Время чудовищ

– У нас все готово, – прозвучал голос Китти в наушнике. – Понял тебя, – тихо ответил Хантер, припоминая, что обычным кивком тут уже не отделаешься. Китти, конечно, в скором времени возьмет под контроль все камеры, но пока что приходилось обходиться голосовым подтверждением. Хантер вздохнул – давненько ему не удавалось участвовать в групповых операциях, да и вообще в любых операциях. Он вдруг почувствовал себя невозможно старым и усталым. К порту он приехал отдельно от остальных: Пак даже был так любезен, что выдал ему одну из своих «девочек», правда, выражение его лица, когда он вручал Хантеру ключи, было таким кислым, что и самому Хантеру захотелось болезненно скривиться. Ему пришлось дать слово скаута, что с машиной ничего не случится, и, кажется, Паку это обещание показалось надежным настолько, что на тот факт, что Хантер никогда не был скаутом, он тактично предпочел не обращать внимания. Смайт, театрально утирая несуществующую слезу, проронил, что Пак, цитата, «напоминает папашу, который выпроваживает свою единственную дочь на свидание с последующей неизбежной дефлорацией», и только обостренные рефлексы спасли его от крепкого «отеческого» кулака в челюсть. Лично Хантер считал, что рано или поздно Смайт закончит свою жизнь где-нибудь в канаве, а на памятнике ему напишут лаконичное «допизделся», и неважно, обостренные рефлексы или нет – толку от них, если у этого парня, кажется, напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. До города машину вел Арти, потому что Хантеру вовсе не хотелось попасться раньше времени (или в принципе попасться), и первую половину пути просто ворчал, а вторую – вдохновленно рассказывал что-то про какие-то странные приспособления, о которых Хантер честно не хотел ничего знать. Впрочем, вдохновленный и счастливый Арти – это всегда лучше ворчливого Арти, так что Хантер даже вполуха послушал его болтовню, отметив про себя, что, наверное, совсем немного скучал по всему этому. По друзьям, по их странностям, за которые большую часть времени их хотелось придушить, по тому времени, когда он еще не решил, что уж лучше жить в одиночку и ни на кого не полагаться. На подъезде к порту Арти уступил водительское сидение Хантеру, а сам перебрался в грузовик, чтобы там переодеться в форму сотрудника порта, нацепить на нагрудный карман старого потертого комбинезона фальшивый пропуск, а на лицо – маску профессионала. Хантер потянул носом воздух. Близость черной воды ощущалась как никогда остро: на секунду ему показалось, что он стоит посреди коллектора, в душном, затхлом колпаке из прогнивших стен, а вокруг ни души, только крысы щекочут землю своими длинными хвостами. Этот порт был грязным местом, и Хантер не знал, как можно было находиться здесь добровольно. Для него это была враждебная территория, а впереди было сплошное минное поле. За ним его ожидал человек, который называл себя Змеиным королем, и если бы этот порт был шахматной доской, то Змеиный король действительно был бы королем. Главной фигурой в разыгранном как по нотам гамбите. Хантер сжал в руке спрятанную в кармане брюк флэшку. Прежде чем покинуть убежище, он убедился, что в памяти компьютеров не осталось ни бита информации. Китти открутила бы ему голову, если бы заметила, что он безвозвратно удалил все файлы, но что сделано, то сделано. Хантер принял решение и не собирался от него отказываться. – Я вхожу, – сообщил он тихо, но так, чтобы Китти его услышала. – Удачи. Арти уже ушел, Смайт на позиции. Андерсон с ним. – Тогда понеслась. Несмотря на то, что чем дольше Хантер находился в этом месте, тем больше ему казалось, будто его внутренности медленно, растягивая удовольствие, прокручивают через мясорубку и посыпают солью для вкуса, осознание того, что конкретно сейчас, в данную секунду, каждый из них был занят своим делом, пробуждало в нем странный азарт. Он знал, что Арти –с трудом отличимый от настоящих сотрудников порта – занимался подстраховкой и в случае чего был готов организовать какой-нибудь форс-мажор, чтобы задержать отправку груза до тех пор, пока не появится Дюваль и его люди в черном. Смайт уже наверняка рассматривал мир сквозь привычный ему прицел в ожидании дальнейших указаний, а Блейн был рядом, чтобы убедиться, что сегодня умрут только нужные люди. Пак ожидал на парковке, готовый тут же сорваться с места, а Китти колдовала над компьютерами. Они все пришли сюда, чтобы делать то, что умеют лучше всего. В отличие от них, Хантер пришел, чтобы делать то, что умел хуже всего.

***

Кабинет директора порта был небольшой коробкой на втором этаже промышленного склада. Как и рассчитывалось, прозрачная пластиковая стена давала отличный обзор. Хантер стоял спиной к двери, не позволяя себе пройти дальше, пока его не пригласят, и буквально чувствовал, как между лопатками ползет внимательный взгляд Смайта. Подавляя дрожь, Хантер проклял свое чересчур разыгравшееся воображение и постарался сосредоточиться на задании. – Мистер Клэрингтон. – Директор порта улыбался так доброжелательно, что Хантера затошнило, но он все же улыбнулся в ответ и протянул ладонь для рукопожатия. – Рад, что вы сумели выкроить для меня время, – заметил он, все так же улыбаясь. – Ну что вы. Вы так обходительно попросили, что я просто не смог отказать. Не хотите присесть? «От одного его вида у меня развивается сахарный диабет», – пожаловалась ему в ухо Китти, и Хантер осознал, что очень сложно одновременно улыбаться и сжимать челюсти с такой силой, что, кажется, скрип зубов будет слышен окружающим. Не то чтобы он не был согласен со словами Китти, но, черт возьми, нарушать режим радиомолчания без причины было недопустимо. Хантер, не особенно скрываясь, рассматривал собеседника. Уилсон был выше него на дюйм-другой, волосы были светлее, чем у Хантера, а серые глаза смотрели очень цепко. Создавалось такое впечатление, что от его взгляда ничего не укрывалось, даже малейшее движение. Тот, кто называл себя Змеиным королем, выглядел совершенно обычно, но при этом умудрялся внушать угрозу, даже просто скрестив руки на груди. Глупо – но Хантер все вслушивался в его голос, пытаясь различить в нем шипящие нотки, хоть и знал, что ничего такого быть не могло. – Да, спасибо, – кивнул Хантер, осторожно присаживаясь на стул возле рабочего стола Уилсона, в то время как сам Уилсон устроился за столом. – Мы с вами деловые люди, мистер Уилсон, – перешел к делу он, – и оба понимаем, что время дорого стоит. Уилсон важно кивнул, будто Хантер только что выдал какую-то новаторскую философскую мысль. Заставить его назначить встречу в нужное время было даже слишком легко: стоило Хантеру только упомянуть имя Змеиного короля и смерти Шустера в одном предложении, как управляющий тут же рассыпался в неловких извинениях и пообещал связаться с начальством. А начальство вдруг оказалось весьма и весьма сговорчивым. – У меня есть некоторые материалы, которые могут быть вам интересны. Материалы, касающиеся проекта сенатора Шустера и вашего порта, – уточнил он. – Я могу украсить ими все первые полосы страны, а могу отдать вам – разумеется, за весьма скромную плату. – А вы прямолинейны, – усмехнулся Уилсон. – Где-то читал, что с королями нужно быть откровенными. – Это, несомненно, неоспоримая мудрость. Но разве в той книге не писали, что иногда откровенность может стоить головы? Хантер пожал плечами, всем своим видом показывая, что либо не расслышал, либо не придал значения прозвучавшей в словах Уилсона скрытой угрозе. – Что я могу сказать, я азартный человек. – В любом случае. – Доброжелательность снова окрасила голос Уилсона. – Не могли бы вы уточнить, какой именно информацией обладаете и почему считаете, что она будет настолько важна для меня, что ради нее я стану потворствовать шантажу? Хантер усмехнулся: – А вы не менее прямолинейны. Уилсон чуть поклонился, дескать, всегда к вашим услугам. – Предпочитаю называть вещи своими именами. – У меня есть доказательства, что вы причастны к убийству сенатора Шустера, – без обиняков заявил Хантер, которому уже, по правде говоря, немного надоело ходить вокруг да около. Уилсон ничуть не изменился в лице, услышав это, просто с любопытством склонил голову. Впрочем, если так разобраться, Хантер вовсе не ожидал от него какой-то другой реакции. – Вы уверены, что попытка сбросить вину на кого-то другого – это верная стратегия в вашем случае? – мягко поинтересовался Уилсон, и Хантер поразился тому, как этот человек умел держать лицо. – Ну что вы, – в тон ответил он, – я бы никогда не опустился так низко. Всего лишь пытаюсь восстановить справедливость. – Сообщите мне потом, как ваши успехи. – Обещаю, что вы узнаете об этом одним из первых. В конце концов, Хантер тоже умел угрожать, когда того хотел. Сейчас, глядя на Уилсона, он был почти на сто процентов уверен, что перед ним – подставное лицо. Человек, отлично справляющийся со своей ролью и явно знавший больше, чем должна знать обычная пешка в этой партии, но все же – это был не тот человек. – Насколько трудно было внедрить своего человека в штаб Шустера? Или вы просто подкупили кого-то из его людей? – невозмутимо спросил Хантер, усилием воли заставляя себя не смотреть на часы, которые позаимствовал у Арти специально для этой встречи. – Я не понимаю, о чем вы, – дежурно отозвался Уилсон. – Все-таки вы пришли сюда, чтобы беспочвенно обвинять меня в чем-то, чего я сам до конца не понимаю? – Но вы сами согласились на эту встречу. Давай. Тяни, тяни время. Еще немного. – Вы не оставили нам выбора, – напомнил Уилсон. Хантер тут же уцепился за эту возможность. – Значит, вы признаете, что у меня есть информация, огласки которой вам бы не хотелось? – Я поддерживаю репутацию этого порта уже много лет, мистер Клэрингтон. И пойду на все, чтобы она и дальше оставалась чистой и незапятнанной. – Ну это вряд ли, – хмыкнул Хантер. – Вы азартный человек, – Уилсон поднялся со своего места и сделал несколько шагов вперед, – но поверьте, вам бы не хотелось на это поставить. Мне любопытно, мистер Клэрингтон. Допустим, у вас действительно есть нечто, способное нас заинтересовать. Чего вы хотите взамен? В чем заключается ваша «скромная плата»? Этого вопроса Хантер ждал с самого начала. Он поднялся, чтобы не смотреть на Уилсона снизу вверх. – У меня невысокие запросы, – улыбнулся он одними уголками губ. – Всего лишь моя жизнь. Я хочу гарантий, что с меня будут сняты все обвинения, и ни полиция, ни ваши люди не станут меня преследовать. – У вас интересное понятие невысоких запросов. Но, думаю, мы сумеем договориться. «Эй, Клэрингтон. Время». Это значило – пришло время отправки груза. Тошнота не отпускала, а наоборот – усиливалась. Наверное, что-то подобное люди называют плохим предчувствием. Хантер был бы рад ошибаться. Ни одной ошибке в своей жизни он бы не радовался так, как этой, случись она. «Что-то не так». Голос Китти – тихий и непривычно серьезный. «Подожди... Почему?.. Дюваль сообщает, что нет никакого груза. Никаких наркотиков. Его люди обыскали доки – там пусто. Что происходит, Хантер?» Хантер завел руки за спину, прикидывая, насколько быстро успеет вытащить из-за пояса пистолет. Он слишком хорошо знал, что происходит, только вот жаль – для Китти у него не было ответа, по крайней мере, такого, который она хотела бы услышать. «Не молчи, придурок, – сердито отозвалась она. – Люди Дюваля направляются к тебе, и это все очень нехорошо выглядит. Скажи хоть что-нибудь». Хантер буквально чуял, как по его следу идут ищейки полицейского управления. Ситуация требовала немедленных действий: он бросился вперед к Уилсону, который до этого так опрометчиво сократил между ними расстояние, и, точно рассчитав силу удара, заехал локтем ему по лицу, выводя из равновесия и покупая себе несколько драгоценных секунд. Уилсон согнулся пополам, прикрывая ладонями лицо: теперь боль и, вполне вероятно, сломанный нос не дадут ему вмешаться. Быстрым движением, которое, Хантер думал, забыл он сам, но не забыло его тело, Хантер достал пистолет и бросил взгляд наверх, туда, где – он знал – притаился Смайт. Он четко видел Блейна рядом с ним. Даже с такого расстояния выражение его лица было видно слишком хорошо: все, что Хантер видел, это его почерневшие глаза, которые будто снисходительно говорили – «давай, ведь ты уже решил». Хантер собрал скудные остатки силы – если он достаточно постарается, то этого хватит, чтобы попасть. Прямо сейчас он физически чувствовал расстояние между собой и городом: 199 миль натянулись между ними, как тонкая-тонкая леска, как связь, которой никогда не было. Город позволял ему, а значит, город все еще в него верил. Давай, давай, ты никогда не обещал использовать силу во благо. Давай, давай, ты ведь уже решил. Заставь эту пулю попасть в цель. Спустить курок – одновременно самое легкое и самое сложное, что Хантеру когда-либо приходилось делать в жизни. Вот его палец почти невесомо оглаживал уже прогревшийся теплом его рук курок, а вот выстрел прозвучал так оглушительно, будто он пальнул из артиллерийского орудия, а не из обычного пистолета. Все мысли свелись к одной точке, к пуле, которая должна пролететь невозможное расстояние, поразить цель, которую в этих условиях невозможно поразить. Секунда – глаза Блейна на мгновение расширились и теперь подернулись уже не чернотой, а болью. Цель поражена. Хантер шумно выдохнул, будто из него выпустили весь воздух. В тот же миг его собственный бок обожгло, как раскаленным железом, а где-то на грани ослабевшего от нахождения в такой близости от черной воды сознания послышался чей-то рык. Хантер знал, кому он принадлежал: голос был знакомым, интонации – безошибочными. Смайт орал так, будто это его только что ранили, и, наверное, лишь то, что Блейну требовалась помощь, спасло Хантера от пальбы в спину. Он бросился прочь из кабинета, оставляя дверь открытой нараспашку. Горячее текло по рукам и между пальцев, которыми Хантер зажимал рану. Хантер бежал, уходя от преследования, почти не видя дороги перед собой, и ключи от машины Пака, припаркованной так, чтобы специально облегчить побег, тихо звенели у него в кармане.