Браслеты

Люк Эванс. Обратный отсчет: 1489 часов 54 минуты. Что итальянцы могут знать об агрессии? Гамлетовский это вопрос, или просто фраза, брошенная в разговоре, но факт остается фактом. Посланница Апокалипсиса жужжала под ухом, как надоедливая муха, стоило самолету приземлиться в Риме. Если Сара подбадривала мужчину, уверяя, что журналисты вскоре найдут более интересную тему для разговора, нежели его минутную слабость, которая на youtube перевалила за миллион просмотров, то Всадница или Внебрачная дочь Ганнибала Лектора и Майли Сайрус не разделяла оптимизма, уверяя, что слава набирает обороты, как вода в унитазе. И никакие гневные взгляды, глубокие вздохи и двузначные острые высказывания, которые заставили даже самого Короля Траходрома завалить хлебалушку, не действовали на переводчицу. Имя он до сих пор не потрудился узнать. Пресс-конференция прошла тихо, без каких-либо происшествий. Ни тебе вопросов, ни подколов. Более всего Эванса обеспокоил не столько внезапный прилив неконтролируемой нежности со стороны переводчицы, сколько несколько странных пропущенных звонков Бриджет. И грянул гром. Нет, это был не тот гром, когда тебя заставляют посетить второй сеанс психотерапевта-алкоголика, и даже не подробный пересказ агентом Сары Гадон в десятый раз впечатлений от приема, даже не странное смс от Камбербэтча, который уверял, что более не притронется к мясу, пиву и карри. Даже фотография Хиддлстона в обнимку с незнакомым знойным мужчиной не зажгла тот опасный огонек в глазах. Что же это было? Подарок в номере. Обычная подарочная упаковка ярко-зеленого оттенка, внутри три (приличного размера) книги. Книги в подарок? Что может быть лучше? И эта мысль посетила Люка Эванса, но так же быстро выветрилась, как выветривается левая Шанель с рынка, стоит барышне подушиться, не как умыться. - Ну, Камбербэтч. Твой детородный орган в опасности! – зарычал Эванс, стоило ему вникнуть в суть книги. Но злость его поутихла на время. В дверь номера постучали. Пора платить по счетам – лучше это были бы деньги. С победоносной улыбкой на лице правая рука Дьявола (переводчица) попросила водителя остановить машину возле обычного строения, напоминавшего церковь для бабтистов. - Приехали, мистер Эванс. - Если вы планируете пустить меня на органы, то смею вас разочаровать – мне поздно пить Боржоми. Девушка на несколько мгновений притихла, даже улыбка стерлась с ее лица, что уже было хорошей новостью. - Если бы это был притон для торговли людьми, или действительно здесь проводили трансплантацию, или здесь находилась бы штаб-квартира «черного рынка органов», - переводчица нахмурила брови и продолжила тираду, - я бы не рискнула привозить сюда вас. - Это еще почему? – с поддельной обидой в голосе поинтересовался Эванс. - Вы же second hand. Те копейки, которые я смогу выручить за вашу душу и тело не окупятся даже в ближайшем магазине! - Ха-ха, - серьезным тоном произнес Эванс, и, пока в его голове не включилась очередная симфония, как защитная реакция от ехидных слов девушки без имени, он успел покинуть машину. Об этом строении нужно знать только то, что сюда мистера Эванса больше не пустят. А это место, как и люди в нем, видали серийных маньяков, женоубийц, даже одного каннибала и, если верить слухам, рандеву Стивена Кинга и Джорджа Мартина. Так вот, даже последняя двойка не создала бы в своих произведениях такого персонажа, который бы не опасался Люка Эванса. Внутри было прохладно, странно пахло подгоревшей пастой и растительным маслом. «Рататуя мне в друзья!» - чертыхался про себя Эванс, рассматривая строение. - Здесь есть кто-нибудь? – закричал Эванс. И ему ответили. Достаточно быстро. Женщина «Божий одуванчик» появилась из-за одной из дверей, улыбнулась ему своей белозубой улыбкой, (оскал напомнил, кстати, железный капкан для дикого зверя), и попросила следовать за ней. Комната. Стулья расставлены в идеальный круг. Слева - дешевый кофе и вино в странных сосудах, справа - подгоревшая паста. Он приехал последним, так как в кругу остался одна пустая пластиковая табуретка. «Каторга не только для психики, но и для ягодиц», - пронеслось в голове у Эванса. Но вслух он произнес: - Можно присесть? - Да, конечно, - любезно произнесла женщина-божий одуванчик. Это была группа, в которой, если верить организаторам, были собраны главные драчуны Италии. Они, словно ведьмы на шабаш, съезжались из разных уголочков Италии в эту комнату, дабы делиться своими чувствами. И как же их понимал Люк? Очень просто, здесь были только британцы. В кругу, помимо двоих ведущих, было восемь человек: Люк, «Божий одуванчик», верзила с татуировкой смерти с косой, маленький пухленький старикашка с правым стеклянным глазом, темнокожий юнец с голубыми глазами, женщина-ведьма под пятьдесят, пострижена под ноль со штрихкодом на шее, барышня-одногодка, мужчина, напоминавший Иисуса, парень в футболке «Интера» и недо-Фрейд. Сказать, что Люк рассматривал окружающих с открытым ртом, не понимая, спит он или нет – это ничего не сказать. Хотелось снять на камеру и выложить в твиттер такое сэлфи. На удивление Эванса, который спустя полчаса осознал свою ущербность и принялся мстить всем и вся, никто из членов группы задир не обращал на актера никакого внимания. - Ну что же, - начала Божий одуванчик. – Мы собрались здесь спустя три недели. Кто желает поделиться своими впечатлениями и рассказать, что произошло с вами за эти три недели. Кто начнет? - Я, - с радостью в голосе заявил верзила с тату. - Мы вас внимательно слушаем, Риз, - недо-Фрейд медленно опустила, затем подняла голову. В этом жесте было столько драматизма, что Эванса передернуло. - Мне ужасно хотелось навалять моему партнеру по хип-хоп аэробике, но я вовремя осознал, что не смогу жить в мире, где каждый встречный не может держать себя в руках. И Эванс понял, что попал в секту. Нет, не в ту, где главари смогут продвинуть его выше по карьерной лестнице в киноиндустрии. В такую, где людей зомбируют и, обещая изменить жизнь, меняют их сознание. Нужно было уносить ноги, и побыстрее, но что-то удерживало его на месте. - А ты, Майя? – активизировалась Божий одуванчик. – Как там твоя борьба с агрессией? - Мне уже не хочется бить парикмахера моего пуделя. «Боже, дайте мне пистолет!» - Эванс закатывал глаза. Чем больше говорилось ерунды в группе, тем сильнее ему хотелось повторить поход к психологу-алкоголику и вступить в словесный поединок с Всадницей Апокалипсиса. - А вы, - вдруг Люк понял, что все девять пар глаз смотрят на него, ожидая реакции. - Я? – указывая на свое лицо, переспросил Эванс. – А что я? - Представьтесь группе и расскажите о своей проблеме. - А может не надо! – молил актер. «Уэльский психопат – новая серия в сериале «Ганнибал»» - как рекламный ролик, пронеслось у него в голове. - Не бойся, мы здесь все равны, - поглаживая колено, причитала женщина, подстриженная под ноль. - Я – Лукас! - Привет Лукас! – в один голос произнесла группа, от чего стало как-то зловеще. «Они словно ожидают, что у меня изо рта аквариумные рыбки выплывут». - Я психопат, социопат и как-то там еще на «-пат». У меня есть машина, две квартиры, несколько новых костюмов и отсутствует чувство жалости. А еще я умею ругаться на эльфийском, петь песни, разгадывать кроссворды и смотреть «Симпсонов». - А за какую футбольную команду ты болеешь? – поинтересовался парень в футболке «Интера». - Я фанат фигурного катания, - нагло соврал Эванс. – А еще я занимаюсь балетом и люблю громко петь в душе, но только Тейлор Свифт. Читаю Николаса Спаркса, потому что с «Ешь. Молись. Люби.» у меня связаны плохие воспоминания, - новая выдуманная социальная роль и жизнь Эванса так захватила его, что он был готов поклясться, что на копчике у него есть несколько строк из песни Уитни Хьюстон. - И что же такого случилось с этой замечательной книгой? – хриплым и практически потусторонним голосом, поинтересовался мужчина со стеклянным глазом у Эванса. - Я использовал эту книгу как катализатор возгорания в машине моей последней девушки. Женщина-божий одуванчик раскусила его, но пока не подавала вида. А Люка понесло. «Мы потеряли его» - сказал бы Том. «Бабенки тебе не хватает», - с видом мудреца изрек бы Король Траходрома. - Ты есть в инстаграме? Давай обменяемся тюремными фотками, - захлопала в ладоши барышня-одногодка. - Мама запретила мне регистрироваться в социальных сетях, а также есть банан вертикально, - мировая скорбь отобразилась на его лице. «Вот и пригодился актерский талант!» - А кто это ест банан горизонтально? – удивился мужчина, напоминающий Иисуса. - Все приличные мальчики, если верить моей маме. - Моя мама также против социальных сетей, - согласился мужчина со стеклянным глазом, ему, казалось, было за шестьдесят. – Но я сумел ее переубедить. - Каким образом? – сымитировал заинтересованность темой Эванс. - Мы вместе смотрим «Сыны Анархии» и «Лос-Анжелесские чернила». - У твоей мамы есть тату? – включился в разговор верзила. - Да, несколько. Но мама называет их происками дьявола. И этот разговор продолжался бы дальше, пока Люк не услышал знакомый стук каблуков. «За что мне Это?» - вопил Люк про себя. - О, Иланда. Мы рады, что вы присоединились к нам, - Божий одуванчик едва сдерживалась, чтобы не зааплодировать появлению Вестницы Бури. «Святой Рататуй. Береги меня от убийства, ибо чувствую, что согрешу. Ами…фу… Орео!»