Марионетка с Сюрпризом

Гвен отложила дочитанную книгу о собаках и посмотрела на заколоченное окно. За стенами дома, кажется, уже стемнело, значит, скоро придет Дженни. Придется тащиться на кухню и выслеживать эту несчастную крысу. Подобраться к спирту Гвен пыталась еще раньше, но сначала ее не пускал в комнату ток, а потом на кухне засела Дженни. Не уносить же спирт прямо при ней. Джек предупреждал: Дженни незачем это знать, потому что она добрая и всегда за всех переживает. Если она узнает, что с Алисой беда, совсем изнервничается. В дверь постучали. — Не заперто, — с готовностью отозвалась Гвен. — Пошли, — сказала вошедшая Дженни. — Ой, какая хорошенькая! Старинная, наверное. Это относилось к деревянной подставке, покрытой темным лаком. — Хотя нет, я вспомнила, именно в ней они и стояли! — воскликнула Дженни. — После охоты обязательно их расставим! Или утром. Я даже помню порядок. Пойдем! Гвен пошла за без умолку болтающей Дженни, но на пороге та остановилась. — А Сюрприза будем брать? — спросила она. — Я ему еду и воду оставила, пусть сидит в комнате, — заявила Гвен. — Говорят, собаки любят охотиться на крыс, — начала настаивать Дженни. — В книге написано — только мелкие, — ответила Гвен. — Карликовые пинчеры и шнауцеры, иногда пудели и таксы. Большие собаки крыс за добычу не считают и поэтому не ловят. Они даже могут с ними подружиться. — Здорово! — засмеялась Дженни. — Вот было бы забавно, если бы Сюрприз подружился с крысой. — Ничего забавного, — ответила Гвен, затворяя свою дверь, и слегка поморщилась. Она не то чтобы боялась мышей или крыс, просто они ей не очень нравились: маленькие, шустрые, зубастые и, наверное, очень грязные, ведь они по каким только подвалам и помойкам не шастают. *** — Черт побери! — пробормотала Гвен, налетая на угол стола. — Ты ушиблась? — спросила Дженни, заходя следом. — Тут вроде и не так темно. — Закрывай дверь, — немного сердито ответила Гвен. — Будем проходить испытание. Секунд через тридцать Гвен готова была либо взвыть, либо хорошенько стукнуть Дженни по голове, чтобы лежала смирно под столом и не путалась под ногами. — Где же этот половник, где же он, куда он делся? — бормотала Дженни, шатаясь по кухне то туда, то сюда, пока Гвен, без лишней спешки, уже отловила апельсин, окорок и ненавистного паука. В конце концов менее опытная марионетка не вытерпела. — Дженни, сядь уже и не… не это самое… — фраза прозвучала странно, как что-то среднее между крепким ругательством и жалобной мольбой. — Не мешать, да? — немного обиженно вздохнула Дженни и уселась на стул. — Извини, — на ходу ответила Гвен и метнулась к холодильнику, где, как она надеялась, должен лежать неприметный, но такой нужный кусочек сыра. Сыра там не было. Не было его и на кухонном шкафу, и в углу. Гвен опустилась на колени и начала шарить по полу. — А я нашла сыр, — чуть насмешливо пропела Дженни. — Вот он, прямо передо мной… ой! — Что такое? — спросила Гвен, украдкой вытаскивая из-за раковины пузатую бутылку со спиртом. — Палец прищемила, — пробормотала Дженни, — да так крепко. Сыр в мышеловке лежал. — Вот подлец, — пробормотала Гвен себе под нос. Дженни не ответила: наверное, не услышала. — Давай теперь посидим тихо-тихо, — шепнула Дженни, — а потом будем искать крысу. — Да она давно сбежала, ты тут такой шум подняла, пока по кухне металась, — пожала плечами Гвен, садясь за стол. — Все равно посидим, давай? — попросила Дженни. — Я знаю, если сидеть очень спокойно, крысы или мыши обязательно выйдут, они подумают, что человек — вроде как неживой или спит, и не будут бояться. Гвен только помотала головой. — Не шевелись, — шепнула Дженни уголком губ, и — странное дело! — Гвен послушалась и замерла неподвижно. В темной кухне было тихо, только капала вода из плохо привернутого крана. Гвен сначала от скуки мысленно считала звонкие удары воды, но где-то на середине второй сотни сбилась со счета. Она облокотилась на стол и положила подбородок на руки. Сколько дней она уже здесь? Впрочем, она же ведет дневник, значит, там все записано. Только нельзя пропускать дни, иначе потеряешь счет времени. И писать для экономии так. тридцатое ноября — ничего нового, ищу свободу, тридцать первое ноября — ничего нового, ищу свободу, тридцать второе ноября… Ищет ли ее кто-нибудь? На работе, наверное, забеспокоятся, но не очень, Гвен не начальник, не незаменимый специалист и тем более не уборщик — вот чье отсутствие, наверное, заметят раньше всего. Гвен слабо усмехнулась. А дома… зря она так редко пишет и звонит … писала и звонила родителям. Если бы, как ее подруга Молли, исправно звонила каждый день (и потом питалась чуть ли не в Макдональдсе, просадив на разговоры всю зарплату), в далеком Эдинбурге, наверное, уже дня через три кинулись бы в полицию. Может быть, можно как-то дать о себе знать? У нее в спальне ведь есть компьютер, в который она даже не заглядывала, просто забыла в круговерти событий. Что если там найдется выход в Интернет? Сомнительно, конечно… И сомнительно, что Кукловод не отследит это письмо. И хорошо, если хозяин ему просто не даст ход, а может ведь и изменить текст. Пригласит Гвен Молли в дом — как она взглянет потом своей подруге и жертве в глаза. Молли наверняка пригласит свою маму, и тогда… Гвен знала миссис Милфорд только по фотографиям, показанным Молли, и по ее рассказам, но не удержалась от усмешки, когда представила себе необъятных размеров даму, по характеру представляющую нечто среднее между Бетси Тротвуд и леди Кетрин де Берг. Величественная миссис Милфорд шествовала по дому, который весь трясся от ее поступи, и говорила, говорила своим низким зычным голосом. Гвен знала ее голос: успела наслушаться за компанию со всем офисом. Миссис Милфорд регулярно звонила Молли, и той приходилось отвечать. Вернее сказать, слушать мать, время от времени вставляя что-нибудь вроде: «Ты совершенно права!» — Запереть половину Англии в какой-то развалюхе и устроить игрища — такой безответственности я даже от вас не ожидала. — Вот она, вот она! — заголосила Дженни и промчалась мимо Гвен. — Вот она, лови! — Куда? Кого? — Гвен растерянно топталась на пьяных после дремоты ногах. Надо же, заснула. И сон какой привиделся — яркий, убедительный. — Да крыса же! Ушла! — Дженни раздосадовано махнула рукой. — Ну ничего, мы ее спугнули, теперь она долго не будет тут появляться. Слушай, а давай с Джеком посоветуемся? — О чем? — Гвен открыла кран и стала плескать водой себе в лицо. — Тут не советоваться, тут спать пора, — она широко зевнула. — Да он все время выдумывает какие-то ловушки, он здорово разбирается в технике и химии. Может, он и крысу сможет поймать? Давай его поищем и попробуем с ним посоветоваться. — Хорошо, Дженни, — вздохнула Гвен. — Только завтра. Джек уже, наверное, десятый сон видит. И ты иди спать. — Да нет, он ночью часто не спит, то читает, то что-то мастерит, и все время сидит в подвале. Наверное, выбирает моменты, когда Кукловод отдыхает. А я, наверное, и правда пойду, — Дженни вышла из кухни. Гвен, взяв бутылку, последовала за ней. Что-то воткнулось ей в палец. Гвен посмотрела на свет: в пробке торчала швейная иголка. Ну вот, заодно и иглу отдам, решила она, и мысленно прочертила маршрут — сначала к себе, потом к Джеку с иглой в подвал, потом опять к себе за спиртом, а уже потом с бутылкой к Джиму, наверное, он так и сидит в гостиной. Подвал прошелся неожиданно просто и быстро, словно играючи. Две минуты — и Гвен уже стояла с мячом в обнимку и рассматривала оказавшуюся под ним отвертку. — Привет, новенькая, — окликнул Джек, вставая и отрываясь от какого-то непонятного механизма. — Ну, как дела? — Я тебе иглу принесла, — ответила Гвен. — Держи, только смотри, не потеряй. — Спасибо, — довольный Джек протянул руку за иглой, и Гвен вытащила ее из рукава, куда вколола для лучшей сохранности. — Ну вот, а про нитки-то я и забыл, — засмеялся Джек. — У тебя нет ниток? — Поищу, — отозвалась Гвен. — А ты не поможешь нам поймать крысу? — Что, Дженни опять развернула военные действия против антисанитарии? — усмехнулся Джек, снова садясь на ящик. — Ловушки, по правде сказать, мне мастерить некогда, но можно просто взять вазу повыше и побольше, крыса туда упадет и вылезти не сможет. Это, кстати, и гуманнее, чем мышеловка. — Гуманнее? — повторила Гвен и вдруг очень ярко представила себя на дне вазы: в глубоком колодце с холодными гладкими стенками, откуда не помогут выбраться ни когти, ни зубы, и остается только умирать от голода. Или от жажды. Нечего сказать, очень милосердная ловушка, очень легкая смерть. Хоть Гвен и не нравились крысы, но так их истязать ей не хотелось. — Скажи Дженни, пусть возьмет какую-нибудь вазу и положит туда что-то вкусное, — продолжал Джек. — А что потом с этой крысой делать? Когда она попадется? — уточнила Гвен. — Ну это уж вы сами разбирайтесь, — и Джек принялся что-то подвинчивать, давая понять, что разговаривать ему некогда. — Это твоя отвертка? — спросила Гвен. — У меня своя есть. Хочешь — эта твоя будет, — мотнул головой Джек. — Отличное оружие, кстати говоря. — Оружие так оружие, — протянула Гвен и, прихватив отвертку, поднялась наверх по скрипучей лестнице. Через несколько минут отвертка лежала в углу сундука, а Гвен, со спиртом наперевес, спешила вниз, к гостиной. Неожиданно со стороны библиотеки послышались шаги и явно не совсем трезвый голос, мурлычущий какую-то песню. Немного прислушавшись, Гвен узнала Билла и опрометью скользнула по лестнице вниз: не встречаться же с тем, кого только что обворовала, держа в руках похищенное имущество. Краем сознания Гвен подумала, что поступает, как крыса: нашкодила и сбежала. — Джим, бери скорее, — задыхаясь, зашептала она, ныряя в гостиную, — там Билл ходит. — Быстро проходи испытание, — распорядился Джим и затолкал бутылку под диван. — Что? Зачем? — Проходи, говорю. Я помогу. Он замолчал, и Гвен, услышав уже знакомый таймер, заметалась по комнате. Вот же ерунда, сама несколько минут назад ругала Дженни за излишнюю суетливость, а теперь сама не может совладать с собой и приняться за спокойный поиск. Стопку книг она умудрилась разбросать, обе перчатки растеряла, а в поисках апельсина и зонтика опрокинула почти на себя радиоприемник. Джим только сдержанно посмеивался, снимая с портрета маску и вытаскивая из-под кресла туфлю. — Спасибо, Гвен, — сказал он, когда таймер закончил свое неумолимое тиканье. — Но, извини, это еще не все. Мне сейчас очень нужны инструменты. — Где их искать? — с мученической готовностью проговорила Гвен, садясь на диван и сжимая в руке какую-то непонятную деревяшку: она нашлась под роялем. — Инструментов ты не найдешь, — вздохнул Джим. — Но их можно заменить. Будем действовать, так сказать, в полевых условиях. У тебя случайно нет ножниц? — Ножницы есть, — кивнула Гвен. — А молотка не найдется? — Поищу в подвале, — кивнула марионетка. — А иголка тебе не попадалась? — Иголка? — переспросила Гвен. — Я надеюсь, она тебе не срочно нужна? — В том-то и дело, что срочно. Дверь распахнулась, и в комнату, медленно шаркая ногами, вошла Алиса. Даже в полумраке гостиной Гвен заметила лихорадочный блеск глаз, тревожную бледность и неловкую походку человека, боящегося растревожить больное место. — Джим, — слабым голосом сказала Алиса. — У меня что-то совсем нет сил. — Тогда ложись… нет, постой… Гвен, пододвигай к столу кресло. Алиса, раздевайся и за ширму. Удивленная Гвен молча исполнила распоряжение. Джим подхватил Алису, успевшую раздеться, и провел ее за пеструю ширму с восточным рисунком, которую младшая марионетка заметила только сейчас. — Ложись и вытягивайся. Сейчас Гвен принесет эфир, — сказал он. — Она что, теперь твоя ассистентка? — насмешливая реплика Алисы окончилась сдавленным стоном. — Временно, кто-то ж должен, — быстро сказал Джим. — Лежи и дыши ровно. Мы все сделаем. Это сущие пустяки. Тебе только нужно немного потерпеть. Завтра ты и помнить ничего не будешь. Пустяковая операция. Один путешественник даже сделал ее сам себе. — Чего? Хватит врать. Невозможно сделать операцию себе самому. Ты просто мне зубы заговариваешь! — возмутилась Алиса. — Джим, что здесь происходит, какой эфир, какая ассистентка, какой путешественник? — начала Гвен, но Джим схватил ее за руку и вывел из гостиной. — Слушай внимательно, — зашептал он, низко наклоняясь к Гвен. — У Алисы острый аппендицит. Нужно как можно быстрее делать операцию. Инструментов нет, но их можно будет заменить: молотком, иглой и ножницами. Вату и спирт ты раздобыла, спасибо тебе, но теперь нужен еще и эфир. Джек прячет его в подвале, но добровольно не отдаст. — А если сказать, что это для операции? — Он спросит, кого будем оперировать. Для Алисы он не даст даже нитки: они ненавидят друг друга. — Но если объяснить, что дело серьезное… — Он не поверит. Пока ты его уговоришь и убедишь, может быть поздно. Иди, Гвен, и постарайся раздобыть эфир. — Джим, но… — Не трать время. Счет идет не на минуты, но уж точно на часы. И не проболтайся Джеку. И Дженни не говори, иначе она разволнуется. — Джим вернулся в гостиную и затворил дверь, оставив неприкаянную Гвен посреди коридора с непонятной деревяшкой в руках. Она сунула безделушку в карман и понеслась в подвал. Значит, накануне — или два дня назад, сколько уже Гвен здесь? Словом, когда они с Алисой впервые столкнулись, она уже, вполне возможно, страдала от боли. Неудивительно, что эта несчастная девушка была сердита на весь мир и только искала, на кого бы накричать. А раз она еще и собак боится… Гвен вдруг очень захотелось, чтобы все обошлось и с Алисой все было в порядке. Она скользнула в подвал. Джек по-прежнему был там. — Еще раз здравствуй, — сказал он. — Ты что, так быстро принесла нитки? — Какие еще нитки? — не поняла Гвен, хватая автомобильчик с полки. — Для шитья. Это почти что народная песенка: портной сюртук шил, а нитку вдеть забыл. Ты не знаешь, такой песни нет? Она вполне могла бы быть. — Могла бы, — Гвен сняла с доски молоток. Интересно, если его забрать, Кукловод сильно рассердится? Хотя… наказания ведь будут потом, а Алису надо спасать сейчас. — Только, наверное, это была бы шотландская песня, а не английская. В тебе нет шотландской крови, Гвен? Ты не похожа на чистокровную англосаксонку. — У моей мамы девичья фамилия ОБрайен, — почти сквозь зубы ответила Гвен, еле сдерживаясь, чтобы не наподдать Джеку молотком. Нашел время шутить: и ведь не объяснишь толком. — Ирландия, значит? Я знал нескольких ирландцев, и все они были рыжие. — Джек, — под его говор Гвен наконец окончила испытание, прикарманив очередной паззл, — если тебе иголка все равно не нужна, одолжи ее мне ненадолго. — Одолжи! Она же твоя, — засмеялся Джек. — Ты точно не шотландка. Бери, если надо. А я тогда спать пойду. Завтра разберусь с иголками и нитками. — Спокойной ночи, — стараясь не выдать радости, ответила Гвен. Джек ушел, и теперь оставалось самое сложное: найти эфир и не потерять иглу. И что из этого труднее — не сразу скажешь. Труднее всего будет объясниться с Джеком, если он за чем-нибудь вернется и застанет Гвен на месте преступления. Тщательно воткнув иголку в собственную одежду, Гвен стала проверять шкаф, доску с инструментами, старую бочку. — В ведре посмотри, — услышала она над головой. — Спасибо, — машинально пробормотала Гвен. — Только не думай, что это ради тебя. Просто Алиса — лучшая из моих марионеток. — Мог бы уж и нормальные лекарства дать, — Гвен проверила иголку и выудила из ведра тяжело булькающую бутылочку. — Если понадобится, дам. Но пока доктор справляется и сам. — Шел бы ты тоже спать, — пробурчала Гвен, захлопывая дверь подвала. Кукловод не услышал ее, а может быть, решил не обращать на эту дерзость внимания. Гвен поднялась наверх и уже хотела идти в гостиную, но заметила в конце коридора силуэт, как ей показалось, Джека. Он еще был далеко и вряд ли мог ее узнать и разглядеть, и Гвен, на мгновение смешавшись, юркнула наверх. Тот, кого она принимала за Джека, последовал за ней. Гвен поспешила подняться выше, прошла мимо комнат с тяжелыми дверьми, но Джек не отступал. Наконец Гвен забралась на последний этаж и тут… то ли от волнения, то ли по глупости, но она повернула не туда — не к своей мансарде, куда можно было нырнуть и переждать, а к чужой чердачной комнате. Шаги между тем приближались. Гвен сделала единственное, что пришло ей в голову: сунула бутылочку эфира под футболку и скрестила руки на груди: чтобы не было видно и чтобы драгоценная склянка не выпала. — Дай пройти! — услышала Гвен хрипловатый голос и от радости чуть не всплеснула руками: это был не Джек, а совсем другой человек. Теперь она видела, что он даже не похож на младшего Файрвуда: гораздо старше, худой, волосы светлее и седее, сильно прилизаны и, кажется, уже слегка редеют. И взгляд другой. Джек смотрел с интересом, любопытством и иногда с азартом, а этот — с готовностью абсолютно на все. — Дай пройти! — повторил он. Если она сейчас не даст этому незнакомцу дорогу, он просто отшвырнет ее в сторону, поняла Гвен. — Грубить не обязательно! — все-таки огрызнулась она и, отойдя в сторону, втянула голову в плечи. — Перетерпишь, не тепличная герань, — незнакомец скрылся за дверью чердака. Гвен посмотрела на дверь, которая, ей казалось, некоторое время дрожала — хотя, конечно, такого не могло быть, она была слишком тяжела. Осененная нежданной мыслью, она ухватилась за дверную ручку, и … ничего. — Тебе сюда еще рано, — услышала она из комнаты. Голос мог быть тем же, а мог и не быть: существуют же сейчас модуляторы, шпионское оборудование, и компьютерные программы. Что если этот человек… — Что он со мной тогда сделает! — сказала себе Гвен и, очнувшись от безотчетного страха, бросилась вниз через две ступеньки. — Наконец-то, — вымолвил Джим, почти выхватывая у нее вещи. — Теперь слушай, я хочу, чтобы мне не мешали. Быстро пройди испытание, а затем вставай на стражу и никого не пускай. Алиса, вот тебе эфир, дыши глубоко и медленно. Гвен пришла в то угнетенное состояние, когда еще есть физические силы, чтобы исполнить приказ, но нет душевных, чтобы о нем задуматься. Когда все кончилось, Джим почти вывел ее из гостиной. — Остальное я сделаю сам, — сказал Джим. — Не бойся, я все-таки какой-никакой, а врач. Когда дверь захлопнулась, Гвен долго и бездумно кивала, пока к горлу не подступила тошнота. Спрятав в кармане очередной кусочек паззла, девушка приложилась ухом к двери: за ней слышался редкий перестук и шорох шагов и бормотание. Гвен почувствовала невыносимую тяжесть в ногах и села на пол, прямо перед дверью. В конце концов, она ведь не королевский гвардеец и имеет полное право сидеть на своем сторожевом посту. Запрокинув голову, она прикрыла глаза. *** — Перчатки… Будда… Нет, Учитель, нет… Алиса умолкла. Странно, вяло подумал Джим. Неужели Алиса научилась возражать любимому Учителю? Трогать ее с места теперь нельзя, придется какое-то время ее держать здесь. Значит, надо предупредить остальных. И подобрать слова, чтобы не напугать Дженни. А в первую очередь отпустить Гвен. Она, наверное, уже с ног валится. Джим толкнул дверь. Она не поддавалась. Джим толкнул сильнее. Послышалась возня, вялое бормотание и стон. Джим наконец смог приоткрыть дверь. На пороге комнаты, словно пьяница из дурацкой комедии, растянулась Гвен. Джим пощекотал ей шею: она не отреагировала. Он легонько потянул за волосы: никакого результата. Раздраженный врач закрыл дверь, и сразу началось тиканье. — Да не могу я больше, — простонал он. — Не могу, не видишь, что ли? Дверь вдруг отворилась. — У тебя опять испытание? У Гвен заметно отяжелели веки, а взгляд затуманился, но все же она принялась за неуклюжие поиски. Когда испытание окончилось, как ни странно, успешно, врач и юная марионетка сели на диван плечом к плечу. — Отчего же ты проснулась? — спросил Джим. — Услышала хлопок и как будто тиканье, — ответила Гвен, заваливаясь на бок, — это уже условный реф… рефлюкс… — полусонно пробормотала она. Джим легонько ее толкнул. — Иди к себе и спи, — велел Джим. — А завтра утром предупреди всех, что Алиса больна и в гостиной надо вести себя осторожно. Про операцию не говори. — Она поправится? — с надеждой спросила Гвен, поднимая голову. — Я сделал все, что мог, и как надо, — ответил Джим. — Иди к себе. Ты устала, и я тоже. — Джим, — начала Гвен, — а тот врач? Ты его выдумал? — Да если бы, — Джим вымученно улыбнулся. — Действительно был случай в медицинской практике, хирург сам себе вырезал аппендицит. — Зачем же ему это понадобилось? Хотел попасть в книгу рекордов? — Нет, просто в полярной экспедиции не было второго врача, а погода была нелетная. Ему пришлось делать операцию на себе, глядя в зеркало, которое держал один из полярников. Операция прошла успешно. Дело было лет сорок назад, и этот врач до сих пор жив и, кажется, практикует. Его фамилия Рогозов. Гвен, ты совсем спишь. — А? — Гвен подняла голову и заморгала. — Нет, я не сплю. То есть не совсем. — Иди и спи совсем, — ответил Джим. — Спокойной ночи. — Угу, — Гвен встала и нетвердой походкой, прижимаясь к старым перилам, поплелась наверх. Ее мозг, казалось, набухал от усталости, как мокрая губка, а глаза застилало туманом. Словно выскользнув из ее головы, туман кружил по лестнице, и этого, конечно, не могло быть, и тем более он не мог издавать неясных, зловещих звуков. Чего не примерещится с недосыпу и кровопотери, подумала Гвен, и отворила дверь. Сюрприз блаженствовал на кровати, обняв лапами подставку, вернее то, во что успел ее превратить. Гвен сняла щенка, который, утомившись от трудов, даже не попытался вывернуться, и отправила на подстилку. Затем собрала обкусанные обломки — четыре штуки — и засунула себе под подушку. Завтра надо поискать клей и починить эту подставку. И за Алисой присматривать. И Дженни наверняка найдет ей задание. И надо расспросить, что это за зловещий тип. Неужели?.. Но это завтра, все завтра. Не раздеваясь, не разуваясь, даже не подняв ноги с пола, Гвен рухнула на покрывало поперек кровати.