Сказки и сны

— А потом они вернулись домой, тут-то их тьма и накрыла… Сказочник неожиданно произнёс это вслух. Раньше за ним такого не водилось. Да в принципе за сказителями всех мастей такого греха, как-то, что было потом, не числилось. Просто сказки – они не для того, чтобы жизнь показать, а чтобы из неё, как из глины, поделку вылепить. Иногда практичную, поучительную, иногда безделушку милую и радующую глаз, а потом отправленную на антресоли, чтобы не мешалась. Находились и те, кто брал уже отжившие своё назначение сказки, обращал их обратно в глину и лепил что-то новое, в экологичное вторичное, чтобы и материалу жизнь продлить, и как-то за потребление извиниться. Так складывались сказки-продолжения, постмодернизм и прочий ретейлинг. И это были, в сущности новые сказки, новые чудеса с душком нафталина и модных духов. Порой они напоминали грациозных старушек, совершающих променад по берегу моря в компании таких же неунывающих респектабельных подруг, сшивших немало скатертей из алых парусов. Порой бродяжек неопределенного возраста, исковерканных нищетой, хворобой, пережёванные всеми режимами и избитыми пьяными сквернословящими балованными мамками уродцами в спортивных штанах. Эти новые сказки были. И будут. Никуда не денутся. Но у каждой из них, вопреки софизмам изощренным Сказочников, есть начало, середина и конец. В котором либо домой возвращаются, либо умирают, либо очередной приют обретают, вкушают славу, как мёд и отраву… И, в сущности, всё. – Полковника вместе с его шрамами, орденами и подвигами под звуки фанфар списали в утиль, дав пенсию и дом на отшибе мира. Спустя год пенсию урезали, а дом отняли за долги. Через три и вовсе подумывали ещё признать врагом отечества, ведь к тому времени с Чумным Воинством был заключён союз, и все те, кто с почестями был списан с глаз долой, становился пренеприятным напоминанием о былых потерях. Что политически невыгодно. Но к тому времени Полковник уже помер от пьянства и безразличия где-то под мостом. И тьма его за ненадобностью отпустила. И это после красочной истории о том, как бравый Полковник превозмог решительно всё и спас орду полюбившихся слушателям персонажей. Полковник выступал этаким эталоном мужества, доброты и благородства, которое по истечению испытания настигла награда и… Все его воспетые литературой оказались не нужны в повседневной жизни. – Дева вошла в отчий дом героиней и через неделю вышла уже всё той же перспективной старой девой в стоптанных башмаках на рынок в поисках круп подешевле, что и до выхода за главным приключением в жизни. Если бы в тот день её переехал трамвай, можно было бы сказать, что ей повезло. Но везение иссякло вместе с приключением, подвигом и главным событием, после которого не то, что жизни, житья никакого нет. Осталось только милосердие, которым пользовались все предприимчивые проходимцы, одиночество и скверные сплетни. Десять лет спустя она превратилась в дородную старуху, ненавидящую всех, кроме дворовых котов. Вы могли её видеть в парке, кормящую хилых уток возле пруда и злобно плюющую вслед влюблённым парочкам и солидным господам. Весь путь Дева олицетворяла ту выхолощенную от всего земного добродетель, которую поэты и романисты, а так же ортодоксальные болваны приписывают им же самими выдуманному образу святого материнства, бескорыстию, всепрощению, и с переменным успехом пытаются навязать тем, кого хотят использовать, не давая ничего взамен, спекулируя на грубой лести и чувстве вины. Дева выхаживала раненных, заставила раскаяться пару тиранов, утешала и добряков, и злодеев, блистала той особой книжной полой чистотой, за которой не кишит клубок из тайных замыслов. Да сам Полковник не озлобился только благодаря Деве. В сказке. Которой срок уж истёк. – Мечтатель всё так же гоняется за своею мечтой, попутно брюхатя доверчивых девиц, заваривая каши, которые вкушать не собирается, теряет лоск и всё чаще отдыхает в пивных. Иногда даже работает. Мечтатель олицетворял собой вычурную помесь надежды с анархией, которая вопреки здравому смыслу, не утянула героев на дно, а как-то окрыляла. Заражала все неурядицы особым смыслом. В сказке он был немного комичен, в меру – трагичен, обаятельно бесполезен на деле, но прекрасно отвлекал на свои пламенные речи о странствиях и свете далёких звёзд слушателей, когда остальные герои либо спали, либо спешно меняли наряды за кулисами всё той же сказки. – Можно сказать, что только Мечтателем тьма и подавилась, – резюмировал Сказочник и ушёл со сцены, оставив слушателей самим решать, насколько воспетые идеалы и добродетели полезны и нужны.