Сказки и сны

Когда Явь становится лишней настолько, что нигде, даже в мире снов её знать не желаешь, смежив веки падаешь в густую тьму. И висишь в ней. Нет ничего. Ни земли, ни неба, света, звуков, запахов. Просто полная тьма. И она поглощает всё, всё, что было, прошлое, чувства, воспоминания. Она не трогает лишь закрытый на надежные печати изначальный свет и разум. Только выедает из него отраву. И очищает измученные крылья от сора. Просто паришь в этом Нигде. Боль прошла. Кровь стоит. Крылья целы. Уже ничего не болит. Нет ни холода, ни тепла. Тишина. Сказки кончились. Быль иссякла. Только все понимающее Нигде. Ни хорошо, ни плохо, ни весело, ни грустно, просто никак. И не надо никуда. Здесь нет зова, здесь нет предназначения. Вечный покой. Боль прошла, кровь стоит, тела нет… Ничего не болит… Глаза не откроются, сердце не забьется, дыхания нет. Агонии нет. Всё кончилось. Иссякло. Свобода. От всего… Это уже было. Эта невесомость, тьма, безмолвный покой. Это то, что сберегает. Мысли уходят во тьму. Становятся тьмой. Самим Нигде. И растворяются в нём. Не хорошо, не плохо, времени нет, ничего нет. Отсюда нельзя вызвать. Здесь нет координат. Здесь никого не найти. Потому что тот, кто в отчаяние шагнул сюда, окружив лишь свой свет в надёжный кокон из близкой к Нигде тьмы, не имеет этих координат. Его не найти никому. Ни Хранителям, ни врагам, ни подопечным. Последнее Убежище. Вне вечности покой… И тут приходит холод. Нигде становится… Водой? Это уже не парение, просто качаешься на волнах холодного мертвого моря. Зима. Вода становится теплее. Будто наступила весна. Запах цветов. Шум. Музыка. И свет по глазам. И волна выталкивает на берег в лето. Боли нет, но сердце стучит. Усталость. Закрыть глаза, чтоб снова всё исчезло… – Бесполезно! Я открываю глаза. Это не мой сон. Не мой мир. Этот… Странный какой-то. Будто в него напихали всё лучшее, что может быть. Прохладу летнего вечера и совершенство зимней ночи, звон вешней капели и… кофе? Как? – Пей, блин, – голос очень знакомый. – Ангел Смерти упавший в мнимую смерть. Ну офигеть теперь. Не прокатит! Пей! Нет, не хочу. Назад. В Нигде. – И вот хрен! Первый глоток кофе. Горечь кофеина, нотки корицы, оттенок апельсина. Так, мой любимый сорт. Я чувствую тело, я чувствую мир. Я снова есть. – Кай, ну вот на фига, а?! Кай ехидно ухмыляется. – Что, именно на фига? Даже не «как ты это сделал, скотина»? – Как ты это сделал, ты уже сам сказал, – я продолжаю пить кофе и привыкать к тому, что в Нигде мне отлежаться пару тысяч лет не дадут. – Ты откуда-то знаешь про мнимую смерть. И как оттуда всё-таки можно извлечь. Кай ухмыляется. – Ты не ответил. Зачем ты вытащил меня из Нигде? – Потому что могу. – Это не ответ, Кай. Мнимая смерть – решение. Его нельзя отменять. Вот вообще. И прервать потому что, видите ли, могу, не получится. Это даже Хранители не могут. Я повторю вопрос: зачем ты меня оттуда вытащил?! – А зачем ты туда сиганула? – Таково моё решение. Моя сказка кончилась. – И что с того? – Когда истекает сказка и быль исчерпывает себя, такие как я вольны решать, создавать ли новую или уйти в Нигде. Если есть силы и есть желание, такие, как я, собирают новую сказку и преображают быль, смешивая их. Если нет сил – иссякли, и нет желания, такие, как я просто шагают в Нигде. И остаются там. У меня иссякли силы и нет ни малейшего желания создавать новую. Старая кончилась вместе со мной, Кай. Для создания новой пришлось бы придумывать не только сказку. А заново выдумать ещё и себя. А у меня нет на это ни сил, ни желания. Мой выбор – шаг за грань. В Нигде. Кай извлекает из воздуха сигареты, закуривает. – Будешь? Потому что всякое длинное и запутанное дело начинается с перекура. Блин, ну как вот это курить-то можно? Хотя дым приятный. И знакомый что ли… И… – Кай, я в последний раз спрашиваю: зачем ты меня выудил из Нигде?! Ты бы провалился бы туда следом за мной. Это так не работает. Ты стал вполне сам себе самодостаточной выдумкой. И мог делать всё, что угодно. – В том числе и придумать тебя. Обратно. – Кай! Он с отрешенным видом курит. – Ты ведь не Кай, да? Вернее, не совсем Кай. То, что придумал… Кто? – А вопрос «зачем» отпал что ль? Неужели дошло? – Да я знала. – Всё-таки знала? И поэтому вот это всё? Я думал, такие, как ты, ничего не боятся. – Такие, как я, знают, что такое четвертая сила. И во что она… – Да брехня всё это! По-разному бывает. Я достаю из воздуха, пародируя его жесты до абсурда, другие сигареты и закуриваю уже свои привычную сигарету. – Не бывает… Так, ну как тебя теперь называть? – Реальное имя уже не катит? Думаешь, если ты его не произнесешь, ты сумеешь уклониться? Ты же знаешь, что не сможешь. Я придумал тебя. Обратно. Ну да, такие, как ты из Нигде извлекают при помощи изначального света и бла-бла-бла. Я же использую ту самую четвертую силу. Я от неё не шарахаюсь… – Конечно, ты шарахаешь ею. Огонь и лёд. Холодно-горячо… И так, пока не… – Нет, это не вампиризм! Особенно, если кое-кто не улетает, все ветра обгоняя, помянув всё тихим мёртвым! Да, очень трудно управлять ею, если не видишь обратной связи. За границей этого сна шумит быль… Явь… Она зовёт. – Просыпайся. Там пока ничего толком не изменилось. Ну… почти… Кроме того, что теперь уже я придумал тебя обратно. Ты знаешь, зачем. – Псих ты… – Всё ради любви, помнишь? Слушай, а тебе действительно нравится прозвище Харли? Я просыпаюсь. Моё Нигде кончилось. Новая сказка началась.