Марионетка с Сюрпризом

Глава 6 Как всегда, когда ляжешь слишком поздно, так что уже рано, со сном не заладилось. Сначала Сюрприз стал объяснять на своем языке, что он тоже хочет спать на кровати, под боком у любимой хозяйки, а не на полу. Пришлось вставать и укладывать щенка рядом с собой. Потом Гвен почувствовала, что ноги от неудобного и не очень приличного спанья основательно затекли. Она разулась, спряталась под покрывало и там потихоньку освободилась от дневной одежды. Конечно, не очень гигиенично, зато хозяин дома не сможет на нее лишний раз пялиться. Наконец Гвен заснула, но через некоторое время — ей показалось, не больше, чем через минуту — в дверь начали колотить. — Гвен, пора вставать! — звонко крикнула Дженни. — Завтрак стынет! Гвен что-то пробормотала, села на постели и рухнула головой в изножье. — Столько спать вредно, — провозгласила Дженни. — Гвен, вставай, я принесла Сюрпризу вкусного. Если ты не встанешь, я войду и сама его накормлю. — Нет, я сама! — Гвен представила, какими вредными лакомствами Дженни может угостить Сюрприза, и резко села на постели. Голова сразу закружилась, а в ушах зазвенело. Дженни за дверью довольно засмеялась. Гвен потянулась к своей одежде и начала кое-как переодеваться. *** Сюрприз завтракал с большим аппетитом, а после еды начал скакать по кухне, подергал за полотенце, попробовал на зубок ногу Гвен, но наконец утомился и улегся под столом. Ему хорошо, подумала Гвен. Не надо ни о ком волноваться, не надо думать, как в итоге прошла операция, и еще следить, чтобы не сболтнуть лишнего. — Тебя искал Джим, сказал, чтобы ты зашла к нему в гостиную, — сказала Дженни, когда они покончили с завтраком — тостами с маслом и глазуньей, посыпанной тертым сыром. — Зайду, — кивнула Гвен. — Присмотришь за Сюрпризом? — Конечно, присмотрю, — сказала Дженни. — А что ваза? Ты ее не искала? — Ой, нет, — вздохнула Гвен. — Потом поищу, узнаю, чего Джим хочет. *** Она наскоро прошла испытание, не найдя ничего особенного, кроме очередного паззла, и подошла к Джиму. — Тебе нужно присмотреть за Алисой, — начал он. — Я оставил тебе перекусить и воды. — Присмотреть? — повторила Гвен. Кажется, Джим уже все за нее решил. — Я сменю тебя часа через три, — продолжал доктор. — Если заскучаешь, тут есть книги, но ты все-таки лучше не сильно отвлекайся. Если кто-то захочет пройти испытание, постарайся его отвадить. — А Кукловод разрешит? — спросила Гвен. — Надеюсь, — Джим пожал плечами и пошел к двери. — Если температура начнет повышаться или Алиса будет бредить, или еще какие-то проблемы, ищи меня… Если она на что-то пожалуется… Он долго и старательно расписывал, что и как делать, и наконец закончил: — И не проболтайся Дженни. — Если захочешь спать, — добавил он, — здесь есть книги. Очень подходящее средство для бессонницы. Дверь захлопнулась, возвещая начало еще одного испытания. Гвен кивнула, рассматривая маленький покет с пошловатым, но вполне зловещим названием — «Мизери». *** Одна из картинок на мониторе, немного меняясь в деталях, в целом оставалась прежней. Две марионетки — опытная и новая — занимали гостиную. Одна лежала на импровизированной кровати, другая сидела рядом, в кресле, держа в руках книгу, но, кажется, не читала или, по крайней мере, не вникала в то, что читала: слишком уж быстро она переворачивала страницы. Она зевнула — так сладко, что он не удержался и тоже зевнул — и потерла нос, отложила книгу, подошла к Алисе, тихонько наклонилась, потрогала лоб и снова села на свое место. Книгу она уже не открывала и замерла в неподвижности, слегка свесив голову на сторону. Руки упали вдоль тела, соскользнув по подлокотникам. Наверное, заснула. Если, конечно, не притворялась спящей. Впрочем, ей это незачем, да и странно было бы, если бы после такой суматошной ночи марионетка не хотела немного подремать. Он ведь тоже очень устал, и кофе сегодня, вопреки обыкновению, не помогает. Безумная ночь, безумный дом, и сам он — главный безумец. *** Алиса не просыпалась, но и не теряла сознания и, кажется, чувствовала себя хорошо. Гвен посмотрела на томик Стивена Кинга и решила поискать в стопке книг что-то не столь страшное. В книге не было ни антуражных пыток, ни мистики, ни откровенного нагнетания ужаса, только будничная жизнь в четырех стенах, неподвижность из-за аварии и безумная поклонница, которая требовала от писателя создать продолжение книг о до чертиков ему надоевшей героине, которую, собственно, и звали Мизери. Писатель убил ее, а поклонница требовала воскресить, и сопротивляться не было возможности. Странный сюжет, даже глупый, и немного смешной. И все-таки читать было страшно: может быть, потому, что собственное окружение казалось отдаленно похожим на описанное в книге, и оттого в голову лезли неприятные мысли. Чтобы отогнать их, Гвен поневоле задумалась, а кого из писателей она сама могла бы вот так… заставить писать по ее прихоти? Может быть, она заставила бы Вальтера Скотта женить Айвенго на Ревекке? Она много действовала, отличалась отвагой и мудростью, а потому, конечно, нравилась Гвен больше, чем довольно-таки бесцветная Ровена. Но их с Айвенго брак был свершившимся фактом, а эта медсестра из Кинга говорила: нельзя отменять уже случившееся событие, можно только додумывать его продолжение и следствие. Продолжение было очевидно: вряд ли бы Айвенго женился вторично после смерти супруги и уж точно не стал бы ей изменять. Так уж его придумал Скотт, чтобы он полюбил на всю жизнь не черноволосую Ревекку, а белокурую Ровену. А жаль. Сама Гвен тоже была темноволоса, а потому не очень любила, когда героини со светлыми волосами становились счастливыми соперницами девушек ее масти. Конечно, она слышала, что джентльмены предпочитают блондинок, но женятся на брюнетках, и все-таки было обидно. Она очень хорошо понимала Мэгги Талливер из «Мельницы на Флоссе», которую огорчало то же самое. В романе Джордж Элиот Гвен бы тоже не отказалась поменять сюжет: конечно, спасти Мэгги не получилось бы, да и счастливое будущее Мэгги явно не светило, но стоило хотя бы не хоронить ее с Томом в одной могиле. Он не заслужил этого, потому что никогда не умел ценить ее любовь и не понимал Мэгги, как брат должен бы понимать сестру. Явственно предстала картина: Мэгги в белоснежном платье, легкая, воздушная, полная сияния, бежала вдаль, ступая то ли по мутным и бурным волнам, то ли по сору и обломкам, принесенным наводнением. Ноги ее мало-помалу поднимались над водой, словно на ступенях невидимой лестницы. Том же, закованный в черный сюртук, барахтался под водой, медленно опускаясь все ниже, и его руки и ноги раздваивались, превращаясь в щупальца глубоководного монстра. Гвен поняла, что видит сон, и сразу пробудилась, как от хорошего толчка. — Что, после Кинга мучают кошмары? — Ты проснулась? — спросила Гвен. — Тебе чего-то хочется? Алиса не шевелилась, только чуть повернула голову и смотрела на нее увеличившимися темными глазами. — Я хотела просто поговорить… — наконец сказала она, едва шевеля губами. — У меня нет сил молчать. Что-то давит и заставляет выговаривать. Ты ведь не возражаешь? Можешь не отвечать, только послушай. — Хорошо, — ответила Гвен. — Только давай сначала измеряем температуру. Джим велел присматривать за тобой. — Может быть, из тебя еще выйдет хорошая ворона, — отрешенно сказала Алиса и снова прикрыла глаза. — Ты умеешь подчиняться, когда нужно, Долли. — Я не Долли, я Гвен, Гвендолен, в крайнем случае, Остин, если нужно официальное обращение, — немного резко сказала девушка. — Один мой однокурсник был из Квебека и называл меня Линнет, на французский лад. Но Долли для меня чужое имя, и я его не люблю. Если бы я называла тебя, например, Элси, разве бы тебе это понравилось? — Я бы предпочла Элис, — признала Алиса. — Мне можно немного воды? Гвен намочила тканевую салфетку и поднесла к губам Алисы. Та приподнялась, потянувшись за водой, и долго, жадно облизывала губы. — Больше тебе нельзя, — извиняющимся тоном сказала Гвен. — Ты после операции. — Знаю, — ответила Алиса, падая на подушку. — Я опытная медсестра. Они немного помолчали. — Как тебе книга? — спросила Алиса. — Страшно… — призналась Гвен. — Эта Уилкс, есть в ней что-то такое, от чего мороз по коже. Хотя она вроде бы не похожа на старую каргу, и не проводит никаких ведьмовских ритуалов, и вообще не делает и не говорит ничего особенного, но чувствуется, что она какая-то не такая. Она ведь сумасшедшая? — Ее судили за серийные убийства своих пациентов, но оправдали… ведь не всегда в ее присутствии кто-то умирал. — Алиса помолчала и вздохнула: — Как хочется повернуться на бок. — Пока не надо… — Знаю, — отозвалась Алиса. — Только все равно хочется. А тебя что, напугала эта повесть? Ты слабонервная, Учителю это не понравится. Постарайся научиться сдержанности. Мне мама в детстве прочла «Уснувшего в Армагеддоне» и сказала: «Вот что получается, когда не умеешь разговаривать спокойно!» — «Уснувший в Армагеддоне» — это тоже Кинг? — спросила Гвен, откладывая книгу. — Может быть, Кинг, а может, и не Кинг, я не помню. Там один космонавт разбился на другой планете, на которой обитают два враждебных духа, которые воевали, когда еще были живыми. Теперь погибло все население планеты, остались только эти двое, и еще осталась их ненависть. Они хотят завладеть телом и сознанием героя, чтобы он вроде как умер, а они жили вместо него, и в сознании ведут свое почти последнее сражение. Кто победит, тот и станет хозяином. Когда он не спит, то может с ними разговаривать, а если спит, ему кажется, что он и есть они. Он видит их глазами, помнит их памятью, даже желания у него не свои. — И что было дальше? — спросила Гвен, когда уставшая Алиса замолчала. — И ничего. Он подал сигнал бедствия и решил не спать, пока за ним не прилетят. Шесть суток не спал. А спасатели решили, что он не в себе, и вкололи ему снотворное, потому что он впал в истерику. И он немного помучился и умер. Гвен только головой покачала. И вот это мать Алисы приводила в качестве примера, как плохо быть несдержанным? Ее бы за такие методы воспитания, не сдерживаясь, побить по голове книжкой потяжелее, чтоб не калечила ребенку нервную систему. Удивительно, что Алиса только слегка неадекватна, а не совсем поехала крышей. Добавить ей немножко одержимости, жестокости к людям — и будет отличная героиня Стивена Кинга. — Эй, ты опять заснула? — спросила Алиса. — Будь добра, поправь мне подушку, а то угол загибается очень неудачно. — Сейчас, — Гвен встала с места. — Я тебя допеку, — пообещала Алиса, усмехаясь. — Я капризный пациент, наверное… Не знаю точно, я мало болела снаружи, а здесь некогда. Что-то показалось Гвен странным, захотелось спросить, но мысль улетела, не успев обрести четкость. — А в конце, — произнесла Алиса, — спасатели заснули на этой планете, решили там ночь переночевать. И было их как раз двое. — Тебя как будто это забавляет, — сказала Гвен. — Не то чтобы… но, может быть, это не так уж плохо. Если дух один, с ним, наверное, можно договориться, уступить… он ведь сильнее, могущественнее. А тем более если ты ничего из себя особенного не представляешь, почему бы и нет. — Почему бы не что? — с опаской спросила Гвен. — Почему бы не заключить союз? Почему бы тому, другому, который поделит с тобой тело и душу, не появляться, когда это будет нужнее всего вам обоим? Я думала так в детстве, только потом забыла, а потом нашла здесь книгу, и в ней рассказ. Я сразу все вспомнила, что думала в детстве, только теперь это стало четче и точнее. Жаль, что книга была без обложки. — То есть ты так и не узнала автора? А другие рассказы в этой книге были? Может, я их знаю? — Я не помню, я их не успела прочитать, потому что книга снова потерялась, Наверное, Кукловод ее убрал или сам читать решил, потому что я не нашла ее даже в библиотеке. Я помню, что оставляла ее где-то здесь… — Алиса подняла кисть и неопределенно указала в пространство. Гвен машинально потрогала диван и нащупала лист бумаги. Рядом лежала книга Кинга, раскрытая, обложкой вверх, уже готовая треснуть по корешку, и Гвен наконец положила в нее закладку. — Может быть, для этого можно даже использовать снотворное или другие лекарства. Можно рассчитать дозу, составляющие, — продолжала Алиса, — и принимать, когда необходимо. Или наоборот, придумать лекарство от этого гостя и переставать принимать. Извини, я, наверное, от эфира не отошла, несу чушь. — Это не чушь, это «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», — сказала Гвен. — Люблю эту книгу, такая квинтэссенция викторианства. Интересно, она тоже есть в этом доме? — Кажется, я видела в библиотеке Стивенсона, — Алиса вздохнула. — Но тебе лучше пока читать то, что Учитель приносит сюда, если у тебя нет доступа в библиотеку. Ему виднее. — Тогда не надо так ненавидеть моего Сюрприза, — ответила Гвен, слабо сжав кулак. Она некстати вспомнила, как Алиса — теперь не осталось сомнений, что это она, — чуть ли не пинками прогнала ее из библиотеки. — Я ненавижу собак. Я боюсь собак, — пробормотала Алиса. — Учитель впустил его сюда, значит, ему виднее, кому здесь быть. — Ты не станешь хорошей марионеткой, — сухо сказала Алиса. — И не стремлюсь, — буркнула Гвен. — Мне нужна свобода, а не какие-то уроки. — Без этих уроков у тебя не будет свободы, — прошелестела Алиса. — Наш учитель мудр, гениален… — Если гений и безумство одно — возможно. Извини, Алиса, я не могу с тобой соглашаться. — Скоро ты все поймешь. Он хороший учитель. — Алиса замолчала и больше уже не произнесла ни слова. Гвен тоже не захотела продолжать беседу, но и Кинга читать не стала. Просто сидела и долго глядела на окно, в серые светлые щели, пока не явился Джим. — Ну как, не скучаете? — спросил он. — Нет, не скучаем, — Гвен встала с места и засновала по комнате. — Мы с Алисой немного поговорили. — Надеюсь, только немного, потому что Алисе лучше молчать, отдыхать и не нервничать. Да она и сама это знает, правда, Алиса? Алиса что-то невнятно пробурчала. Гвен подобрала в углу катушку ниток — кажется, Джек накануне их просил — и сунула в карман. — Я тебя сменю, — сказал Джим, убирая с дивана книжку Кинга. — Иди пообедай, потом отдохни. Не приходи раньше, чем через два часа… хотя… я лучше сам за тобой приду. *** На кухне все было как обычно: Дженни хлопотала у плиты, холодильник монотонно гудел, Сюрприз что-то грыз. Гвен прошла почти привычное испытание и достала из-под стола клей. — Этот умник опять что-то портит? — спросила Гвен. — Он уже изгрыз вчера вечером нашу подставку. Посмотри. — Она показала обломки, которые заблаговременно оставила на столе. Дженни рассмеялась, хлопнув в ладоши: прихватки, которые она надела на раненые руки, мягко стукнулись друг о друга. — Какой шустрый! Наверное, у него зубки режутся. Не зря я ему морковку дала. У нас сегодня будет на обед кое-что новенькое. Ты любишь тушеные овощи? — Предпочитаю сырые, — ответила Гвен и села за стол. У нее слегка кружилась голова, а правый висок болел, отдавая в глазницу. — Ну тогда вот тебе тоже, погрызи, перекуси пока. — Спасибо, — Гвен задумчиво хрустнула морковкой. Она была жесткая, но сладкая. — Нам с тобой клеить придется перед тем, как фигуры расставлять. Надеюсь, я не потеряла ни одного куска. — Будем клеить, только поставлю тушить. — Это похоже на паззл, правда? — спросила Гвен, пытаясь соединить один огрызок с другим. — Наверное, — Дженни накрыла крышкой высокую сковородку и опустилась на соседний стул. — Придется собирать не одно, так другое. Жаль только, клей будет долго сохнуть. *** — Вот теперь все правильно, — сказала Дженни, расставляя статуэтки. Они все вместе, словно семья. Мама, — она коснулась балерины, — папа, — дотронулась до поэта, — дети, — погладила пальцами художника и скрипача, — и их любовь. Я знала их, когда была маленькой, и была в этом доме, — добавила Дженни со слабой улыбкой. — Была или бывала? Жила или гостила? — взглянула на нее Гвен. — Не знаю… — улыбка Дженни исчезла. — Наверное, все-таки только гостила. После того, как я попала в аварию и потеряла память, я их ни разу не видела и никто о них не говорил. Может быть, они уехали? — Может быть… — ответила Гвен, стараясь не выдавать своего сомнения. — — Ох, ну почему у меня так болит голова, когда я начинаю вспоминать! — сокрушенно вздохнула Дженни. «Может быть, потому что ты боишься вспомнить», — Гвен не решилась сказать это вслух. — Знаешь, Перо, у меня есть еще несколько кусочков паззла — возьми их себе. Мне они не нужны, я не хочу выходить отсюда, пока не вспомню все, — очень серьезно сказала Дженни и выложила на стол несколько деталей: целую горсточку. Гвен взяла их все. — И что ты здесь делаешь? — спросил Джим, хлопнув дверью. — Я велел тебе отдыхать… Дженни, ты тоже тут? — А почему ты здесь и бросил?.. — начала Гвен. — Ребята, что происходит? — Дженни вскочила. — Что у вас за секреты? — Э… видишь ли… — Гвен посмотрела на Джима, который искал что-то на потолке. — Мы расскажем тебе все через неделю, — ответил Джим сверху. — Теперь у тебя безумные планы? — засмеялась Дженни. Гвен бочком пробралась к двери, улучила секунду, когда испытание кончилось, толкнула и… — А почему дверь до сих пор заперта? — спросила она. — Это здесь бывает, — ответил Джим. — Наверное, Кукловод орудует в одной из комнат, вот и запер марионеток, чтобы они ему не мешали. Придется посидеть и подождать. А что это у вас за красота? Интересно, интересно. *** Алиса очнулась от темноты и тихонько огляделась, подавляя желание повернуть голову. — Джим? — позвала она. Джим не отозвался. Она прислушалась, но не уловила ни его дыхания, ни иных звуков. Долго ли он отсутствует? С тех пор, как Гвен ушла, оставив ее Джиму, Алиса спала пунктиром и совсем потеряла представление о ходе времени. Может быть, прошло несколько минут, а может быть, долгие часы. За ширмой не видно световых пятен, а без них не узнаешь ни высоту солнца, ни час дня. Дверь тихо скрипнула и хлопнула. Кто-то деловито заходил по комнате: не так, как Джим, не так, как Гвен, и вообще — неправильно. Только неправильность была не в походке, а в чем-то другом… В окружающих звуках, в… Ну конечно! Алиса подскочила бы, если бы могла: таймер не тикал! Это могло значить только одно: — Учитель…— прошелестела она. — Верно, моя пламенная марионетка, — услышала она хорошо знакомый голос. — Твой новый урок — не пытаться увидеть мое лицо. Если ты это сделаешь, ты никому не сможешь об этом рассказать, поэтому лучше тебе закрыть глаза. — Да, Учитель, — благоговейно проговорила она и зажмурилась. Послышалась возня, шаги, скрип, шорохи, невнятное, но явно мрачное и встревоженное бормотание. Алиса лежала молча, перед глазами у нее танцевали пестрые круги, в носу неприятно щекотало и побаливала кожа на висках. Дверь хлопнула, но таймер остался безмолвным. За стеной были слышны негромкие, очень легкие, но уверенные шаги. Так и должен ходить настоящий кукловод, Учитель и мудрец, который знает свой театр и не ждет угрозы из-за угла. *** А так ли он достоин имени Учителя? Не слишком ли он потакает своим ученикам? Может быть, ему следовало быть строже и жестче? Конечно, в этом доме чаще бы умирали, но что это за школа, из которой не исключают и где все ученики рано или поздно получат высший балл? Или школа, из которой не хочется выйти во взрослую жизнь? И разве можно открыто класть на стол решение задачи, а потом выходить из класса? Ни один разумный наставник не будет полагаться на ученическую честность. Если бы только у нее было достаточно сил, она бы не стала лежать пластом. Она бы непременно… *** Алиса вздохнула. К слабости и усталости прибавилось надоедливое покалывание в голове, где-то в затылке. Ей пришло на ум что-то важное, она это знала, но… не могла вспомнить что, да и не хотела, как будто важная мысль не имела к ней никакого касательства.