Завтра — другой день

      Скарлетт открыла глаза и сразу же сбросила с себя остатки сна. Машинально надела махровый халат и, задумавшись, присела на край постели.       Было уже светло и через неплотно сдвинутые темные портьеры в комнату, бросая длинную светлую полоску на пол и на край прикроватного коврика, проникало солнце. Оно забиралось, подобно маленькому ребенку, который входит к спящим родителям, стараясь их не разбудить и в то же время рассчитывая, что они проснутся. Лучик солнца придирчиво выбирал отдельные места в ворсе ковра и выхватывал их поодиночке из полумрака комнаты.       Постучавшись, в комнату вошла Наури. Молоденькой, чересчур дерзкой, как считала Сара, ей почему-то сразу приглянулась Скарлетт. «Свой свояка видит издалека, - ворчливо заметила Сара кухарке. - Такая же...». Такая же кто, Сара не договорила, словно неприлично служанке говорить так о господах.       Так или иначе, но Наури с радостью взялась прислуживать Скарлетт. Маленькая, невзрачная, совсем неглупая, она не была лишена тщеславия и надеялась благодаря Скарлетт суметь приблизиться к миру шикарных и дорогих нарядов и украшений, которыми ее временная хозяйка обладала в достатке. И сама Скарлетт очень ей понравилась. «Такая леди не даст себя в обиду, — думала она с восхищением. — Никому не даст посмеяться над ней».       —Доброе утро, мисс Скарлетт, — льстиво улыбнувшись, приветствовала она Скарлетт, тем временем незаметно подмечая кройку ее халата.       — Принеси мой завтрак сюда. Скажешь миссис Батлер, что я плохо себя чувствую, но навещать меня не надо, со мной такое бывает.       Скарлетт очень хотелось, чтобы Джулия поверила этой ее лжи, но только, упаси Боже, не притопала сюда с нашатырем в одной руке, вязанием - надо же чем-то заниматься, пока дежуришь у постели бедняжки Скарлетт (угораздило ее заболеть!) - в другой и домашней аптечкой под мышкой. Ей просто совершенно не хотелось видеть никого, а в первую очередь - членов семьи Батлер.       — Хорошо, мисс Скарлетт, - покорно сказала служанка.       Скарлетт прислушалась к ее удаляющимся шагам. Потом подошла к окну, раздвинула портьеры и распахнула тяжелую раму. Свежая струя прохладного утреннего воздуха ворвалась в комнату, легкие занавески вздрогнули. Сегодня прохладнее, подумала Скарлетт, вдыхая терпкий аромат напоенной росой зелени. Она облокотилась на подоконник и выглянула в сад. Она глядела на крыши домов, на темную листву, на утро с голубыми, подернутыми поволокой тумана глазами, она тонула в этой чистой природе утра, не оскверненной заботами дня. Она смотрела вниз, в сад, и не видела, а чувствовала цветы, раскрывающиеся навстречу солнцу, влажную землю, зелень растений, до сладкой боли ощущала каждой клеточкой тела чистую свежесть природы. Она ни о чем не думала. По небу быстро бежали редкие перистые облака, одинокие и гордые, как и молодая женщина, что грустными зелеными глазами провожала их бег.       По мощеной камнями дорожке прошел пожилой садовник и скрылся за деревьями. Какой он, наверное, счастливый, подумала Скарлетт. Копается в саду и не знает никаких забот кроме тех, что связаны с цветами. Счастье... Что значит это слово? Каждый понимает его по-разному. Однажды, когда-то глубоко в детстве, она считала, что счастлива, безнаказанно удрав на рассвете в сад. Тогда она, как зачарованная, смотрела, как восходит солнце. Так получилось, что именно это раннее утро оказалось на редкость теплым...       Она зябко передернула плечами. Да, в Таре теплее. И вдруг ни с того ни с сего, каким-то шестым чувством она ощутила, что сзади, за ее спиной, стоит Ретт. Она медленно повернула голову и встретилась взглядом с его пронзительными черными глазами. Когда он пришел? Давно ли он здесь? Она не слышала ни как он вошел, ни как встал рядом.       — Что... что вы здесь делаете? — запинаясь, пробормотала она.       Он усмехнулся, и ее лицо резко изменилось.       — Чего ради вы пришли? Я предпочитаю быть наедине с самой собой, чем терпеть ваше общество.       Он сделал неопределенный жест.       — Вы передали, что будете завтракать здесь?       Она кивнула, заранее зная, что сейчас он скажет какую-то колкость. Но он не стал этого делать, а просто сказал:       — Я принес вам завтрак.       Она покосилась на поднос, аккуратно поставленный на круглый столик красного дерева. Ретт проследил за ее взглядом, задержавшемся на посуде для двух человек.       — Я еще не завтракал и составлю вам компанию, — пояснил он.       Вот в чем дело. Колкости еще будут. Она резко мотнула головой.       — Нет. Видеть вас не желаю.       — Какой же вы еще ребенок. — Он усмехнулся. — И как глупо вы ревнуете и злитесь.       — Я не ревную, — с угрозой в голосе сказала Скарлетт, но он не обратил на это внимание и, как ни в чем не бывало, пододвинул стул и сел за стол.       — Отойдите от окна и присоединяйтесь ко мне.       Она послушно прикрыла окно и села за стол. Некоторое время оба молчали, и Скарлетт все поглядывала на него, стараясь унять волнение и удивляясь, почему он до сих пор не сказал ей чего-то обидного. Но он сидел с совершенно невозмутимым видом, и наконец она не выдержала:       — Зачем же вы пришли?       Он вскинул на нее глаза.       — Неужели заботливому мужу нельзя принести завтрак своей жене, не возбудив ее подозрений?       — Ах, прекратите издеваться! Мы оба знаем, что вы не заботливый муж...       — А вы – не такая жена, из-за которой следует волноваться, — докончил он.       — Прекратите! — выкрикнула она, вскакивая.       — Сядьте, — спокойно сказал он. — Сядьте и успокойтесь. Я же просил – никаких сцен. А уж сцен ревности... — он опять усмехнулся, как будто это все же доставляло ему какое-то злое удовлетворение. — Я ведь не позволял себе этого, а вы давали мне куда больше поводов.       — И теперь вы решили отыграться? — спросила она, начиная надеяться, что он специально устроил это.       — Nil inultum remanebit*? Нет, дорогая моя кошечка, я не собираюсь вам мстить. Вы не настолько занимаете мои мысли, чтобы я это делал.       Она тихонько вздохнула.       — Раз так, то вам все равно, где я нахожусь. Не так ли?       — Я понимаю, куда вы клоните, — растягивая слова, заметил он. И с удовольствием добавил: — Вы уедете завтра.       Он встал и направился к двери.       Вечером Скарлетт осталась в гостиной наедине с миссис Батлер. Пожилая дама проворно орудовала спицами, и они ритмично позвякивали, ударяясь друг о друга. Скарлетт открыла было рот, собираясь намекнуть миссис Батлер, что она не прочь остаться еще ненадолго, но, ничего не сказав, закрыла. Она не будет унижаться и просить.       Джулия подняла на нее глаза. Ей не очень нравилась Скарлетт, не нравился ее вызывающий вид и неприкрытая гордость. Но Джулия тоже умела сострадать и порой думала, что Скарлетт таким образом просто защищается. Защищает себя и свое сердце. Может она была недалека от истины. Иногда Скарлетт вызывала в ней чувство неприязни, иногда - жалости. Сейчас ей руководила жалость. Если бы Скарлетт догадалась, что свекровь жалеет ее, она покинула бы этот дом в тот же час. Жалеть ее? Какая гадость эта ваша жалость! Скарлетт О'Хара никому не позволит себя жалеть.       — Скарлетт, дорогая, не хочешь остаться у нас подольше?       — Мне бы очень хотелось, — осторожно начала Скарлетт, — но я пообещала детям, что уеду ненадолго.       — Ну так съезди домой на недельку, а потом возвращайся, — предложила Джулия.       — Но Ретт... я... — Скарлетт прикусила язычок.       Джулия чуть улыбнулась ей.       — Я долго тебя уговаривала, и ты, чтобы не обидеть меня, вынуждена была согласиться.       Скарлетт благодарно улыбнулась. Как хорошо, подумала она, что миссис Батлер ее понимает.       Неделя пролетела незаметно, и вот Скарлетт уже возвращается в Чарльстон.       Встречать ее приехал только Ретт, чему она в душе очень обрадовалась. Он помог ей сойти с поезда, поддерживая за руку, потом взял ее за плечи и неспешно приблизил к себе. Она в замешательстве подчинилась, и вдруг его усы легко, почти неуловимо щекотнули ей щеку. Она замерла, чувствуя, как внутри у нее теплой волной поднимается щемящая радость и растет, заполняя пустоту в груди, так что даже трудно дышать и на глазах закипают слезы. Она в волнении вскинула на него глаза, но увидела лишь насмешливую улыбку. Он пожал плечами:       — Этикет требует.       Скарлетт растерялась. Ему всегда было наплевать на этикет. Хотя он решил восстановить репутацию... Да и Чарльстон – это не Атланта...       — Скарлетт, милочка, как я рада, что ты вернулась!       — Мы-то считали, что ты уехала надолго…       Она обернулась и увидела двух соседок миссис Батлер. Вот в чем дело! Губы ее растянулись в горькой усмешке.       Все эти дни Ретт старательно избегал Скарлетт, и, казалось, тяготился ее обществом. Ей не приходило в голову, что ему может быть плохо рядом с ней. Где-то в глубине души, несмотря на все беды и лишения, которые она вытерпела, Скарлетт навсегда осталась эгоистичным ребенком, считающим, что если хорошо ему, то хорошо и остальным. Она была уверена, что только с ней Ретт будет счастлив, и готова была бороться за свое счастье. Он сам не раз говорил, что они очень похожи, а счастье будет только там, где похожие люди любят друг друга. Или это говорил когда-то Джеральд? Она никогда не задумывалась, были ли счастливы ее родители. Ей казалось это само собой разумеющимся.       «А раз мы похожи, — думала она, глядя на Ретта с затаенной нежностью, — ты должен знать, что так просто я не отступлю». Но время бежало, а по нему никак было не заметно, что любовь к ней в нем возрождается. И Скарлетт стала падать духом; постепенно, медленно, но неумолимо – а потом быстрее, быстрее… Наконец настал день, когда она, исчерпав свои душевные силы и почти отчаявшись, решила пойти ва-банк.       Как-то за обедом разговор зашел о старом, канувшем в Лету Юге (что было темой старой, но пока неисчерпаемой).       — Вот и Тара почти целиком восстановлена, — говорила Скарлетт. — Хотя прежней она никогда не станет... Никогда... — Она подумала об Эллин и Джеральде.       — А чем вы занимались тогда? Я имею в виду досуг? — поинтересовалась Джулия.       — О! Мы устраивали барбекю, балы, ездили на охоту – даже женщины. У вас, в городе, такого, наверное, не было? — Скарлетт посмотрела на Розмари. Сестра Ретта сидела со скучающим видом, всей своей позой показывая, что слушает болтовню Скарлетт только из-за того, что этого требуют манеры. Скарлетт усмехнулась про себя и продолжала:       —Иногда я так скучаю по прежним дням… Ретт ведь был на последнем барбекю у Уилксов, — не пойми зачем ляпнула она.       — Да, — многозначительно посмотрев на Скарлетт, подтвердил Ретт. — Тогда я и увидел Скарлетт впервые, да к тому же во всей ее красе…       Скарлетт вспыхнула и бросила на Ретта мрачный взгляд. Розмари слегка оживилась и с любопытством в глазах наблюдала этот немой обмен любезностями. Джулия, ничего не заметив – или сделав вид, что ничего не заметила – продолжала с улыбкой:       — Так ты, значит, умелая наездница?       Скарлетт кивнула.       — Кстати, насчет лошадок и охоты, — небрежно вставил Ретт, — мы с вами, Скарлетт, приглашены на так называемую конную прогулку. Это будет не охота, потому что участвуют дамы, а просто групповая прогулка.       Любопытство в бесцветных глазах Розмари поблекло.       — Кто же примет участие?       — О, довольно разнообразное общество. Это не круг пожилых дам, как вы могли догадаться, и большинство людей будет вам незнакомо.       — А кто же из знакомых? — допытывалась Скарлетт.       — Например, ваша подруга миссис Тейлор и ее сестра со своими мужьями.       — Миссис Тейлор… Тейлор, — пробормотала Скарлетт.— А, это Оливия. А еще кто?       — Миссис Гаррисон. Лидия. — Произнес он, с удовольствием глядя на изменившееся лицо Скарлетт. — Продолжать?       — Не надо. *Ничто не останется неотмщенным (лат.)