила все свои дела ради единственной встречи сегодняшним вечером. Пусть Штойер будет проклинать её за это в сто тысяч раз больше, но попробовать стоит. Взяв тут же свой забытый в прошлый раз черный клатч, незамеченная выскользнула из палаты, спешно шагая к сгорбленной фигурке на скамье в коридоре.