Сыщик

      Всем нашим преподавательским коллективом мы направлялись в школу танцев. Никита Яковлевич уже не смотрел так, будто хотел повернуть мою голову до щелчка, а директор снова взял в свои руки бразды правления школой. Жизнь налаживалась.       Почему нам всем вдруг взбрело в голову заняться танцами? Все очень, очень просто.       Каждый год Дмитрий Анатольевич по несколько раз устраивал школе встряску. Делалось это, чтобы никто даже думать не смел, что можно одиннадцать лет просидеть за партой и ни разу не принять участие в творческой самодеятельности родной школы. Одной из таких встрясок был Осенний бал.       Мы (школьники) всегда любили Осенний бал за то, что его открывали преподаватели, то есть одну из главных проблем они брали на себя. А чтобы никому из учителей жизнь точно не показалась малиной, каждый год с помощью хореографов они разучивали новый танец. Полтысячи человек радовались, что на сцене корячатся люди, заставляющие их страдать каждый божий день. И час расплаты, естественно, настал. Объявив обезумевшим от радости детям выходной, мы и отправились готовить наш танец.       Наставником оказалась молодая девушка. Она быстро построила нас, рассказала о том, что будет целью занятий, и перешла непосредственно к хореографии.       - Есть здесь кто-нибудь, кто занимался танцами? - ее голос эхом разлетелся по залу. Я понял, что она не смогла определить это по осанке потому, что нас было слишком много, поэтому спокойно поднял руку. - Отлично, молодой человек! Вы будете мне помогать, - жизнерадостно заключила танцовщица.       Возможно, я не упоминал, что до выпускного класса занимался танцами. Дело в том, что в детстве я как-то сломал Сашкин мобильник, в те времена стоивший целое состояние. Братишка, надо отдать ему должное, не кричал на меня, не бил и даже не наказывал. Он выбрал нечто более изощренное - записал меня на бальные танцы.       - И как же у нас обстоят дела с фраком? - весело осведомилась девушка.       - Если влезу, то замечательно, - оптимистично заверил ее я. По залу прокатился смешок.       - Вы уж постарайтесь, - отозвалась она. - Ну что, начнем, мальчишки и девчонки?       Мальчишки и девчонки, некоторым из которых уже можно было идти на пенсию, неодобрительно прогудели что-то, отдаленно напоминающее согласие.

***

      - Марта, пожалуйста, успокойся, у тебя все получится, - умоляюще обратился я к девушке. Она раскраснелась, по цвету лица напоминая редис, разозлилась и теперь уже точно была не в силах сделать двойной шаг с броском в кольцо, которому я никак не мог ее научить.       Марта яростно швырнула мяч куда попало. Щит, в который она угодила, затрясся.       - Давай, ты сможешь, - твердо сказал я.       Девушка даже не предприняла попытку поднять мяч. Она отправилась в раздевалку, вышла оттуда со своим мобильным, села на скамейку и включила музыку, будто бы предлагая мне в лишний раз убедиться, насколько замечательная акустика в спортзале.       Я сел рядом с ней и стал слушать любимые песни. Время от времени я боковым зрением ловил на себе взгляды ученицы. После своего рода истерики ей, кажется, стало стыдно.       - Святослав Данилович, - жалобно протянула она.       - Да, Марта, - не проигнорировал ее я.       - Простите меня, пожалуйста. Вы свое время на меня тратите, а я...       - Ничего страшного. Тебе нужно быть чуть терпеливее, вот и все.       - Вы не сердитесь? - на меня уставились полные надежды глаза.       - Не сержусь.       - Я бы хотела себе таких родителей, как Вы, - тихо обронила Марта.       Это ранило меня до глубины души, потому что я очень хотел, чтобы у всех все было хорошо. Но приходит ученица и говорит, что хочет быть моей дочерью, а не дочерью своего отца. Звучит грустно. Очень и очень грустно.       - Неужели я выгляжу настолько плохо, что сошел бы тебе за отца? - попытался отшутиться я.       - Что Вы, Святослав Данилович, - смутилась девушка. - Дело не в этом, просто я... У меня еще не было дня, после которого хотелось жить, и...       Дальше все стало безнадежно. Она заплакала.       - Пирогова, ну ты чего? Марта? - я обнял ее и принялся поглаживать по голове.       Не знаю, сколько прошло времени к тому моменту, когда мне наконец удалось успокоить ученицу. После этого она встала, улыбнулась и отправилась отрабатывать двойной шаг с броском в кольцо.

***

      После довольно непростого дня я вернулся домой и принялся изучать все, что собрал, когда работал вместе с Эдиком. Больше остальных мелочей меня заинтересовал ярко-рыжий волос, принадлежавший единственной подозреваемой - Надежде Бичуе. На ощупь он показался мне довольно странным - уж чересчур жестким. Я попробовал разорвать - получилось с трудом. Чтобы проверить свои догадки, я вырвал собственный волос, оказавшийся гораздо более податливым. Похоже, рыжий экземпляр был искусственным, и насыщенная джемовая шевелюра Бичуи - обыкновенная бутафория.       Я мгновенно принялся вспоминать кабинет девушки. Ничего особенного там не было, только вот... Дата на календаре была для меня очень даже значима, да и клавиатуру точно так же ставил только один знакомый мне человек. Но это не могло оказаться правдой. Никоим образом. Разумеется, я просто все это выдумал. Ведь не мог же я запомнить каждую мельчайшую деталь в том крохотном кабинетике.       Или все-таки мог?