Северный цвет

Петир придвинулся к Сансе еще ближе и приобнял за талию, положив подбородок ей на плечо. - Впрочем, все ведь еще впереди. Только не знаю пока, какого именно короля. Или королевы. Бейлиш наклонился и, едва касаясь, провел кончиком носа по ее шее, а потом поцеловал — вначале рядом с ключицей, потом чуть выше, где пульсирует, горячая живая венка, потом — под самой мочкой уха, слегка прикусив и ее, одними губами. Это было так внезапно и так чувственно, что Санса, не сдержавшись, издала короткий, глухой стон. - Петир... Не... Не... - договорить девушка не смогла, но Бейлиш чуть отстранился. Его рука, правда, все равно осталась на талии Сансы, и он поглаживал ее, то и дело опускаясь чуть ниже, по округлому бедру. - Ты... Вы сказали, что не помните, читала ли вам эту книгу мама. Почему? Отчего она умерла, лорд Петир? - тихо произнесла Санса. - Здешний климат сгубил ее. Он кого хочешь в могилу сведет, но она и до этого особым здоровьем не хвасталась. У мамы были слабые легкие. Она заболела, собственно, как только отец ее привез сюда. Но держалась, родила ему меня... А потом пришла зима. Санса легко могла поспорить, что в голосе Бейлиша сейчас было больше искренности, чем когда бы то ни было. Таким настоящим он был, пожалуй, лишь единожды, когда перед лицом лордов Долины давал показания по поводу смерти Лизы Аррен, и когда она, Санса, едва не свидетельствовала против него. Это была забавная игра. В стиле Петира. Это ведь он ее научил. Но тогда она видела неподдельный ужас в зеленых, всегда смешливых глазах. А сейчас в его словах и интонациях чувствовалась такая же - неподдельная - грусть. - А зимы здесь суровые, еще суровее, чем у тебя на Севере, быть может. Сырые и ветреные. Мне было четыре, когда она умерла. Но последние полгода она почти не вставала... Сгорела от туберкулеза. На самом деле, я маму едва ли помню. Только постель в полутемной спальне, и ее худые очень холодные руки, и этот жуткий кашель. Но почему-то мне кажется, что она читала мне. Наверное, мне больше хочется так думать. Голос Петира стал еще тише, теперь он говорил почти шепотом: - А когда она умерла, Гризела сказала мне, что ее душа стала чайкой. Потому что все хорошие души становятся ими. И когда-нибудь я обязательно увижу чайку, в которой живет мама. Но я быстро перестал верить в эту языческую чушь, тем более, что мама была не отсюда... - Откуда? П-пе... - Санса запнулась, но все же назвала его не как привыкла — лордом или отцом, - Петир? Услышав имя из ее уст, он вновь тихонько, едва ощутимо коснулся губами шеи. На сей раз Санса сдержалась. С трудом. - Не знаю. Отец говорил, что увидел ее в какой-то харчевне на Королевском тракте, в Речных землях, когда возвращался из похода. Ее папаша, вроде бы, тоже был мелким лордом. Но все состояние и даже замок (хотя вероятнее всего, унылую лачугу, вроде этой) проиграл в карты. Сыновья от него отреклись, а дочь пошла работать чашницей в придорожную таверну. Там и встретились. Он говорил, что она прекрасно пела, а еще у нее были дивные зеленые глаза. Когда она грустила, они смеялись. Сансе нравились глаза Петира. Даже когда он был зол, или замышлял очередную подлость, они смеялись. Зеленые, кошачьи глаза. Девушка повернула голову к сидящему за ее спиной Бейлишу: - У тебя ее глаза? Правда, красивые. - Санса мягко провела тыльной стороной ладони по его щеке. Колючий. Это тоже было неожиданно волнительно и приятно. А потом поцеловала. Губы соприкоснулись с губами раньше, чем она успела сообразить, что делает. Но было уже слишком поздно: его язык проник в ее горячий, влажный рот, и Санса была не в силах прервать удовольствие. Его руки скользили по ее телу, вначале робко, потом настойчивей. Ладонь коснулась груди, и Петир провел пальцами вдоль выреза платья. Санса почувствовала, как под тканью напряглись ее соски, а внизу живота появилось тянущее тепло. Нет, это ощущение возникало и прежде. Санса жутко стеснялась его. Особенно, когда оказалась рядом с Псом, во время битвы на Черноводной. От него пахло вином и кровью, и от его прикосновений, его запаха, Санса впервые испытала эту странную тянущую, но такую сладкую боль там. А потом был Петир... Их поцелуй в замке Лизы, его объятья. Санса тогда испугалась, отстранилась от лорда Бейлиша, но когда она вошла в свою комнату и коснулась себя рукой между ног, пальцы стали утонули в липкой горячей влаге. Она несколько раз провела там рукой и застонала. Кажется, о чем-то таком ей однажды рассказала Маргери Тирелл. Когда ее покойный муж в очередной раз избегал близости, она ложилась на кровать и ласкала себя сама. Маргери даже хотела показать Сансе, как именно лучше это делать, но та страшно засмущалась и быстро попыталась перевести разговор на другую тему. «Неужели ни один мужчина не вызывает у тебя такого желания? - расхохоталась Маргери. - Даже мой брат? А он красавчик. Жаль, что предпочитает другие удовольствия. Что, даже лорд Бейлиш? А он богат. И смотрит на тебя таким взглядом, что мне кажется, что одежда на тебе должна была бы загореться. Неужели тебе ни разу не хотелось вообразить, как он будет тебя...» От этих слов подруги лицо Сансы залила пунцовая краска. «Никогда, Маргери. Я буду хранить верность своему супругу». Петир оставил ее губы и теперь целовал шею, спускаясь все ниже и ниже. А руки подобрали подол платья, и теперь он совершенно бесстыдно гладил ее обнаженные ноги. Колени, потом внутреннюю поверхность бедра, потом... - А ты чувственная девушка. Такая горячая и влажная. Хотя еще невинная. - его пальцы коснулись ее самой чувствительной точки и слегка сжали ее. Санса вскрикнула, голос в высоких сводах башни звучал, будто усиленный в десятки раз. - Нет-нет, не надо так громко. Сдерживай себя. Не надо уж настолько пугать моих бедных слуг. - Я не сделаю тебе больно, милая, обещаю, - продолжил Петир. Он прижал ее к себе, и сквозь ткань одежды Санса ощущала его немаленькое желание. - Рано или поздно это все равно случится. Но я буду нежным. И научу тебя получать только удовольствие. Хочешь? Нужно было ответить. Санса не знала. Ей хотелось. Очень хотелось. Но ведь сам Петир говорил, что нашел ей мужа, а замуж нужно было выходить, сохранив девичью честью. - Петир, я... - в первый момент девушка даже не узнала свой голос, таким глубоким и новым — чувственным, он был. - Но ведь ты сказал, что нашел мне мужа. И я стану леди Орлиного гнезда, и Винтерфелла, и... Жена должна быть невинна. - Давай оставим эти заботы Тириону Ланнистеру. - усмехнулся Бейлиш. Он аккуратно положил Сансу на спину и теперь, раздвинув ноги, целовал ее там. Девушка готова была поклясться всем богами, старыми, новыми, любыми богами, что ни разу в жизни не испытывала подобного наслаждения. Крик горел в горле, она выдохнула, но удержала его. - А ты очень-очень сладкая. - промычал Петир, на секунду — и к неудовольствию Сансы - прервав ласки. - Мне даже по-мужски жаль беднягу Тириона. Ему этого не досталось. Но зато когда ты, счастливо овдовев, решишь вновь соединить себя узами брака перед лицом Семерых, никто не скажет тебе плохого слова — жена ведь была верна мужу. Одно тело, одна душа. - На нашей постели не было... - Ты думаешь, что слова тирионовой шлюхи, которая была твоей служанкой, станут хоть кому-то известны? А даже если станут — что это изменит? Мало ли, может затейник Тирион тебя в одном из закоулков Красного замка, а? А их там много. Тут даже Санса расхохоталась. Мысль о закоулках Красного замка неожиданно показалась очень соблазнительной. Их, кажется, знала Арья. Она же вечно лазала, где ни попадя. - А ты их хорошо знаешь, Петир? Улыбнулся. При тусклом пламени свечи улыбка яркая. - Довольно таки. Я не Варис, но тоже повидал. Деньги любят тишину, а уж чужие и подавно. - Петир приподнялся и лег на Сансу всем телом, она вновь поцеловала его в губы. - Милая, прекрасная леди, давай мы все же отправимся в спальню? Она хоть и не королевские покои, но там тебе там точно будет приятнее, чем на этой шкуре, хозяин которой скончался еще до моего рождения. - Кстати, ведь Тирион занял твои покои? В замке. Покои мастера над монетой? Это ведь на твоей постели мы должны были... - Санса, не договорив, подскочила на ноги и шагнула к узкой винтовой лестнице, ведущей в верхние покои. Они не стали зажигать свечей. Она вообще не помнила, как он снял с нее платье, как разделся сам, как лег с ней на старую, укрытую льняной простыней кровать. Ткань обожгла ее обнаженную кожу. - Я не сделаю тебе больно, верь мне, - вновь повторил Петир и мягко вошел в Сансу. Боль была секундной, даже меньше, он снял ее поцелуем. Еще одним. Третьим. Он целовал ее и двигался в ней. Плавно, потом, чуть жестче, чувствуя, как ее тело отзывается, открывается навстречу. Боль ушла и больше не возвращалась. Было одно лишь желание. Страсть. В какой-то момент Санса поняла, что сознание напрочь отключилось, осталось лишь он. Он в ней. Ее руки, обвившие его шею, их сбивчивое дыхание, ее стоны, его имя, все повторяемое и повторяемое... - Санса. Санса-а, - простонал Петир. Судорога наслаждения свела его тело, и он, остановившись, наконец, отстранился и лег рядом. - Девочка моя. Моя сладкая девочка. Слух и зрение вернулись не сразу, таким глубоким и сильным было удовольствие. За окном шел дождь, его шум слышался из бойницы под самым потолком, да жидковатый лунный свет бросал слепое пятно на постель. Без одежды Петир казался почти мальчишкой — невысокий, худой, возраст и должность почти не прибавили ему «вельможного» жирка. Санса протянула ладонь и коснулась его живота, чуть выше, чем там, где больше всего хотелось («Нельзя же быть такой распутной», - увещевала себя Санса). Но там тоже было горячо. Она погладила его кожу, жесткие волосы тянулись до пупка, чуть правее и выше тонкая линия. Ощутимая. Шрам. Длинный такой. Она провела по нему кончиком указательного. Петир шумно вздохнул и отвел ее руку. - Ты с кем-то дрался? Он хотел убить тебя? Бейлиш молчал. Чувствовалось, что он знает ответ, но не хочет говорить. Молчание длилось минуту, две, наконец, Санса, не выдержав, наклонилась над ним и поцеловала, провела кончиком язычка по шраму. Впервые Петир подумал, что хотел бы ее ударить. Никогда не смог бы, но хотел. Она была слишком хороша. Слишком, для того, чтобы это было правдой. - Скажи. - Брандон Старк. Старший брат твоего отца и жених твоей матери. Я был пятнадцатилетним влюбленным дураком, он — рыцарем, старше меня и выше на голову. Но я думал, что если предложу ему сразиться за руку его возлюбленной, то она, даже если я проиграю, оценит, поймет. Сжалится. Жалость, Санса, унизительное чувство. Правда, даже ее я оказался недостоин. Теперь настал сансин черед замолчать. Нет, она знала, что мама и Петир выросли вместе, что он был в нее влюблен и, кажется, даже рискнул попросить руки у деда, но что он дрался, был тяжело ранен, она даже не подозревала. Он дрался. За любовь. Это было красиво и... Я бы никогда так не поступила, это подло, а ты хороший, - недовольно бросила Санса, ее пальчики опустились чуть ниже, и теперь она легонько касалась его члена. Странно, думала девушка, он такой большой, а ведь было почти не больно. Тирион на свадьбе сказал, что у него маленький, но похотливый... Это было бы больнее? Правда, от одной мысли, что это мог быть Тирион, Сансе стало гадко. Темнота скрывала выражение его лица, но Петир Бейлиш улыбался. Она была красивее ее матери, и умнее Кейтилин. Намного умнее. Ум был подобен ее желанию, с которым бы Санса хотела, но не знала, пока как управлять в полную силу. - А ты знаешь, как занимаются любовью дотракийцы? - мужчина, наконец, отреагировал на ее прикосновения. - Нет. - Они берут своих женщин только сзади. Как животные. Когда-то у меня в борделе была одна шлюха, дотракийка, она совершенно не понимала, как можно иначе. Но клиенты находили в этом особый шарм, говорили, что только так она превращается в дикую кобылу. Ржет? Или лягается? Бейлиш расхохотался в голос. - Я с ней не пробовал, честно. - А покажи мне, как это, любовь по-дотракийски? Ты ведь обещал, что со второго раза совсем не больно... Петир. Они заснули только утром. Из бойницы тек сероватый, уже почти дневной свет. Совершенно обессиленная, Санса так и осталась лежать на груди у Бейлиша, в его объятьях. Тело ныло, но усталость эта была приятной. А еще ей казалось, что вся ее кожа пахнет мятой. От его поцелуев.