Испытание

Когда Мерлина увели, точнее утащили, ибо сам он едва передвигал ноги, Артур подошел к столу, взял лежащий на нем пергамент, перечитал его несколько раз, затем скомкал и со всего размаху швыранул в пылающий камин. Завтра в огне он увидит Мерлина. Магам и магии нет места в Камелоте. Артур еще долго сидел в своем кабинете, склонившись над бумагами, но это была только видимость. Он ни слова не понимал из разложенных перед ним всевозможных документов. Он думал о приговоре, который только что вынес своему слуге. Мерлину. Мерлин. Мерлин... Всё, что Артур знал до этого о магии и магах никак не вязалось с его непутевым слугой. Мерлин был из тех, кто и мухи не обидит. Да, поначалу он был именно таким. Но время идет, люди и обстоятельства меняются. Юноша вырос, возмужал, наверняка уже начал осознать свое могущество. А находясь так близко к верховной власти трудно удержаться от соблазнов, тем более, если ты не привык к этому с пеленок. Почему он не сказал раньше? Почему не признавался? Чего ждал? Артур сжал голову руками. - Да как ему было признаться? Он ведь просто боялся за свою жизнь, как и любой другой на его месте, - сказал сам себе Артур, - Люди постоянно лгут, защищая себя, свои семьи, интересы, друзей или близких. Признался бы, давно угодил бы на костер. С другой стороны, я ведь ему полностью доверял, а он лгал мне все это время. Или, он просто считал, что я не заслуживаю его доверия? Артуру хотелось верить, что Мерлин молчал, чтоб не ставить его, Артура, перед тяжелым выбором – казнить или простить своего слугу, мага и друга в одном лице. Но опыт последнего времени заставлял его усомниться в этом. Мерлин был в курсе всех дел короля и королевства, включая какого цвета исподнее надел сегодня Его Величество и во сколько он пришел к королеве. К тому же Мерлин откровенно ревновал его к Гвиневре, прекрасно осознавая, что для Артура он теперь отнюдь не номер один. Но, не смотря на все это, Мерлин до этого самого момента оставался его преданным и верным слугой. И этот слуга обладал невероятным могуществом, он мог бы заставить Артура делать все, что ему угодно, сделать своей марионеткой, полностью подчинить себе. Почему он не сделал этого? Он, могущий уничтожить любого одним своим взглядом или движением руки! Почему он плакал и умолял о прощении, почему покорно стоял перед ним на коленях все то время, пока они разговаривали, точнее, пока Артур обвинял его? У него не было ответов на эти вопросы. - Вы переживаете из-за слуги, сир? – послышался голос королевы. Артур даже не заметил, как она вошла. Не было смысла отрицать, поэтому король устало кивнул. - Он много значил для Вас? - Он был больше, чем просто слугой, - прошептал король. - Сир… - Артур, - поправил ее король. Было забавно, что из всех близких ему людей его собственная жена была единственной, кто не осмеливался звать его по имени. - Простите, сир, я еще просто не привыкла, - Гвиневра взглянула на мужа, - Дайте мне немного времени. - Даю, - улыбнулся он ей в ответ, - Но мне было бы приятней, если бы ты звала меня по имени, когда мы одни. - Я сделаю все, что пожелает мой муж и господин, - ответила Гвиневра. - Все вы так говорите, - усмехнулся Артур, - Особенно по началу. А потом на шею садитесь. - Вы недовольны мной, сир? – Гвиневра часто-часто замахала ресницами. Она пока еще была абсолютно одна в новом для себя королевстве, в новой роли королевы, поэтому постоянно жалась к Артуру, ища у него поддержки и защиты. - Нет, ну что ты, глупенькая, - Артур протянул ей руку, - Иди ко мне. Гвиневра с явным облегчением уселась к нему на колени, крепко прижавшись к его мощному телу. - Кроме Вас у меня пока здесь никого нет, сир, - прошептала она, - Иногда я чувствую себя очень одинокой, особенно, если Вас долго нет рядом… Приход королевы ненадолго отвлек Артура от его мрачных мыслей. - Вы казните его, сир? – неожиданно спросила Гвиневра, собираясь уходить. - Да, - твердо ответил Артур. - Мне кажется, вы не хотите этого делать. - А меня кто-то спрашивает о моих желаниях? – довольно жестко сказал Артур, - Или он попросту тебе понравился? - Простите, Ваше Величество, но этот Ваш слуга… он какой-то особенный… Иногда я его даже боюсь, - прошептала юная королева, - И еще мне кажется, он как будто одержим Вами… Артур прижал ее к себе: - Чего ты боишься, если ты со мной, под моей защитой? Ты королева Камелота, если тебе кто-то неугоден… - Нет, нет, - Гвиневра отрицательно замотала своей очаровательной головкой, - Мне все здесь нравится, здесь все замечательные, все слуги хорошие, но… Но мне его все равно жаль, ведь завтра он сгорит, сир. И мне кажется, что все равно он хороший… Можно я завтра не буду присутствовать при казни? Мерлин ничком лежал в своей темной тесной камере на гнилой соломе, спрятав лицо в ладонях. Тяжелыми цепями он был прикован за запястья и лодыжки к мерзкой склизкой стене, по которой в изобилии бегали мокрицы. К нему приходили убитый горем Гаюс, сэр Леон, Гвейн, кто-то еще из рыцарей, но Мерлин почти не реагировал на них, отвечая вяло и невпопад. Друзья ушли, подавленные и видом самого Мерлина, и предстоящей на рассвете казнью. Мерлин вспомнил последние слова Артура, адресованные ему. Он видел, как дрожали губы короля, видел слезы в его глазах. Ему хотелось броситься к Артуру, утешить его, успокоить, сказать, что он напрасно сомневается в нем, напрасно боится его магии … но стража тащила его в подземелье под звуки топоров, возводящих на площади громадный костер. Костер, на котором ему завтра предстоит заживо сгореть. - Ничего себе, какой огроменный! - один из стражников аж присвистнул, - Умрёшь быстро, - обратился он к Мерлину, - Даже мучиться долго не придеться, повезло тебе, можно сказать. Это была последняя милость короля своему бывшему лакею. «Артур, - думал Мерлин, чувствуя, как слезы уже переполнили его ладони, - Боже мой, Артур, неужели ты прикажешь сжечь меня! Но ведь я так и не смог доказать тебе, что магия это не только зло. Не смог убедить, что меня и моей магии не надо бояться, что мне можно доверять, ведь я достоин твоего доверия, доверия короля. А теперь… теперь мы оба расплачиваемся за мои ошибки. Что бы ты не говорил, но этот приговор дорого дался и тебе. Я обидел тебя своим недоверием, но я не мог рассказать тебе, я боялся потерять тебя навсегда! Я сам разрушил нашу дружбу, я навсегда утратил твое доверие! Плевать мне на этот костер, но ведь тебе тоже будет очень больно, Артур! И виноват в этом только я один! Ну что ж, мой король, - обреченно думал Мерлин, - Пусть будет так. Я маг и завтра взойду на костер, если король Артур так решил. Ты приговорил меня к этому, наверное, так надо и так правильно. Магам и магии не место в Камелоте!». Мерлин чуть подуспокоился, он старался не думать о том, что ему завтра предстоит, вспоминал все самые светлые и хорошие моменты своей недолгой жизни. Постепенно увлекшись воспоминаниями, он даже не услышал лязг открываемого засова и не заметил человека, закутанного в темный плащ, вдруг возникшего на пороге его камеры. Был второй час ночи. До рассвета оставалось несколько часов. - Мерлин! – кто-то очень тихо позвал его. Мерлин поднял голову и внезапно и его глаза, и вся его нескладная тощая фигура как будто озарились радостью: - Артур! Ты пришел ко мне… Но Артур, не отвечая, зажал ему рот рукой, отомкнул цепи на руках и ногах и выволок из камеры: - Да тише ты, идиот! Уходим отсюда, быстро! Прячась от ночных патрулей, король и приговоренный им к сожжению маг обогнули площадь с приготовленным на ней громадным костром и спустились по безлюдным улицам в нижний город. - Как в старые добрые времена, - пробормотал Мерлин. - Мерлин, заткнись! – прошептал в ответ Артур. Дойдя до окраины нижнего города и переполошив всех окрестных собак, они прошли тайной тропкой, абсолютно незаметно вившейся среди громадных лопухов, и вышли к полуразрушенному мосту над глубокой и быстрой речкой. Городская стена была здесь не столь высока, по ней вполне можно было взобраться. - Лезь наверх! – приказал Артур. Очутившись на вершине городской стены, Артур закрепил на ней веревку, при помощи которой беглецы спустились вниз. Там стояли две оседланные лошади. - Убрать веревку, сир? – прошептал Мерлин. - Не надо, я по ней еще вернусь, - последовал ответ. Некогда близкие друзья вскочили на коней и поскакали по залитой неверным светом Луны лесной дороге в самую глубь леса. Где-то неподалеку ухал филин, над всадниками пролетами летучие мыши, едва не задевая своими крыльями их головы, пару раз дорогу перебегал заяц. Через час с небольшим они доехали до опушки спящего леса, где, прячась в густой траве, весело журчал ручеек. Артур знаком приказал Мерлину спешиться. Мерлин покорно слез с коня. Артур остался сидеть, возвышаясь над ним. Король смотрел на измученного бледного чародея уже без гнева и отвращения, скорее с сочувствием и состраданием. - Беги, Мерлин! – сказал Артур, - Как король, я не могу отменить тебе смертного приговора, ибо ты нарушил закон. Помиловать тебя тоже не могу, иначе буду должен разрешить магию в Камелоте и остальным, а этого я не сделаю никогда. Но… я не могу казнить тебя, Мерлин, я не хочу видеть твою смерть. Я и так слишком многих потерял за последнее время. Это плохо для короля, конечно, но иногда человек в нем все же берет верх. - Именно за это Вас так любят, сир, - тихо ответил Мерлин, с восхищением и каким-то благоговением глядя на него снизу-вверх, - Именно поэтому и готовы отдать за Вас жизнь. Недоверчивая полуулыбка чуть тронула губы короля. - Артур, - Мерлин, ободренный словами, а особенно почти ласковым взглядом короля, все же решился задать свой вопрос, - Неужели ты сомневаешься во мне? Неужели ты мне больше не веришь? Как мне доказать тебе, что я прежний Мерлин? Твой недотепа слуга, которого ты, тем не менее, любил. Что изменилось, кроме того, что ты теперь знаешь о моих способностях? - Все изменилось, Мерлин. К сожалению, - ответил ему король. - Ничего не изменилось! – запротестовал маг, - Изменения только в твоей голове, внешне все осталось, как раньше! - Не изменилось? – переспросил Артур, - А ты взгляни на себя со стороны. Ты стал опасен, Мерлин, а с твоим могуществом таких дел можно наворотить… Посмотри на себя. Королева права, ты просто одержим мной, так нельзя. Да и я живой человек, я не могу быть только твоим, иногда мне нужно жить еще и своей жизнью. Как и тебе своей. Ты ведь и так постоянно при мне, я всегда тебе это позволял. Но в последнее время ты перешел уже все границы. Мерлин протестующе взглянул на короля, но тот знаком приказал ему молчать. - Ты дошел до того, что взял на себя чуть ли не функцию Господа Бога, вмешиваясь в отношения двоих и наивно полагая, что можешь наперед знать, кому и с кем будет лучше, чьи отношения будут устойчивыми, продляться ли они долго, а главное, будут ли двое при этом счастливы. Ты грубо влез не в свое дело, когда приезжала Митиан, а ведь она была бы превосходной королевой, несравнимой с уборщицей, которую ты так стремился посадить на мой трон. Неужели ты всерьез полагал, что король может быть счастлив в браке с дворовой девкой? Мой отец считал мое увлечение служанками юношеской блажью, особо не придавая этому значение, а мой слуга, похоже, всерьез полагал, что я могу настолько забыться и пренебречь своим долгом, долгом короля, что… - Артур немного помолчал, - Или тебе, смерду, точнее могущественному магу, просто была бы удобна недалекая королева-марионетка, влияния которой на меня можно было не опасаться? Конечно, она никогда не посмела бы, да и попросту бы не смогла противодействовать тебе, хотя бы в силу своей ограниченности и примитивности. К тому же реальная повседневная жизнь, Мерлин, это не романтическое увлечение, которое все равно проходит. И что бы мне осталось в сухом остатке? Королева с отсутствием всякого воспитания, интеллекта и хоть какого-то образования? А точнее холопка с короной на голове, с которой у меня ничего общего… Ну и погубленная репутация, точнее репутация абсолютно безвольного и слабоумного короля, ради юбки способного забыть даже свой долг… - король горько усмехнулся, - Раба, а не господина собственных страстей, который не в состоянии управлять собой, даже собой! И что тогда я могу требовать от других, если сам… Король Артур зять чернокожего кузнеца Тома! Ты этого для меня хотел, толкая на столь унизительный мезальянс, а попросту говоря такой неслыханный позор? Что у тебя с головой? - Нет, сир, - пробормотал Мерлин, который сам ужаснулся своим действиям, - Никогда я не хотел для Вас подобного… - маг действительно не подумал о репутации Артура как короля, рассматривая всю ситуацию исключительно через призму обычных человеческих отношений. Но к королю подобное не подходило, на то он и король, его нельзя судить обычными мерками, Мерлин только сейчас, после слов Артура, вдруг начал осознавать это. - Ты хоть что-нибудь соображаешь, Мерлин? Куда ты лезешь? – продолжал король, - О чем вообще ты думал? О себе? Только не говори, что заботился обо мне и об этой падкой на передок безумной женщине. Холопке, которая не в силах сдержать собственную похотливость даже накануне своей свадьбы с королем? - Боже, Артур… - Мерлин в отчаянии закрыл лицо руками, - У меня же действительно нет государственного мышления, как у тебя… - Разумеется, мне отец его с пеленок прививал. - Но раз ты прекрасно видел это, почему не пресек? – Мерлин наконец-то осмелился взглянуть на своего короля. - Пресечешь такого, как же, - усмехнулся король, - К тому же я привык доверять тебе. Отец прав, я слишком доверяю людям, - горько добавил Артур. - Но и я всего лишь человек, я могу ошибаться, - Мерлин виновато опустил голову, - А вот тебе, как моему королю и господину, следовало бы построже наказать зарвавшегося слугу! Артур грустно улыбнулся, протянул руку в кожаной перчатке и положил на голову Мерлина: - Опять я виноват… Хотя ты прав, я король, следовательно, на мне и вся ответственность, тем более за моего собственного слугу. Я не стал наказывать тебя лишь потому, что видел и чувствовал, что ты искренне за меня переживаешь. Только я ведь не просил тебя вмешиваться. - Простите меня, сир, - прошептал чародей, которому стало невыносимо стыдно за свое столь грубое и абсолютно неуместное вмешательство в личную жизнь своего господина, - Я действительно вел себя как последний идиот... Или эгоист… Умоляю, простите меня… Но я действительно желаю моему королю только добра… И отдам за него жизнь, не раздумывая. К тому же Гвен была околдована… - Околдована? – глаза короля сверкнули, - А какого черта накануне свадьбы она понеслась к бывшему любовнику? А какого черта принимала от него подарки, не стесняясь носить их у меня на глазах? Снова была околдована? Или, может, это браслет повесил ее ему на шею? - Я теперь понимаю, сир… - пролепетал вконец расстроенный Мерлин, прекрасно понимая, что на месте Артура любой человек не потерпел бы столь бесцеремонного вторжения в его личную сферу, король еще слишком мягок с ним. - Да ничего ты не понимаешь, Мерлин! Ты ведь втайне наделся, что я великодушно прощу ее и женюсь на ней согласно твоему плану, не так ли? - Все совершают ошибки, сир, - язык, казалось, прилип к гортани чародея. - Да, все, - согласился Артур, - Но не все предают. Предательство — это не ошибка, Мерлин, это предательство. А мой отец всегда говорил мне, что нельзя возвращаться к предателям, никогда нельзя. Переживай, страдай, плачь, но не возвращайтесь туда, где когда-то тебя предали. Если предали один раз, предадут и второй. Люди не меняются. Мерлин опустил голову. Только сейчас он понял всю низость поступка своей бывшей приятельницы, и смог понять боль униженного в глазах своих же подданных короля. Короля, униженного холопкой, сделавшей его посмешищем в глазах всех. Всех. И друзей, и врагов, и собственных подданных. Дворня, челядь, прислуга, хихикая по углам, тайком друг другу пересказывали все подробности адюльтера, некоторые особо резвые на язык даже угодили под розги, но, разумеется, никого это не остановило. Если про короля все же не осмеливались говорить вслух, тем более обсуждать, то его бывшей невесте из простых доставалось по полной. Впрочем, сочувствующих у Гвен практически не было, зато злорадствующих над не в меру зарвавшейся выскочкой было хоть отбавляй. Бродящие комедианты даже разыграли непристойную сценку на потеху толпе, как бойкая черная служанка, задрав платье, изменяет своему белому жениху. Намек был слишком уж очевидный, комедиантов публично высекли и выгнали из города. Поднявшуюся волну слухов, сплетен и домыслов уже было не унять. Это позорное пятно Артуру не смыть до конца своих дней. И об этом уж постараются не забыть сами, и не дадут забыть другим, а враги и недруги Камелота еще и всячески «приукрасят» пикантными подробностями историю венценосного жениха, накануне свадьбы «украшенного» рогами невестой из собственной дворни. - Но я благодарен вам обоим за этот урок, - неожиданно сказал король, горько усмехнувшись, - Вы напомнили мне о моем положении и долге, показав, что будет, если я хоть на миг забуду об этом. Если встретишь свою приятельницу, сообщи, что она может вернуться. Но пусть не попадается на глаза ни мне, ни тем более королеве. Иначе я выгоню ее уже навсегда. - Хорошо, Ваше Величество, - бывший слуга почтительно слушал своего господина, не смея перебивать. - Помнишь, ты сказал мне, что не желаешь власти и привилегий? – насмешливо спросил король, - Но тем не менее, ты желаешь быть в курсе всех моих дел, да и что тут скрывать? - желаешь иметь на меня наибольшее влияние. А влиять на короля, – что может быть большей властью или привилегией? Но я хочу править сам, Мерлин, без твоего постоянного вмешательства во всё и вся. - Ты несправедлив, - Мерлин опустил голову, - Я лишь хотел помочь… - А я просил тебя об этом? - Но ведь король ты, - тихо ответил Мерлин, - Последнее слово, как и принятие решений все равно остается за тобой. Я лишь… - Мне пора возвращаться, - сказал Артур, прерывая его, - Вот, возьми, - он протянул бывшему слуге мешочек с золотом, - Этого должно хватить. Возвращаться в Камелот тебе запрещено, посмеешь ослушаться – костер на площади сегодня видел. - Артур, пощади! – Мерлин, забыв про все на свете схватил короля за руку, - Неужели я больше никогда не увижу Камелот, старого Гаюса, своих друзей, а главное - моего короля? Мне не нужно золото, мне не нужны деньги, мне вообще ничего не нужно, позволь мне только быть рядом с тобой! – в глазах несчастного чародея застыло отчаяние. - Мне жаль, Мерлин, - голос короля, казалось дрогнул. Он отнял руку, - Но это мое решение. Решение твоего короля. - Что же мне теперь делать, сир? – тихо спросил Мерлин, поняв всю тщетность своих попыток умилостивить Артура. По щекам чародея катились крупные слезы. Причем Мерлин не был уверен, что это – слезы раскаяния или слезы сожаления, что Артур слишком хорошо понимает его. - Разобраться с собой, Мерлин, - ответил король, - Пересмотреть свои взгляды на жизнь и понять, кто ты есть и что на самом деле тебе нужно. Прощай! Король пришпорил лошадь и исчез в лесной чаще, ни разу не оглянувшись на своего бывшего слугу, который еще долго смотрел ему вслед, надеясь на невозможное, и тщетно пытаясь разглядеть очертания знакомого силуэта в непроглядной ночной тьме. Наконец осознав, что Артур отказался от него, хотя и не смог казнить, Мерлин, проклиная свою магию, ставшую причиной всех его несчастий, взял лошадь под уздцы и понуро побрел не разбирая дороги неизвестно куда и неизвестно зачем. Он чувствовал себя брошенным, никому не нужным и абсолютно лишним на этой земле. Если бы не его мать, которая не переживет его смерти, в тот момент Мерлин свел бы счеты со своей ставшей вдруг такой никчемной жизнью. - Артур, ты лучше всех нас, - шептал Мерлин, обливаясь слезами, - Ты лучший из всех, кого я когда-либо встречал или встречу, ты только что в очередной раз это доказал. И я никогда не оставлю тебя, я буду защищать тебя даже ценой своей жизни. Ноги Мерлина, живя отдельной жизнью от своего хозяина, сами несли его в Эалдор, за ним послушно брела лошадка, которую Мерлин машинально держал за поводья.