***
Он, прозванный в народе Белым Волком, происходил из рода Вёльсунгов — прямой потомок богов, получивший в наследство часть их силы. Белым Волком он был, потому что таковым и являлся. Почти. Он был не оборотень, как Иккинг и Бьёрн, а человек, который, следуя своим мыслям и инстинктам, стал наполовину зверем. Он был на ступень выше. Но человеком его не видел никто. Такой яркий и сияющий в свете звёзд, он был поразительно красив, гибок и ловок. Казалось, будто он притягивает к себе лунный свет, и от каждого движения этот серебристый свет идёт рябью, словно вода. И несмотря на это, он больше любил свой волчий вид. Может, потому что на нём никогда не было ничего, кроме огромной волчьей шкуры, наброшенной на плечи, которая совсем ничего не скрывала, а может, почему-то ещё. Сейчас, стоя по щиколотки в холодном снегу и вглядываясь куда-то вдаль, туда, где сгущались тяжёлые тёмные тучи, он позволял себе быть таким, какой он есть. Момент непродолжительный, как солнечное затмение, и такой же редкий. Спустя мгновение он набросил волчью голову себе на лицо. Холодными глазами смотрел сквозь окровавленные глазницы зверя. Язык, высунувшийся между зубами мертвого волка, был длинным и развратным. Теперь он не был так красив. Теперь он пугал. Пугал до дрожи. А после он исчез…***
Викинги преследовали нас уже четвёртый день. Водить их кругами удавалось с трудом. С каждым разом преследователи становились умнее, и нам только каким-то чудом удавалось ускользнуть. Бьёрн предлагал покончить с ними, как только начнётся пурга, или же, в крайнем случае, сделать это ночью, но я был против. Не хотел убивать несмотря ни на что. Но с другой стороны… Что-то плохое поселилось во мне. Что-то, что заставляло убивать жестоко и безжалостно. И с каждым днём это желание становилось сильнее, его сложнее было побороть. Я не знал, что происходило, как этому сопротивляться. Решение пришло само собой. Я согласился с черноголовым. Согласился убивать. Викингов было вдесятеро больше чем нас. Ещё четверо ежедневно приходили из деревни, чтобы сменить часть отряда. На нашей стороне была погода — снег валил с самого утра. Вначале было просто. Никто ничего не подозревал до тех пор, пока позади идущий викинг не свалился с перегрызенным горлом. Следующие две жертвы пришлись на Бьёрна — парень разделал их в рукопашную, не перевоплощаясь. А дальше всё завертелось в бешеной пляске. Викинги сражались превосходно. Теперь охотниками были не мы, теперь снова охотились на нас. Извернувшись из-под летящего меча, я рванул в заросли, чтобы потом атаковать вновь. Гнев застилал мне глаза. Я не думал. Скачок, ещё, ещё один, длинный прыжок и… я понял, что не попаду. Воин в кольчуге — не зверь. Железо мне не прокусить. Всего лишь толкнув викинга в спину всем своим весом, я отскочил в бок. И почти тут же замер на месте. Мир остановился. В одно из мгновений я увидел, как здоровенный викинг мечом рубанул черного волка по морде. Тот взвыл, отскакивая в сторону, стараясь уйти, спастись, но прежде чем он успел что-либо сделать, на него накинулся тот самый викинг, всей своей тушей прижимая хищника к земле. — Бьёрн! — рыкнул я, бросаясь в сторону друга. Я спешил, несся, как можно быстрее и вдруг — упал. Что-то было не так. Было больно, я чувствовал, что слабею, не могу подняться. Дёрнувшись в последний раз, я понял, что остался без задней лапы. Хотелось скулить. От боли, от безысходности, от горя. Черноголового уже уволакивали, а меня оставили. Кинули умирать, и никто даже не подумал добить, добить раненого волка. Последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание, был тот таинственный белый волк, всегда приходящий в самые неожиданные моменты.