Зверь, что в тебе

— Дорогу! — Громко воскликнула всадница, пуская своего коня в толпу.       Эта пара, если считать и животное, была достаточно удивительной. Крупная, явно боевая гнедая лошадь определённо не подходила девушке. Хотя вид той казался как минимум странным — плотно завёрнутая в чёрный плащ, в паранже, скрывающей нижнюю часть лица вплоть до глаз, и большой копной волос, надёжно скрытой от посторонних такой же тёмной тряпкой. Что примечательно, сидела дама по-мужски, а из-под плаща выглядывали сапоги со шпорами.       Однако никого сей модник сим не удивлял — народ послушно расступился, а всадница вместе с тем бойко продвигалась к эшафоту, ни чуть не дрогнув перед многочисленной стражей с алебардами на перевес.       Забавно Иккингу с петлёй на шее было наблюдать, как толпа синхронно отхлынула подальше от виселицы. Ещё забавнее — смотреть на недовольные лица охраны правопорядка, через строй которой ловко перескочила здоровая животина. Оная казалась крайне смышлёной, ведь гнедая самостоятельно удрала от стражи и кинулась в толпу, яростно фыркая. По крайней мере, так казалось седому подростку.       А странная девушка в высоком прыжке изловчилась скинуть плащ и им же накрыть голову палача, на которого она, собственно, и прыгала. Pov Иккинг       Под плащом мне довелось увидеть свободную белую рубашку, заправленную в узкие кожаные брюки, что сильно облегали и подчёркивали… Ноги особы. «Вызывающе» — решил я, смотря на стоящую ко мне спиной девушку. Та же, молниеносно обнажив меч, вонзила его меж лопаток палача, громко гикнула не понятно для чего и, выдернув меч из трупа, разрубила верёвку над моей головой.       Возможно, из-за того, что держащей меня петли больше не было, а может потому, что испугался просвистевшего рядом оружия, я свалился с эшафота на землю. Падать со связанными руками было больно. Я ударился спиной, дала знать о себе плохо зажившая рана на шее, да и ещё вокруг полно вооружённых мужчин. «Пора!» — Понял я, почему-то резко передумав умирать.       Разумеется, «пора» относилось к зверюге во мне, но каково было моё разочарование, когда я не смог перевоплотится! «Почему? Неужели… Руки за спиной в неестественном положении!» — запоздало понял я, когда лезвие необычного топора на длинном древке неслось к моей голове.

***

      «Девушка в белом полушубке затаилась в припорошенных снегом кустах с луком в руках. У кромки леса в метрах двадцати впереди стоял олень, разгребавший копытами снег в поисках еды. За ним охотница следовала с самого полудня уже несколько часов, придерживаясь подветренной стороны, и только сейчас наконец достигла его.       Медленно и бесшумно натянув тетиву лука, девушка выпустила стрелу. Та, свистнув в морозном зимнем воздухе, устремилась к добыче. Получив дециметр стали и дерева в голень задней ноги, олень помчался вперёд, оставляя за собой следы с красными точками на снегу.       Любой охотник был бы не особо рад такому попаданию, но только не эта девушка — стрела попала куда нужно, ведь с ней в ноге животное побежит медленнее и двум загонщикам-волчишкам проще будет выполнить свою задачу.       Первым показался чёрный — он выскочил наперерез потенциальной пище, погнав ту в сторону от леса. Видно было, что хищник не спешил, и девушка уже знала почему.       Олень нёсся прямиком в лапы второго, коричневого волка.»       «Сняв с себя полушубок, который жалко было пачкать, девушка всадила в грудную клетку животного нож, разрезала сердце. Операция сея казалась ужасной, но ещё не самой жестокой. Да и обескровить оленя следовало как можно быстрее, чтобы не испортить мясо. На которое, между прочим, уже облизывались два помощника.       Шкуру охотница сняла лишь частично — только для того, чтобы очистить брюшную полость — вот, кстати, что поистине ужасно, — а после в ней же зарыла мясо в снег. Для сохранения.       Правда, потом откопала, не устояв перед приунывшими зубастыми мордашками, чтобы отдать часть добычи им. И снова зарыла.»       «Голубоглазая северянка редко ночевала в лесу — обычно она возвращалась в деревню с некоторым количеством добычи, спасённой от кое-чьих лап. Но так как в этот раз она, добыча, оказалась действительно большой, девушка не могла лишить себя удовольствия провести ночь с двумя волками, как бы двусмысленно это не звучало.       Не смотря на холодное время года, мёрзнуть никому не приходилось: тёплая одежда делала своё дело, какое-то время грел костёр, а волчишки, ложась по бокам от девушки, играли роль грелок. А иногда и подушек.       Так было и в эту очень хорошую ночь. Тихо потрескивал хворост в огне, редко где-то с веток деревьев падал снег. Хищники жались поближе к своей подруге. В ночном небе ярко светили месяц и звёзды, усыпляя своей красотой уставшую охотницу.       Та, уже уснув, машинально обняла чёрного волка. В глазах коричневого можно было прочитать лёгкое чувство ревности…»