All inclusive

Шеннон нервно облизнул пересохшие губы, пытаясь не смотреть на мрачно молчавшую Тсеру. Похоже, надгробие было не самым странным в этом богом забытом месте, хотя, казалось, страннее уже просто некуда. Чья вообще была идея лететь в эту чертову Румынию? Он на миг зажмурился, надеясь, что все это лишь очень странный сон, навеянный прочитанной книгой о Дракуле. Но перед закрытыми глазами вставали нарисованные бурным воображением красноватые зрачки: темные, словно вишни, - в центре и розовеющие - по краям. Обостренный слух улавливал шорохи за запертыми ставнями, легкий скрип ступеней и жалобный вой ветра. Оказаться в затерянной в зиме развалюхе со слепой девкой и злобной старухой, каждой из которых можно смело ставить свой диагноз, — чем не сюжет для нового ужастика? Возможно, если они выберутся, то подкинут Джареду идейку для нового клипа. - И что потом? - хорват первым нарушил затянувшееся молчание. - Они больше не приходили? Тсера крепко сжала пальцы, радуясь уже тому, что гости не сбежали от ее рассказов в пургу. - Десять лет назад. Мы с бабушкой тогда уехали на обследование в Бухарест, а в доме осталась семья дяди Стефана — жена и маленький сын, - девушка закусила губу. - Сам дядя напился после работы и заночевал в городе, а утром обнаружил лишь два тела. Шеннон не выдержал, поднимаясь из-за стола: - Супер. И после десятка смертей вы радостно и спокойно остались здесь жить? - Ты куда? - Тсера уловила движение воздуха и попыталась остановить мужчину, но промахнулась. - Хочу подышать. - Тебе нельзя уходить. Никому нельзя выходить до рассвета. Пожалуйста! - девушка всхлипнула. - Только эту ночь. Всего одну. А утром мы что-нибудь придумаем. Шум, незаметно вплетающийся в дыхание старого дома, усилился. Что-то глухо ударило в ставни в столовой, и тут же им отозвались окна на втором этаже. По двери словно провели пятерней с железными когтями. Идея прогуляться перестала казаться Шеннону такой заманчивой. Там, среди сумрака и снега, что-то было. Оно тоскливо вздыхало, глядя на луну, и настойчиво царапало тонкие стены их убежища. - Ладно, - потоптавшись на месте, Лето опустился обратно на стул. - Предположим, это вампиры, - он изобразил в воздухе кавычки, забыв, что Тсера не может его видеть. - Как их убить? Тсера пожала плечами: - Убить? Мы не знаем, мы ведь никогда не убивали их. Но они не выносят огонь. - А как же чеснок, солнечные лучи, святая вода и распятие? - Я не знаю! - нервы Тсеры не выдержали. - Я тебе не долбанный Ван Хельсинг! Мне было всего восемь, когда они приходили. - Но ставни, замки...вы ведь готовились к их приходу? - Шеннон раздраженно отставил подальше такой нелепый сейчас суп. Тсера кивнула: - Мы просто надеялись пережить эту ночь, когда она настанет. Жаль, что вы тоже оказались втянутыми в это. Дом, поддаваясь на удары снаружи, будто глухо кашлял. Обувная полка скребла ножками по деревянному полу, словно кто-то усиленно пытался открыть дверь. Четыре человека, связанные общим страхом, хранили молчание, прислушиваясь к звукам снаружи. - Вы слышали это? - Тсера напугано вздрогнула, цепляясь пальцами за столешницу. В дверь снова поскреблись и тоненький голосок еле слышно протянул: - Пустите, пожалуйста. Тут так холодно. Пожалуйста, впустите меня. Шеннон взволнованно посмотрел на Томо, кусающего губы. А что, если там человек? Судя по голосу — еще совсем ребенок. Неужели они оставят его замерзать из-за глупого страха, внушенного румынской сумасшедшей. - Сядь! - Тсера снова уловила его движение. - Пожалуйста, Шеннон, не надо. - Я просто спрошу кто там. Шеннон, раздраженно махнув рукой, на цыпочках пробрался к двери и обернулся. Видок у их компании был так себе: Тсера откровенно нервничала, перебирая пальцами по столу так, что попала в тарелку с супом; ее бабка что-то бормотала по-своему, время от времени осеняя себя крестным знамением; Томо беспрестанно облизывал губы и ощипывал свою густую щетину. По двери словно пошарили ладонями, отыскивая щели, и снова раздался жалобный писк: - Мне так холодно. Пожалуйста, впустите меня. - Кто там? - голос Шеннона сорвался хриплым сипением. - Кто? - вслед за ним повторили по ту сторону двери и будто призадумались. - Шеннон? Шеннон, это ты? Голос изменился, из детского превратившись в мужской и до боли знакомый. - Джаред? - Шеннон отказывался верить своим ушам. В дверь неистово заколотили, словно обрадовавшись: - Господи, Шеннон, братишка, как же я рад, что это ты. Ну же, впусти меня, я чертовски замерз. Открывай. Открывай-открывай-открывай! Ручка двери ходила ходуном, и грозилась вот вот оторваться. Замки звенели, а обувная полка исполняла адскую пляску, точно вот-вот развалится на части. Джаред. Там, за дверью, в этой холодной пурге был его младший братишка. Наверняка он отправился на поиски его, Шеннона, и забрался сюда. Один, ночью, в сильную метель в чужой стране — в этом был весь Джаред. - Держись, мелкий, я сейчас, - Шеннон принялся вертеть замки. Дом захлебнулся ударами, будто кто-то усилил атаку в предвкушении скорой победы. - Нет, Шеннон! Нет! - неслышно подкравшаяся Тсера пыталась его остановить. - Это не твой брат там. Не открывай, пожалуйста! Ты погубишь нас всех! Шеннон! Вряд ли она справилась бы с ним одна, но ей на помощь пришел Томо. Вдвоем они оттащили Лето к широком дивану. - Впусти меня, Шеннон! Открой дверь, давай! Ну же, братишка, ты же не оставишь меня здесь? Тут очень холодно, очень. Открывай же! - голос снаружи, кому бы он ни принадлежал, все не затихал. Как и громкое царапание двери и глухие удары в окна. Шеннон беспомощно кусал губы, разумом осознавая, что это не мог быть Джаред. Его брат сейчас отвечал на вопросы ведущего дурацкого телешоу, кривляясь от скуки и лучезарно улыбаясь. Он наверняка прятался от кадров из фильма со своим участием и втягивал в разговор всех зрителей, умело управляя толпой. Это не он жалобно скребся в дверь, всхлипывая от страха и холода. Не он. Не его Джаред. Шеннон, глухо зарычав, заткнул уши ладонями и глубоко вдохнул. В голове неясно и еле слышно зазвучала мелодия, сыгранная ему Джеем накануне отъезда. Пока всего лишь наброски, без слов и особого ритма, но в голове Шеннона она обретала реальные очертания. - Уходи! - Томо со злостью швырнул в дверь подушку. - Мы не откроем. Голос на секунду затих, а вместе с ним смолкли и остальные звуки, и дом погрузился в абсолютную тишину. Ту, что пугает больше любых шорохов. Ту, в которой слышно, как несется кровь по твоим венам. Ту, в которой ты остаешься один на один со своим страхом. - Томо? - «Джаред» за дверью уступил место какой-то женщине. - Милый, это ты? Открой мне, Томо. С лица хорвата отхлынули все краски. Весельчак и балагур сейчас был белее снега и смотрел на скачущую ручку с выражением запредельного ужаса. - Это ведь не она? - он еле разомкнул губы. - Это не может быть Вики. - Здесь так холодно. Пожалуйста, согрей меня, Томо. Впусти меня, милый. Открой дверь! Открывай-открывай-открывай! - Хватит! Ты не она! Ты не Вики! - Томо запустил второй подушкой в самый центр двери. - Пошла прочь, тварь! Тсера осторожно усадила его рядом с Шенноном: - Ваша злость не поможет. Они знают о вас все, даже больше, чем вы можете представить. В гневе вы слабы, и они этим обязательно воспользуются. Не слушайте, не смотрите и ни в коем случае не открывайте дверь, - девушка вздохнула. - Просто идите к себе в комнату и попытайтесь заснуть. Шеннон фыркнул. Заснуть? Она в своем уме? Как они могут спать, когда нечто, притворяющееся их близкими, жалобно скулит под дверью? В их комнате на прикроватных тумбочках тускло горели свечи. Пощелкав выключателем, Шеннон убедился, что это их единственный источник света в эту ночь. Массивный шкаф казался двуспальным гробом, приготовленным специально для двух незадачливых путников, свернувших не туда. Словно почуяв их присутствие, в ставни заколотилось нечто, которое Тсера называла вампирами. Но ведь это могли быть птицы? Просто милые птички, пытающиеся укрыться от снега. - Ага, маленькие воробушки, читающие твои мысли и разговаривающие голосами твоих родных, - поморщился Томо, и Шеннон понял, что последний вопрос задал вслух. Они остались вдвоем — Тсера с бабушкой спали внизу — но Шеннон от греха подальше предпочел подпереть дверь хлипким деревянным стулом. - Холодно-холодно-холодно, - шептал ветер в щель между ставнями. - Откройте, здесь так холодно. Зарычав, Шеннон отодвинул кровать дальше от окна и упал в нее, накрывшись подушкой. - Ты знаешь хоть одну молитву? - вяло поинтересовался Томо, опускаясь рядом. - Типа «Отче наш»? За окном раздался смех. Сначала тоненькие смешки, еле различимые в вое ветра и стуке ветвей о крышу, затем они набрали силу и загромыхали адским хохотом. - Открывай! - надрывался голос смехом. - Впустите, и мы пощадим вас. Открывайте! Тяжелые ставни тряслись все сильнее, скрипя старыми петлями, и колотились о стекло, грозя разбить его очередным ударом. Ветер верным псом существа за окном просачивался в щели и опутывал музыкантов холодными щупальцами, заставляя их дрожать от ледяного страха. - Шкаф, - одними губами прошептал Томо другу и первым медленно открыл дверцу, поддавшуюся почти без скрипа. Шеннон, с замиранием сердца увидел, как стекло змеится мелкими трещинами, и, прихватив свечу, последовал за хорватом. Едва за ним закрылась дверца, оконное стекло разлетелось осколками, но ставни, кажется, еще держались. Если он выживет, то ноги его в этой колыбели нечисти больше не будет. Пусть Джаред истерит и топает ногами, но Шеннон сюда больше не сунется. Ставни отлетели, словно кто-то без особого труда оторвал кусок картона, и, прошелестев по веткам, беззвучно улеглись в сугроб. Холодный ветер прошелся по комнате и, пробравшись в шкаф, осел мурашками на мужских затылках. Шеннон вздохнул и зажмурился, крепко сжав в руке колышущуюся свечу. Левым плечом он чувствовал тепло руки Томо, спиной упирался в заднюю стенку шкафа, а правую руку щекотало весящее на вешалках тряпье. Он напряженно ждал. А прямо под ними, возле входной двери, Тсера разговаривала со своей сестрой, не чувствуя, как босые ноги голодным плешивым волком облизывает снежный ветер.