Завтра — другой день

      Ретт вел себя по отношению к Скарлетт безупречно – вежливо, заботливо настолько, чтобы забота эта была в рамках этикета, но не более того. Он не подшучивал над ней, как раньше, а Скарлетт дорого бы дала за это внимание. Она начинала нервничать – точно так же он относился ко всем другим женщинам, ничем почти не выделяя свою жену. Она ревновала почти ко всем, с кем Ретт общался, ревновала как эгоистичный ребенок, считающий, что кто-то принадлежит ему одному. Уверенная в своих чарах, она считала, что, стоит Ретту вновь пожить с ней под одной крышей, как он вновь потеряет из-за нее голову. Но Ретт голову терять не спешил. Он не то чтобы избегал ее общества, но предпочитал не оставаться с ней наедине долго. И Скарлетт вдруг пришло в голову, что он не боится вновь полюбить ее, а ему неприятно ее общество. Она вся похолодела.       — Нет... нет... Это неправда, — прошептала она, вглядываясь в свое отражение и словно ища поддержки у существа, чье несчастье было похоже на ее беду.       Она несколько раз стремительно прошлась по комнате, беззвучно шевеля губами. Резко развернулась, подошла к туалетному столику. Сейчас должны прийти тетушки, черт бы их побрал. Ей не хотелось спускаться, не хотелось ни с кем общаться. Она открыла одну из шкатулок. Серьги. С изумрудами под цвет ее глаз, с кроваво-красными рубинами, с чистыми, как слезы, бриллиантами, с голубыми сапфирами… Она вытащила первые попавшиеся – с черным опалом. Быстро нацепила их и, не взглянув в зеркало, вышла из комнаты. Постояла немного, повернулась и зашла обратно. Сняла сережки, вытащила другие, рубиновые. К ее красному платью только они и подойдут.       В четверг миссис Батлер устроила званый ужин. Она делала это очень часто после того, как у нее и Розмари появились деньги. Такие вот вечера позволяли собрать вместе всех добрых соседей для разговоров обо всем дружеской компании, которые так любят пожилые люди, и те, которые перебивались кое-как, могли, не ущемляя своей гордости, сытно поесть.       Скарлетт заправила за ухо выбившуюся из прически прядку волос. Проходя мимо зеркала, окинула себя внимательным взглядом. На щеках появились ямочки – Скарлетт удовлетворенно улыбнулась.       Оливковое платье, перехваченное желтым пояском, выгодно подчеркивало ее фигуру. Глубокий, насколько позволяли приличия, вырез открывал нежную шею и благородное изумрудное ожерелье. Она тряхнула головой, и заплясали изумрудные сережки. Она улыбнулась шире, подмигнула своему отражению и вышла из комнаты.       Из своей спальни вышел Ретт. Она лукаво улыбнулась, и опять затанцевали серьги. Он, как всегда, внимательно оглядел ее с головы до ног. Цокнул языком и захохотал, обнажая белые зубы под темной полоской усов.       — Прелестно, дорогая, прелестно!       Конечно, он догадался, что старалась она для него, но смеяться-то зачем?       — Хочу напомнить вам, — заметил он, — я теперь совершенно равнодушен к пляске сережек. Слишком жестоко пошутили они со мной когда-то. Причем танцевали они в ваших миленьких ушках.       — Равнодушны вы или нет, это мы еще посмотрим, — задорно ответила Скарлетт, но внутри у нее пробежал холодок.       Он внимательно посмотрел на нее. Скарлетт не выдержала и отвела взгляд в сторону. Он усмехнулся и жестом предложил ей пройти вперед. Они спустились вниз, где уже поджидали гостей миссис Батлер и Розмари.       Постепенно гостиная наполнилась людьми.       — Скарлетт, дорогая, вы сегодня просто очаровательны! — Окликнула Скарлетт тощая дама с седыми волосами. У нее были очень широкие скулы, отчего ее улыбчивое лицо казалось квадратным.       Скарлетт обернулась и нетерпеливо улыбнулась:       — Спасибо, миссис Браун! Вы тоже выглядите просто замечательно!       — Я всегда говорила, что у Джулии очень уютный домик... После того, как мистер Батлер умер и оставил им деньги за страховку...       «О чем это она? — отвлеченно подумала Скарлетт. — Ах, да...»       — Но не будем об этом, — продолжала миссис Браун. — О чем я говорила? А, вот. У Джулии всегда было очень уютно, а теперь, когда сюда приехала ее очаровательная невестка, тут стало еще лучше...       — Да, — поддержала ее подошедшая дама, имени которой Скарлетт не запомнила, — всякий гордился бы такой невесткой. Внучка Филиппа Робийяра...       — Кажется, меня зовут, — ввернула Скарлетт и оставила дам вспоминать ее семью наедине.       Она оглядела зал. Прямо к ней шли еще несколько матрон с явным намерением похвалить ее наряд, выслушать ответные восторги по поводу своих туалетов и поговорить на темы, которые они уже обсудили сегодня с десятком знакомых. Скарлетт сделала вид, что не заметила их, и повернула в другую сторону. Она заметила Ретта, который разговаривал с двумя пожилыми дамами и одной более молодой. «Кажется, я знаю одну из них, — подумала Скарлетт, — это миссис... миссис Камбелл. Да. А та, помоложе... Ее племянница? Не про эту ли вдову рассказывала мать Ретта?» Скарлетт приблизилась к ним. Миссис Камбелл улыбнулась:       — А мы уже думали, что ты не доберешься до нас, Скарлетт.       — Знакомьтесь, Скарлетт, это миссис Лидия Гаррисон, — представил ей более молодую даму Ретт. — Лидия, как вы уже догадались, это – моя жена.       «Сейчас похвалит мой наряд», — мелькнула у Скарлетт мысль.       — Какое красивое платье! — восхищенно сказала Лидия.       Скарлетт опустила глаза и прикрыла рукой смешок.       К ним подошли еще две дамы и один седой джентельмен.       — Джейн, — сказала одна из дам, — мы хотели бы вместе с Джулией еще раз обсудить новое общество помощи.       — Прошу меня простить, — сказала миссис Камбелл и отошла вместе с подошедшими.       — Как поживают ваши малютки? — обращаясь к Лидии, продолжила прерванный разговор дама в темно-лиловом платье.       — О! — оживилась та. — Я как раз хотела вас спросить. Кэт кашляет. Что будет лучше – давать ей горячее молоко с маслом или с медом?       — Конечно с маслом. Кто вбил вам в голову эту идею с медом? — важно сказало лиловое платье. — И закутывайте ее потеплее.       — А как часто поить ее молоком? — робко спросила Лидия и виновато взглянула на Скарлетт.       — Часто не обязательно. — Лиловое платье понимающе и ободрительно улыбнулось.       — Не могу себе представить, чтобы такие непоседливые девочки, как ваши, лежали в кроватке и кашляли, — заметил Ретт. — Не давайте им разболеться.       Разговор перешел на другую тему. Вскоре Скарлетт заметила, что она разговаривает только с дамой в лиловом платье, а Ретт разговаривает с одной Лидией, и они ведут свой разговор. Она обратилась к нему с каким-то вопросом, но он проигнорировал его, равнодушно скользнув взглядом мимо нее. Скарлетт постаралась дышать как можно ровнее и усилием воли разжала кулаки. В ней закипела ревность (хотя откуда бы ей взяться?) и злость на Ретта. Не желая давать ему повода посмеяться над ней потом, она лихорадочно искала предлог удалиться. Рядом мелькнуло какое-то знакомое лицо. Оливия!       — Извините меня, — слишком поспешно сказала Скарлетт и ретировалась. Она догнала Оливию и буквально вцепилась ей в локоть.       — Милая моя! Как я рада вас видеть!       Оливия застенчиво улыбнулась. Она была очень рада, что красавица миссис Батлер искренне хочет общаться с ней.       «Ну вылитая Мелани», — подумала Скарлетт, крепко держа новую подругу под руку, весело о чем-то болтая и лавируя так, чтобы не выпускать из вида Ретта. Ревность когтила ее своими острыми маленькими кинжалами гораздо сильнее, чем обычно, но еще сильнее было какое-то бешенство, не злость уже, а бешенство, которое постепенно заполняло ее.       Светлая гостиная, гул голосов, пестрые платья дам – все осталось как прежде, но для Скарлетт теперь витали в воздухе горечь и злость.       — Надолго вы к нам? — спросила Оливия.       Скарлетт глядела на Ретта и Лидию. Она не услышала вопроса.       — Вы надолго здесь? — повторила Оливия.       — А? — растерянно мигая, Скарлетт посмотрела на Оливию.       Та опять повторила вопрос.       — А-а... — протянула Скарлетт, собираясь с мыслями. — Нет, боюсь ненадолго. Как получится.       К Ретту подошел еще кто-то, и он наконец-то отошел от миссис Гаррисон.       «Ненавижу, - думала Скарлетт. - Просто ненавижу».       — Вам не хотелось бы пробыть дольше? — Оливия повернула голову, стараясь проследить за взглядом Скарлетт.       Скарлетт посмотрела на нее с каким-то странным выражением.       — Хотелось бы. Но как получится.       — Вы слышали, что наши милые дамы хотят устроить новый общественный фонд помощи? Я, конечно, тоже буду участвовать. А не хотели бы и вы...       — А вам не кажется, что этих фондов сейчас столько, что солить можно, - с раздражением сказала Скарлетт. - Их пруд пруди, а многие все равно как были нищими, так и остались. Зачем время свое тратить?       Скарлетт развернулась и пошла прочь, а Оливия стояла, ошарашенно глядя ей вслед.       — Глупая курица, - пробормотала Скарлетт. - Такая же глупая курица, как и остальные.       Когда же кончится этот вечер? Ей вдруг опротивели все эти гордые своей беднотой глупые людишки. У нее не было сил дождаться окончания вечера, когда все гости разойдутся по домам. Она пошла к дверям, и на пути у нее вдруг вырос Ретт. Он, смеясь, что-то сказал ей. Она презрительно отвернулась и быстрым шагом прошла дальше.       Скарлетт поднялась к себе в комнату и упала в кресло. Уже стемнело, но она не стала включать свет. Она сидела и смотрела на темные силуэты мебели, а внизу, в ярко освещенном зале смеялись люди, смеялся Ретт, и наверняка ему нет никакого дела, отчего она ушла и почему сидит здесь одна.