***
— Как ты смог завалить эту тварь? — вместо ответа я зашипел, когда изогнутая игла из блестящей стали оставила очередной стежок на моих плечах — тот волк работал когтями настолько хорошо, что Кат пришлось меня зашивать, — За голову Мефу Алагбата назначена огромная награда. Любой охотник, рыцарь или просто желающий показать, насколько он крут, стремится заполучить такой трофей. Причём любым способом. Погибло множество людей в попытке его получить, ещё больше в драках с редкими хозяевами таких голов. А ты мало того, что отделался простыми царапинами, одолев его голыми руками, так ещё и бросил гнить в лесу! — про царапины девушка нагло врала. Хотелось возмутиться. На остальное же мне было глубоко пофигу. — Он такой ценный? Тогда просто присвойте его себе… — Капитан Далтан уже так и поступил! Чертов подлец. — Это тот, что встречал нас? — И тот, что уже больше года не может взять Гулдон и просто мучит людей. Удивляюсь, как они до сих пор не дезертировали. И вовсе странно, что из столицы ещё не прибыл отряд карателей разогнать весь этот сброд, — я снова зашипел, когда в порыве гнева Кат вонзила иголку глубже, чем надо. Капитан Далтан же мне и самому не нравился. Уж больно он нагло, даже подозрительно выглядит. — А расскажи мне об этом Гулдоне. — О графстве? Совершенно обычный пограничный кусок земли, которому достался необычный замок. Он стоит тут с незапамятных времён. Лет семьсот, может больше, но на его троне всегда сидят отпрыски графа Гоомста. Так повелось, что в его роду бессменно рождаются мальчики, достаточно мозговитые, чтобы не пропить или не проиграть наследство. Только жен им во время подавай. — Наследство передаётся только мужчинам? — Глупый вопрос. Конечно. Некоторые даже считают, что Гоомстам везёт только из-за магии, ибо её тут немеряно. Иначе бы, полагаю, замок не выстоял бы перед такими воинственными соседями королевства. — Соседями? — Да. Дэнлин на юге и Шенлид на западе и юго-западе. Они относительно молодые государства и очень воинственны. Сейчас, говорят, снова что-то не поделили и вот-вот сорвутся на новую войну. — Молодые относительно кого? — Дурак ты, что ли? Разумеется относительно королевства Холиант, в котором, собственно, мы постоянно находимся с самого твоего появления. Оно древнейшее на материке, — Кат отложила иглу и протерла глаза, — Всё, я закончила. Завтра будет небольшой военный совет, мы обсудим различные детали и план действий, и уже послезавтра ты откроешь нам ворота крепости.***
Девушка верила в меня прямо-таки безоговорочно, но как оказалось, никакого плана ни у кого не было. Кат была здесь лишь второй раз в жизни, я — впервые, а от командира «как-то там» пользы не было совершенно. Мне оставалась лишь чистая импровизация. Двигаясь вдоль серых, местами обросших мхом стен, я добрался до ворот. Нужно было сразу к ним идти, не занимаясь ерундой и глупой беготнёй по давно не паханной, местами заросшей травой земле. — Эй, там, в крепости! Открывайте! Я пришёл с миром! — ворота были огромные, обитые железом и, казалось, сколько не стучи, меня не услышат. Но их открыли. Лишь на столько, чтобы я мог с трудом проскочить внутрь и увидеть наполовину приподнятую железную решётку и три направленных на меня арбалета. Ворота, хоть и величественные, непроизвольно забылись, когда три стальных болта угрожали моей жизни. Однако я старался вести себя как можно естественнее и спокойнее, не показывая своего волнения. Всё-таки защитники замка делали свою основную работу — защищали — и их настороженность можно было понять. — Я пришёл с миром, поговорить, — пришлось повторить, пытаясь хоть как-то повлиять на наступившую паузу. Двое мужчин в несколько грязноватых стальных нагрудниках изобразили некие подобия суровости, явно напускной, и двинулись ко мне. Один из них так крепко сжимал рукоятку меча в ножнах, как будто еле сдерживал себя от желания вытащить его. Второй, с опаской приблизившись ко мне, ощупал мою подранную, ещё более грязную, чем у него, одежду и отобрал врученный Кат кинжал. Его мне всунули в последний момент, ради приличия, чтобы я не совался к врагу безоружным. После меня повели. Один арбалетчик следовал за мной, не опуская своего оружия, те же два воина — по бокам. За своими стенами, как ни странно, замок казался ещё больше. Куда больше, чем я предполагал, однако почти всё свободное пространство было занято хозяйственными дворами, загонами для скотины и амбарами. Одна единственная казарма терялась на фоне множества крестьянских домов. Разумеется, понятно было, что поля обрабатывали не сами солдаты. Неясно было, как граф Гулдона уже целый год кормит такую прорву народа. Местные с интересом поглядывали на грязного человека, пришедшего вести переговоры. А этот человек, то есть я, с интересом поглядывал на них. Особенно интересно было маленьким детям, до этого, наверно, видевшим только тех, кто здесь жил. Они бегали туда-сюда, сверкая босыми ногами, созывая всех посмотреть на чужака. Пожалуй, у меня до сих пор не было плана. Но в одном я теперь был убеждён — выходить из себя во время вероятной потасовки ни в коем случае нельзя, иначе всё может обернуться крайне ужасно. Обиталищем графа была достаточно большая башня. Она стояла по центру внутреннего двора и создавала впечатление, будто внутри замка находился ещё один. Основание главной башни — донжона — было велико в обхвате — и сотни людей не хватит, чтобы охватить её руками. Однако на высоте метров трех-четырёх оно заканчивалось здоровенным парапетом, с которого дозорные могли с легкостью обстреливать весь внутренний двор. Выше подымалось строение потоньше, будто оно росло из «пня» нижней башни, продолжая её и приближая к небу. Меня вели прямиком в этот пень, у не менее массивных ворот которого моя «свита» сменилась. Теперь по достаточно узким коридорам донжона меня вели двое, один из которых неприятно давил мне в спину кончиком меча, а второй, идя спереди, вел по хитросплетению проходов и небольших залов в неизвестном мне направлении. Я уже ловил себя на мысли, что один выбраться отсюда не смогу наверняка. Уверен, они это делали нарочно. Спустя какое-то время меня наконец встретил всем своим великолепием тронный зал. Хотя сейчас я нагло врал. Это помещение сложно было назвать тронным и вообще хоть сколько-нибудь красивым. Уместнее, главный зал. Или же большой. Передо мной, в одном волчьем прыжке, на массивном стуле со спинкой из серого дерева восседал вполне обычный мужчина. Крепкий, рыжий, бородатый. На поясе меч. Ничем не примечательный, невзрачный тип, но, вероятно, это и был граф Гулдона. Слева от него, рядом с помостом к трону, стоял более яркий персонаж. Меня всегда приводили в легкий ступор люди, целиком упакованные в железо. И по этой причине вызывали лютую недоверчивость. Этот же был упакован дальше некуда, включая голову, на которую был натянут шлем похожий на жабью голову. Справа от графа место пустовало. Я молчал. Молчал и граф, ждал, что я заговорю первым. Возможно, буду умолять. Возможно, угрожать. А может, и то, и другое сразу. Быть предсказуемым — значит проиграть. Но я не был актёром и удивить мог лишь единственным способом. Выпустив зверя, что жаждет свободы…***
Ветер, будто играя, трепал лапы сосен. Они шумели, трясясь на ветру, скрипели вековыми стволами и осыпали свернутыми в иголки листьями опустевший лесной лагерь Алой Стали. Её командир, Халиус, с двадцатью сотнями солдат спустя несколько дней с ухода Катристианы и Ингольфа отправился в восточный предел королевства. Местная аристократия после смерти обезумевшего правителя оказалась наиболее беззащитной перед лицом борцов за свободу, и те, разумеется, не могли оставить без внимания сей факт. Лин и Сиас покинули собратьев раньше всех. Их путь лежал на запад, в Собор Крови — древнейшее и, пожалуй, самое таинственное место на всём материке. Зачем? Об этом стоило бы спросить Раффлезию, отправившую их туда, но вряд ли даже Халиус получит ответ. Ведьма же отправилась в путь последней. Туда, где творилась история этого мира.