Время чудовищ

Обратно в убежище возвращались в оглушающей тишине, даже Китти молчала, хотя, насколько Себастиан успел ее узнать, раньше бы никогда не упустила возможности щедро сыпануть соли на раны всем окружающим. Сам же Себастиан медленно кипел от злости, и тот факт, что эту злость было не на ком выместить, злил еще больше. Блейн сидел, прислонившись к стене фургона, пугающе бледный, но все же живой. Вооружившись аптечкой и подручными средствами вместо обычного оружия, Себастиан рассматривал ранение. Пуля прошла навылет и не задела ничего важного, и, кстати, о траектории ее полета тоже неплохо было бы подумать – кто же знал, что Клэрингтон может стрелять, как заправский модификат. – Не смотри на меня так, будто я уже умер, – тихо отозвался Блейн, не открывая глаз. Он запрокинул голову назад и морщился каждый раз, когда Пак слишком резко выворачивал руль на повороте. Себастиан решил оставить его слова без ответа: ему казалось, стоит только сейчас открыть рот, и все раздражение последнего часа выльется в поток неприятных слов. Срываться на раненном человеке, который этого, в общем-то, не заслужил, не хотелось даже ему. Себастиан промокнул кусок бинта антисептиком и без предупреждения прижал его к плечу Блейна. Эта смена ролей была неожиданной и непривычной: обычно это именно он шипел от боли, когда Блейн обрабатывал его раны, а вовсе не наоборот. Хантер Клэрингтон умел переворачивать даже самые обыденные вещи вверх ногами. При мысли о Хантере Себастиан невольно сильнее надавил на рану Блейна, и тот дернулся с тихим, едва слышным, стоном. – Будет больно, – зачем-то предупредил Себастиан, откладывая бинт и доставая из аптечки иглу. У них впереди был еще час пути, за это время вполне можно было успеть подлатать плечо. Блейн открыл глаза и приподнял бровь, будто пытался сказать: «Это ты мне говоришь?» Себастиан пожал плечами в ответ на этот явно не впечатленный взгляд и аккуратно воткнул иглу. С другой стороны, возможно, это была не лучшая идея – зашивать в машине, движущейся на скорости, которой, плюс ко всему, управлял ненормальный адреналиновый маньяк, но особого выбора не было. – Я мог бы и сам это сделать, – заметил Блейн. – Я все-таки врач. – Заткнись. Вообще-то, я умею зашивать раны, – недовольно проворчал Себастиан. Блейн тихо засмеялся и тут же поморщился. Себастиан сглотнул колючее и злое «так тебе и надо»: Блейн, пожалуй, был единственным человеком, ради которого он был готов глотать свой собственный яд. – Да, но я все равно опасаюсь доверять тебе сомнительную честь протыкать меня иголками, – фыркнул Блейн. Рука Себастиана замерла посреди стежка, будто окаменела. Себастиан понимал, что Блейн имел в виду совсем не то, что не доверился бы ему, не доверил свою жизнь, но рациональное мышление никогда не было его сильной стороной. – Извини, это была неудачная шутка, – признал Блейн, но Себастиан уже чувствовал себя коктейлем Молотова человеческих размеров: зажигательная смесь загорелась, взрыв – вопрос времени. – Я, блядь, верил ему! И ты ему верил. И посмотри, к чему это нас привело. Он обвел выразительным взглядом внутренности фургончика: и неаккуратно развороченную на полу аптечку, и окровавленную рубашку, и иглу в своих руках. – Ну, – Блейн пожал здоровым плечом, – мы живы. – Ты ранен, – упрямо напомнил Себастиан. – Да, но уверен, что это все еще классифицируется как «жив». Ладно, Блейн тоже мог быть упрямым ублюдком, когда хотел. Себастиан закрыл глаза: ему следовало успокоиться. Он представил, как превращает Хантера в решето, разряжая в него обойму за обоймой, и от этой картины ему немного полегчало. Он не знал, на кого злился больше. На Хантера за то, что смылся без каких-либо объяснений и при этом ни с того ни с сего выстрелил в Блейна. На самого Блейна за то, что даже в такой ситуации умудрялся защищать его, или, может, на самого себя, потому что не следовало верить человеку, который с первого взгляда показался ему тем еще лжецом и лицемером. – Эй, Себастиан. – Если собираешься его выгораживать, то лучше помолчи. – Ты же снайпер, верно? Судя по тону, Блейн сейчас собирался разжевывать ему элементарные вещи. Себастиан ненавидел, когда ему пытались объяснять то, что он и так знал. – Да, и нет нужды об этом напоминать, – буркнул он. Как и нет нужды напоминать о том, что он облажался. Хорош снайпер, промазать с такого расстояния. – Тогда ты знаешь, куда именно он бы целился, если бы намеревался убить. – Он бы не попал. – Ты бы то же самое сказал об этом вот выстреле, если бы не знал, что он попал, – резонно заметил Блейн, легко касаясь пальцами плеча. Верно. Та самая невозможная траектория пули, невозможное попадание в цель, которое смог бы осуществить только кто-то вроде самого Себастиана. Вопрос, как Клэрингтон это сделал, оставался открытым, но на данном этапе ответ волновал Себастиана куда меньше возможности всадить ему пулю промеж глаз. Как следует насладиться жестокими мыслями Блейн ему не дал. Кайфолом. – Эй, – он пнул ногу Себастиана носком кроссовка. – Зашивать-то будешь дальше? – Ты вроде говорил, что и сам можешь справиться, – поддразнил Себастиан. – Не придирайся к словам. Себастиан хотел еще поспорить ради самого факта спора, но вместо этого просто принялся заканчивать начатое. Иногда он совсем не понимал Блейна: они вроде далеко не первый год были знакомы, и порой Себастиану удавалось понять, о чем тот на самом деле думал, скрывая свои мысли под вечно доброжелательной маской, но в такие моменты… Попытки защитить человека, который предал его, причинил боль и вполне себе физический ущерб, не укладывались ни в мировоззрение Себастиана, ни в то, что он знал о Блейне. В том, что побег Клэрингтона был предательством, Себастиан ни на секунду не сомневался. Он все еще не видел в произошедшем никакого смысла и поначалу даже не желал его искать, но теперь, хорошенько задумавшись, сложил два и два. Он тоже слышал то, что говорила Китти. В конце концов, их наушники были настроены на одну радиоволну, им было нечего друг от друга скрывать – по крайней мере, так Себастиан думал раньше. Китти сказала – там не было никаких наркотиков. Не было никакого груза, ничего противозаконного, за что полицейские могли бы взять работников порта и Змеиного короля. Вся их операция была напрасной, и вот тут возникал вопрос – кого же стоило благодарить за такой неизящный проеб. Они думали, что отправляются ловить наркоторговцев, что у них все схвачено, что по окончанию этого дня все станет на свои места, но в итоге все только еще больше запуталось. Китти сказала – люди Дюваля направлялись к ним. Но если не для ареста Змеиного короля, то для чьего? У Себастиана было только одно предположение. Что, если Хантер понял, что копы шли именно за ним, и поэтому сбежал? Что, если он знал, что вместо наркотиков те нашли что-то, чего не должны были найти? Что, если его связь со смертью Шустера гораздо теснее, чем он всех убеждал? Себастиан не был до конца уверен, как во все это вписывалось ранение Блейна, но теория получалась ладной, стройной, а главное – выставляла Клэрингтона в роли расчетливого козла. Возможно, он таким образом хотел отвлечь внимание Себастиана? И, если так подумать, ему это вполне удалось: именно Блейн помешал Себастиану пристрелить Клэрингтона, так что тот отделался относительно не смертельной дыркой в боку. Себастиан мстительно позволил себе понадеяться, что тот уже истек кровью в какой-нибудь подворотне. (А вот тупую, совершенно бесполезную и нелогичную надежду на то, что с Клэрингтоном все в порядке, он бы выбросил как ненужный мусор, если бы человеческая голова была похожа на оперативную систему компьютера, откуда можно удалить все нежелательные файлы).

***

По правде говоря, Себастиан рассчитывал на то, что Китти, Пак и Арти соберут вещи и уедут, как только доберутся до убежища. Это было бы разумно с их стороны, что ли, но, наверное, давно следовало догадаться, что друзья Хантера Клэрингтона в принципе не отличались благоразумием. Этого Себастиан понять тоже никак не мог: им вовсе необязательно было оставаться, уж за ними-то, в отличие от самого Себастиана, не отправили специально обученного киллера, и, казалось бы, если они хотели выжить, то им надо было держаться от них с Блейном подальше. Так Себастиан догадался, что проблемы с оценкой опасности ситуации – еще один обязательный критерий для друзей Хантера Клэрингтона. В бункере Хантера Себастиан чувствовал себя неуютно. Будто он был обнажен на глазах у толпы. Не то чтобы Себастиан смутился, если бы оказался голым на глазах у других людей (скорее, даже наоборот – извлек бы из ситуации максимум веселья), но тайное убежище на то и считалось тайным, чтобы о нем никто не знал. Китти с остервенением что-то печатала, весьма искусно ругалась себе под нос и выглядела так, будто готова выбросить компьютер в окно. Если бы в их тайной комнате, конечно, были окна. – Поделись, станет легче, – предложил Себастиан. Китти удостоила его презрительным взглядом, который он не стал принимать на свой счет. – Помнишь материалы, собранные людьми Шустера? Они были на этом компьютере. – С удовольствием забыл бы, но, к сожалению, этот мир не так работает. – Так вот – теперь их тут нет. Себастиан уставился на нее, открыл рот, собираясь спросить, как так она умудрилась потерять кучу важных, мать их, файлов, когда до него дошло. Он закрыл рот, переосмысливая вопрос, который собирался задать, и заодно – свои жизненные ценности. Кажется, все снова упиралось в то, что кое-кому нельзя было верить. – Как приятно лишить тебя дара речи, – хихикнула Китти. – Иди на хер, – пробормотал Себастиан, потирая переносицу. – Это ведь он сделал, да? – Держи себя в руках, ковбой, – цокнула языком она. – И да, кажется, больше некому. Значит, Клэрингтон не просто смылся, но и прихватил с собой важные доказательства. – А достать из системы – не вариант? – Чем, по-твоему, я тут занималась последние полчаса? – Китти посмотрела на него с такой жалостью, будто у него одновременно какая-нибудь неизлечимая психическая болезнь и рак четвертой стадии. – Кексик постарался на славу. Себастиан подумал, что это немного ненормально – то, что в ее голосе почти звучала гордость за этого кретина. Китти должна была злиться, но почему-то не злилась. Себастиана окружали люди, которых он не мог понять. – Зачем, по-твоему, он это сделал? – спросил он, потому что хоть у кого-то здесь должен был быть ответ. Китти пожала плечами: – Уверена, что у него были причины. И, видимо, раздражение отразилось на лице Себастиана, потому что она тут же добавила, уже гораздо мягче и без издевки в голосе: – Не пойми меня неправильно, я не пытаюсь найти ему оправдания. Но ты спросил зачем, а я просто отвечаю на твой вопрос – Хантер никогда не станет действовать без причины. Даже если… – Даже если это значит поставить под угрозу остальных? – перебил Себастиан. – Слышал когда-нибудь про презумпцию невиновности? – Не умничай, – резко бросил Себастиан. – Конечно, слышал, не все из нас родом из каменного века. Просто подумай о том, что будешь делать, если у тебя на руках окажутся доказательства его вины.

***

У каждого были свои способы расслабиться. Себастиан вертел между пальцев нож для бумаги. Тонкое, острое лезвие было спрятано внутри пластика. Спокойно обсудить ситуацию немного не вышло. Китти успела рассказать остальным и про то, что видела на камерах наблюдения в порту, и про то, что Хантер безвозвратно удалил все файлы по делу, а дальше разговор перешел на повышенные тона и почти готов был сорваться в обычную драку, в которой у Себастиана было преимущество в виде того же припрятанного ножа для бумаги. Блейн, который уже успел немного отдохнуть, развел их с Паком по разным углам, будто слетевших с катушек боксеров на ринге, на котором не было правил. Себастиан фыркал и утверждал, что совершенно спокоен, Пак орал и продолжал рваться в драку, колотя Арти кулаками по спине. Тот стоически сносил удары, даже не моргал и как-то умудрялся сдержаться и не дать сдачи. Себастиан бы на его месте уже давно вырубил назойливого, шумного Пакермана, чтобы не путался под ногами. – Тебе надо успокоиться, – сказал Блейн, и Себастиан вздрогнул. Хорошо все-таки, что лезвие было спрятано, он так сильно задумался, что даже не услышал, что сзади кто-то подошел. – Опять ты подкрадываешься. – Вообще-то, я постучал сначала, – недовольно заметил Блейн. Если постучал, значит, чувство такта дало о себе знать. Если чувство такта вдруг дало о себе знать в отношении Себастиана, значит, Блейн беспокоился. Простые логические цепочки. Мир смотрится гораздо симпатичнее, когда все просто и понятно. – Кто же виноват, что ты не слышал. Себастиан пожал плечами. А что тут ответишь? Он хотел было спросить, зачем Блейн пришел, хотел сказать, что ему нет нужды маячить белым флагом от имени остальных, но Блейн его опередил: – Дюваль звонил. Хочет что-то объяснить и требует, чтобы ты тоже присутствовал. – С чего вдруг? Мы даже не знакомы. – Говорит, может пролить свет на произошедшее в порту. Разве тебе не интересно? Этот хитрый взгляд Себастиан знал слишком хорошо. Им пытались манипулировать: не очень-то тонко и незаметно, наоборот, Блейн знал, что он знал, и каким-то образом даже этот факт работал в его пользу. Себастиан вздохнул. – Ладно. Только держи Пакермана подальше, я за себя не ручаюсь

***

Лишь увидев мобильник Китти на краю стола, Себастиан на самом деле осознал, почему Дюваль позвонил, а не приехал лично. Он перебирал в голове все разговоры с Хантером об этом парне, и с удивлением понял, что Дюваль, кажется, просто-напросто не знал, где находилось убежище. Да и отследить его местонахождение через звонок и прочие полицейские примочки не смог бы, даже если бы захотел, – однажды этот момент Китти и Арти, перебивая друг друга, сбивчиво объясняли им с Блейном. Что-то про перенаправление сигналов и множественные копии. Идеальное место, чтобы спрятаться. – В первую очередь, мне бы хотелось извиниться за то, что все так получилось. Голос у Дюваля странно скрипел, может, от помех на линии, но звучал искренне. То есть насколько можно быть искренним по телефону с людьми, часть из которых даже не знаешь. С людьми, которым не нужно смотреть в глаза. – По условленному сигналу мы начали рейд и остановили отправку корабля, который, по предварительным расчетам, должен был выйти из порта с незаконным грузом на борту. Однако во время обыска ничего не нашли. Только тот груз, который и был указан в документах. – Как такое возможно? – спросил Арти. – Мы ведь проверили и по документам, и по твоим каналам. Даже дата встречи была назначена таким образом, чтобы они не успели отменить или перенести поставку, если бы захотели. Себастиан представил себе, как Дюваль хмурится и пожимает плечами, прежде чем заговорить снова. – Мы проверили и другие корабли, которые должны были уходить в рейс в это время, но опять-таки безрезультатно. Я начинаю склоняться к мысли, что никаких наркотиков не было изначально. – Но это не объясняет, почему твой отряд вдруг собрался прервать встречу Клэрингтона с директором порта. Как насчет этого? – вмешался Себастиан. – А ты, должно быть, тот бармен, с которым он попал в передрягу, да? – вопросом на вопрос ответил Дюваль. Себастиан закатил глаза. – Даже если и так. При чем здесь это? – Ни при чем. Нам любезно разрешили продолжить обыск. В одном из старых кабинетов стало по-настоящему весело. На самом деле, не было в нем ничего такого особенного, я просто поинтересовался у одного из сотрудников, кому этот кабинет принадлежал. И знаете, что тот ответил? «Мистеру Клэрингтону», сказал он. Этот мистер Клэрингтон, по его словам, приезжал время от времени. Не очень часто, он, кажется, не местный, но кабинет для него почему-то все равно был приготовлен. Как раз сейчас у мистера Клэрингтона запланирована встреча с директором Уилсоном, они старые знакомые. – Что за хрень, – пробормотал Пак. – Хантер и виду не подал, что знает этого Уилсона. И словом не обмолвился, когда мы все это планировали. – Более того, он ни словом не обмолвился о том, что является регулярным посетителем порта, – припечатал Дюваль. – Кажется, нас с вами все это время водили за нос. – Что ты имеешь в виду? – потребовала Китти. Себастиан посмотрел на нее – немного побледневшую, но пока что не потерявшую самообладания. Вспомнил, что сказал ей совсем недавно. Он спросил тогда, что она будет делать, если появятся доказательства вины Хантера. Спросил и как-то не подумал о том, а что же он сам будет делать в таком случае. Потом заметил, как ладонь Арти осторожно легла Китти на плечо, будто Арти уже все понял и принял. Пак выглядел так, словно ему только что на полном серьезе заявили, что Земля стоит на трех китах и вертится, потому что киты играют ею в футбол. Блейн молчал все это время, не участвуя в разговоре, но по тому, как сильно сжаты были его кулаки, Себастиан мог с уверенностью сказать, что и ему не нравится услышанное. А кому бы понравилось? – Просто подумайте об этом. Его обвиняют в убийстве – Шустер уходил из бара вместе с ним и был убит спустя какое-то время после этого. Все материалы Шустера оказываются у Хантера, более того, он едва ли не единственный их владелец. Те люди, которые занимались их сбором, не могут предоставить даже копию. – Дюваль сделал паузу то ли чтобы самому перевести дух, то ли чтобы позволить им осознать его слова. – Он уходит от преследования, но его планам помешали вы двое. Вряд ли он рассчитывал, что придется взять с собой бармена и его друга. – Хватит говорить так, будто мы тебя не слышим, – проворчал Себастиан, но его проигнорировали. Он уже примерно догадывался, что скажет им Дюваль, когда прекратит играть в детектива из романов Агаты Кристи. Эта мысль вдруг показалась ему такой забавной, что он не выдержал и прыснул, заработав сразу четыре неодобрительных взгляда. Но правда же – Дюваль собрал их всех в одном помещении, как героев старой книжки, и шаг за шагом делился своими умозаключениями, чтобы в конце истории пафосно назвать имя убийцы. Только вот убийцы среди них не было – больше нет, – как и не было нужды называть его имя. Все уже и так догадались, другое дело – готовы ли были принять правду. – А ведь вся операция строилась на его документах и его выводах, – продолжил Дюваль. – Нам все это казалось логичным, потому что мы упускали из виду его связь с портом. Вы не замечали ничего странного в его поведении? Кофе с карандашами. Почему Себастиан вдруг об этом вспомнил? Кажется, Хантер рявкнул Арти что-то такое в процессе подготовки к операции, но тогда Себастиан не придал этому особого значения. Ему и самому хотелось бы сбросить напряжение и пристрелить кого-нибудь, только вот вся загвоздка в том, что такое поведение было социально приемлемым лишь на войне. А Себастиан уже давно был не на войне, как бы ему порой ни казалось обратное. Но теперь, когда Дюваль упомянул о странном поведении, Себастиан задумался. Когда это началось? Клэрингтон не был подарком с самого начала, да и спокойным типом его не назовешь, но до того случая его личной боксерской грушей для словесных перепалок и ссор служил только Себастиан. Со своими друзьями Клэрингтон был мягче, закатывал глаза и цокал языком, демонстрируя недовольство, но никогда не срывался всерьез. Это было до того, как Дюваль впервые назвал им имя – Змеиный король. Имя – вот что подожгло бензин. А все они даже не подозревали ничего, не почувствовали запаха до тех пор, пока не рвануло. – Он вел себя резче, чем обычно, – признал Арти. – Но, наверное, все решили, что в подобной ситуации это нормально. Да, Абрамс, повторяй себе это, чтобы спокойно спать по ночам. – Когда он понял, что мы нашли не то, что он рассчитывал найти, то специально создал шумиху и сбежал. Ранил одного из своих, чтобы отвлечь ваше внимание. А уж пути отхода из порта ему были прекрасно известны с самого начала. Он и есть Змеиный король, был им все это время. – Ты слишком спокойно об этом говоришь, – вдруг тихо заметил Блейн. Себастиан настолько резко повернул к нему голову, что, кажется, в шее что-то неприятно хрустнуло. – Он ведь и твой друг. Почему ты так спокоен? Дюваль помолчал несколько секунд. Это была неприятная пауза, она лежала между ними и телефоном, поставленным в режим громкой связи, и Себастиан чувствовал себя так, будто мог бы потыкать ее тем самым ножом для бумаги, который теперь таскал с собой, словно какой-то талисман, и она бы лопнула, как пузырь, наполненный жидкостью. – Это не первый раз, когда меня предают друзья, – в конце концов, ответил Дюваль. Откашлялся. Наверное, ему было неловко, потому что Блейн отлично умел сбивать с толку неожиданными вопросами, которые тут же пробирались под кожу, и вот оказывается, что соврать почему-то невозможно. – Возможно, не последний. Пока я при исполнении, Клэрингтон – просто очередной преступник. Когда моя смена закончится, я подумаю о том, что до сегодняшнего дня считал его своим другом. В общем, – сменил тему он, – в этой истории с наркотиками что-то серьезно не так. Я уверен, что они где-то есть, просто Клэрингтону удалось каким-то образом извернуться и скрыть все от нас. Судя по тому, что вы сказали, будто он удалил все документальные подтверждения, этот побег был спланирован заранее. Я разберусь, а вас это дело больше не касается. – Что значит – не касается? – взорвался Пак. – Мы имеем полное право… – Заткнись, Пакерман, – грубо перебил Дюваль. – Если не успокоишься, за тобой я приду сразу после того, как поймаю Клэрингтона. Сделай так, чтобы мы больше никогда не встретились.