Завтра — другой день

      Весь день после приезда Скарлетт в доме царила несколько гнетущая атмосфера. Розмари делала вид, что не замечает невестку. Миссис Батлер-старшая пыталась понять, что Скарлетт за человек, и осторожно расспрашивала ее, стараясь говорить на общепринятые темы и не касаться пока личных. Скарлетт отвечала неохотно и односложно. Сразу после обеда Ретт куда-то смылся, и Скарлетт очень мучило то, что Ретт ушел куда-то сразу в тот же день, как привез ее сюда. Может, он потому и решился сделать это, раз дома все равно не бывает?       — А Ретт… он всегда редко бывает дома? — не выдержав, спросила Скарлетт, не замечая, что ее свекровь о чем-то говорит.       — …Что, Скарлетт? Ах, нет. Он, конечно, не сидит целыми днями дома, но обычно уходит не на продолжительное время. А что…       — Все в порядке, миссис Батлер, — поспешно перебила ее Скарлетт. — Я просто полюбопытствовала.       Вошла служанка с подносом.       — Чай, миссис Батлер.       — Спасибо, Сара.       — Послушайте, Сара…       Пожилая служанка обернулась к Скарлетт. На ее лице ничего нельзя было прочесть.       «Прямо семья сфинксов, — подумала Скарлетт, — никогда не поймешь, что у них на уме – осуждают тебя или тебе симпатизируют».       — Да, мисс Скарлетт?       — Эта молоденькая служанка, та, которая мне помогала сегодня причесаться… Наури, что ли?..       Служанка утвердительно кивнула.       — Она и впредь будет помогать мне одеваться?       — Да, мисс Скарлетт, если вы пожелаете.       — Я обычно встаю около восьми. Пусть в это время приходит.       Служанка опять кивнула.       — Скарлетт, дорогая, неужели ты так рано встаешь? — изумилась миссис Батлер.       Скарлетт усмехнулась:       — В провинции все встают намного раньше. Мамушка просто давала мне поблажку.       — Да, конечно. Я и забыла, что ты жила в Таре.       «Только бы она не стала расспрашивать, почему я так долго жила в Таре и не виделась с мужем, — в панике подумала Скарлетт. — Я ведь с утра черт знает что наговорила».       Но Джулия – так звали мать Ретта – не торопилась расспрашивать Скарлетт. Женским чутьем она поняла, что не просто так Ретт не виделся с женой так долго. Но она полагала, что произошла крупная ссора. Конечно, ссориться мужу и жене никто не запрещает, и, зная характер Ретта и по утренней сцене открыв часть характера Скарлетт, Джулия допускала возможность ужасной ссоры. Но она не желала вмешиваться.       Джулия чуть заметно пожала плечами и взяла со столика шитье.       На следующий день Джулия повела Скарлетт с визитами по соседям. Скарлетт молча терпела. С утра Ретт опять куда-то ушел, и оставаться дома не было смысла.       Справа жила большая семья Уильямс. Миссис Уильямс была большой подругой Джулии и с радостью распахнула двери своего дома для Скарлетт. Скарлетт были представлены ее дочери, Луиза и Оливия.       — Какое прелестное платье! — воскликнула Скарлетт, обращаясь к младшей, Оливии.       Оливия польщенно улыбнулась, робко разглядывая шикарный наряд Скарлетт.       — Я сама его сшила.       — Прелестно, — повторила Скарлетт, а сама подумала: «Боже мой, какая безвкусица! Даже мое платье, шитое из портьер, выглядело так, что сам Ретт не догадался ни о чем».       Около ее сестры толпились двое маленьких ребят, очевидно, погодков.       — Прелестные детки!       — О да, они очень милы, хотя и непослушны.       — Я ведь очень люблю детей…       («А ведь я неплохая актриса».)       Дальше все шло примерно таким же полугалопом.       Мистеры и миссис, их братья, сестры, кузены, многочисленные потомства, имена, фамилии… У Скарлетт голова шла кругом от количества соседей – Джулия считала соседями и семьи, живущие в квартале от ее дома. Скарлетт было нестерпимо тошно и скучно, но она продолжала шутить с новыми знакомыми и восхищаться их детками.       — Миссис Батлер, — скрыв зевок, сказала, наконец, Скарлетт, — что-то я неважно себя чувствую. Не отложить ли нам остальные визиты на завтра?       Джулия внимательно взглянула на нее, но тем не менее сказала:       — Несомненно, моя милая.       Они повернули и медленно пошли обратно, но по другой улице.       — Здесь, — сказала Джулия, указывая на дом, совершенно похожий на все остальные, — здесь живет семья Гондер. Совершенно очаровательные люди.       — Не сомневаюсь, — пробормотала Скарлетт, беря Джулию под локоть и ускоряя шаг.       У забора одного из домов Джулию окликнули.       — Да что же это такое! — тихо, сквозь зубы прошипела Скарлетт и, мило улыбаясь, подошла к забору следом за Джулией.       — Знакомьтесь, Джейн. Это Скарлетт, жена Ретта. Скарлетт, это миссис Камбелл, моя хорошая подруга.       — Очень приятно, Скарлетт, — так же мило, но более искренно улыбаясь, отозвалась Джейн.       — Вместе с их семьей еще живет кузина мистера Камбелла, — голосом, полным сочувствия, начала Джулия, когда они пошли дальше. — Она вдова, и у нее две очаровательные девочки, близняшки. Ее муж погиб от несчастного случая, когда она только-только разрешилась от бремени. Бедняжка! Она частый гость в нашем доме.       — А есть хоть кто-то, кто не частый гость в вашем гостеприимном доме? — Скарлетт постаралась скрыть иронию, но она все же проскользнула в ее тоне. Джулии это совсем не понравилось.       Ретт пришел только к вечеру. Скарлетт очень хотелось с ним поговорить, но он делал вид, что не замечает этого, и не допускал, чтобы они остались наедине.       После того, как все отправились спать, Скарлетт переждала полчасика и спустилась вниз, надеясь, что Ретт все еще там. Ей было не в новинку ходить в темноте и, не считая столкновения с тумбочкой, острый угол которой наверняка оставил на ноге синяк, она благополучно добралась до двери в гостиную, из под которой струился мягкий притушенный свет.       Ретт расположился в кресле с книгой в руке. Она тихо вошла. Он поднял глаза и едва заметно поморщился.       — Скарлетт, зачем вы пришли? Бога ради, отправляйтесь спать.       Что ж, поговорить с ней по душам сейчас он явно не настроен.       — Ну? Зачем вы пришли?       — Ретт…       — Ну? — снова нетерпеливо повторил он.       — Не могли бы вы… налить мне рюмочку коньяка?       Он тихо засмеялся, словно от облегчения.       — Ваша матушка сегодня полдня таскала меня по соседям. А за соседей, скажу я вам, она принимает чуть ли не весь Чарльстон. Вы думаете, мне много удовольствия доставило притворяться, что я без ума от них всех, расхваливать наряды этих куриц, и старых, и молодых, одинаково бестолковых, и сюсюкать с их детками?       — Только не вздумайте забыться и ляпнуть что-нибудь подобное при ком-то еще, — предупредил он. — Тяжела жизнь актера, а? Ну, хорошо. Сейчас принесу.       Он встал и вышел. Скарлетт подошла к столику и взяла книгу, которую он читал. Шопенгауэр. Она недоуменно пожала плечами. Черт его знает, кто это такой. Провела пальцами по мягкому переплету и небрежно положила томик обратно. Ретт вернулся с бутылкой коньяка и двумя рюмками.       — Я, пожалуй, выпью с вами.       Сели на диван. Он наполнил рюмки, протянул одну из них Скарлетт, а бутылку поставил на пол. Она задумчиво смотрела, как играет свет лампы на гладких стеклянных стенках.       — Не боитесь, что сейчас сюда зайдет, к примеру, Розмари? — в его голосе звучала ирония.       — Мне все равно.       — Дело ваше.       Он поднял рюмку:       — Салют!       — Салют.       Он наблюдал за ней, глядя поверх края рюмки. Коньяк приятно обжег горло, по телу медленно разлилась слабая волна тепла.       — Где вы сегодня были? — с тонко разыгранным безразличием спросила она.       Ретт промолчал. Казалось, он уже забыл о ее присутствии и мыслями где-то далеко, но он мог не ответить нарочно.       — Мне не стоит спрашивать? — настаивала она.       — Не стоит, — подтвердил он.       — Сколько я могу тут пробыть? — изменившемся голосом вымолвила Скарлетт.       — Во всяком случае, недолго.       — Ретт!       — Давайте оставим этот разговор. Зачем постоянно возвращаться обратно? Ничего не изменится, Скарлетт. Если нам предрешено разойтись, мы разойдемся. Если Югу было предрешено проиграть и попасть под власть янки, он проиграл и стал рабом.       Она протянула ему пустую рюмку.       — Сколько не борись, а свободным Юг не станет, — продолжал он, неторопливо наливая темную жидкость. — Почти никто за это уже не борется. Поняли, что бесполезно. Южане похожи на птиц, которым перебили крылья и посадили в клетки. Кто-то еще борется, бьется грудью о железные прутья и, не сдавшись, умирает. Он не может принять поражения и для него смерть — единственный выход. Кто-то бороться не может или не хочет, он смирился и равнодушно принимает корм из рук своих тюремщиков, втайне презирая их, горя к ним испепеляющей ненавистью. А кто-то – те, кто борются и потому вынуждены умереть, зовут у нас его подлипалой – ищет выгоду в своем положении и заключает договор. Эта птица поет для тюремщика и в награду получает золотую клетку и самые лакомые кусочки. И ей уже не хочется на волю, она привыкла к своей теплой клетке, к беззаботной жизни.       Ретт замолчал. Скарлетт почти не слышала, что он говорил, она слушала его голос. Хмель мягкими молоточками начал постукивать в голове. Она глядела на него. В ее мятежных глазах отражался огонек лампы. Она мягко сказала:       — Ретт, дорогой, я не верю.       — Пожалуйста, не начинайте сначала.       — Ну почему вы не хотите выслушать меня! — воскликнула она.       — Ничего нового вы все равно не скажете. — Он поставил рюмку на пол, поднялся и перешел в кресло.       Она тоже поднялась и подошла к нему. Села на ручку кресла и обвила его плечи руками. Он сбросил ее руки.       — Скарлетт, идите спать.       — Ретт, мне так одиноко! Мне так хочется, чтобы вы меня приласкали, согрели. Обнимите меня.       — Прекратите. — Он внимательно смотрел на нее из-под нахмуренных черных бровей. — Возьмите себя в руки.       — Вы мой муж! Вы должны заботиться обо мне!       — Вы первая пренебрегли своими супружескими обязанностями. — Он говорил спокойно, просто констатируя факт.       — Простите меня, дорогой! Я...       — Хватит, Скарлетт! — прервал он. — Мне надоело. Давайте заключим сделку. Вы не будете устраивать истерик и скандалов ни по какому поводу ни мне, ни кому-либо еще. Это раз. Никто не должен знать, что у нас произошло, даже – нет, особенно – моя мама. Для всех мы будем счастливой любящей парой. Это два. Я же, со своей стороны, буду вести себя как любящий и заботливый супруг. Нет, просто как заботливый, примерный супруг. Согласны?       Скарлетт вздохнула:       — А что мне остается? Пусть хотя бы на людях вы на меня приветливо посмотрите.       — Значит, согласны. А теперь...       — А теперь вам не терпится от меня избавиться? — Она грустно улыбнулась, затем медленно поднялась и вышла.       Ретт еще долго сидел, запустив пальцы в волосы и о чем-то размышляя. Книга так и осталась лежать на журнальном столике.