***
— Мы никогда отсюда не выберемся. Так и умрем среди гор хогвартского серебра, — сказал Сириус с угрюмым видом. Как оказалось, Гермиона с Сириусом были не единственные, кто отбывали наказание таким образом. Вместе с ними также был Филис Арчиваль (пятикурсник из Когтеврана), Лизбет Хэмптон (шестикурсница из Пуффендуя), Перегрин Блэнкеншип и Максимилиан Ходжес (оба учились на шестом курсе Слизерина). Разговор особо не шел, да и объем работы не способствовал веселью. — Ой, заткнись. Работал бы быстрее, Блэк, — кажется, это сказал Перегрин. Сириус уже хотел что-то ответить, как все повернулись на звук открывающейся двери. — Сириус, выйди на минуту. Хотя Гермиона никогда и не видела его раньше, но она сразу догадалась, что это был Регулус. Он держался с высокомерной холодностью, которую Гермиона так часто отмечала в представителях змеиного факультета. Его волосы хоть и казались немного длинноватыми, но были аккуратно подстрижены и уложены; руки были сцеплены за прямой спиной; одежда и мантия сидели идеально, словно на манекене — истинный представитель древнего рода Блэков. На лице застыла маска суровой вежливости, хотя когда они пересеклись взглядами, Гермиона могла поклясться, что явно увидела ненависть в глазах Регулуса. — Пардон, Блэнкеншип. Поставлю тебя на место в другой раз, — и весело кинув вилку на стол, Сириус вышел из зала. Как только он покинул помещение, Филис тут же произнес: — Ставлю два галеона на то, что на этот раз драки не избежать. — По рукам, — самодовольно ухмыльнулся Ходжес. — И я добавлю еще галлеон, если младший Блэк выйдет победителем. Гермиона была обескуражена столь странным пари. Она заинтересовано посмотрела на когтевранца. — Ох, ты же новенькая. Они вообще никак не ладят, — поспешил пояснить Филис. — Каждый раз, когда пересекаются где-то между ними буквально искры летают. И чем старше оба становятся — тем интереснее наблюдать остальным за их перепалками. — Конечно, до драки еще не дошло ни разу, — подключился к разговору Максимилиан Ходжес. — Хоть старший Блэк и напыщенный придурок, но пока он еще не опустился на самое дно. Уверен, что Регулус является любимчиком в семье. Ну что, поддержишь пари? Или гордые гриффиндорцы-зубрилы выше этого? Гермиона смерила его ледяным взглядом, и поспешила выйти из комнаты. Ей понадобилось много усилий, чтобы не проучить Ходжеса при помощи магии. «До чего все-таки неприятный тип!» — раздумывала Гермиона прислонившись к стене. Из-за угла до слуха девушки долетали обрывки оскорблений. Она быстро направилась на звук ссоры, как внезапно голос Регулуса буквально пригвоздил ее к месту: — Сириус, родители в бешенстве! Как ты мог так поступить?! — Слушай, мои отношения с родителями тебя не касаются. Ты достал, что я просил? — Зачем они тебе? — Регулус, очень много лишних вопросов. За тобой был должок, теперь ты мне его возвращаешь. Больше нас ничего не связывает. — Ты помнишь, что это реликвии семьи Блэков? Надеюсь, ты не собираешься раздавать их всяким грязнокровкам?! — Клянусь братец, еще слово, и я надеру твой чистокровный зад. — Это правда? То, что говорят о тебе и новенькой? — Просто отдай мне эти чертовы книги, Регулус. В голосе Сириуса звенела злость. — Если ты будешь и дальше так себя вести, я не стану больше тебя прикрывать перед родителями. — Я и не просил тебя это делать. Знаешь, порой порывы твоей братской любви оказываются совсем не к месту. — Сириус, тебя выгонят из дома, — очень серьезно сказал Регулус. — Жду не дождусь. По звукам Гермиона поняла, что Регулус уходит. Она чувствовала себя очень неловко, и уже жалела, что ей не хватило такта вернуться обратно в класс, когда еще была такая возможность. Единственное, что ей оставалось — принести свои извинения Сириусу. Но она не успела. — Серьезно? Грейнджер, ты подслушивала? — глаза Сириуса тут же потеряли всякое тепло. В его руках были две книги и один небольшой блокнот. — А я-то думал, что это не твой уровень. Он бросил ей книги со словами полными презрения: — Держи, у тебя есть неделя. Надеюсь, ты успела услышать много интересного. — Сириус, ты даже слова не дал мне сказать! Извини, это вышло случайно! — То есть ты случайно стояла тут последние пять минут? Гермиона не знала, что ответить.***
Утро 31 октября выдалось ясным и на удивление теплым. В замке вовсю царило веселье и возбуждение, и многие преподаватели великодушно закрыли глаза на то, что учебный процесс не мог завладеть вниманием даже самых усердных студентов. На уроке профессора Бинса Мелиса пыталась вовлечь Рину и Лили в разговор о последних сплетнях замка. Девушки, зная о настырности соседки лишь молча кивали в ответ, иногда выдавая что-то вроде «хмм», «да» или «ага». Гермиона слушала весь этот разговор в пол-уха. — Гермиона, ты идешь? — окликнула ее Лили. — Разве урок закончился? — Уже минуты две как. Все в порядке? — Не все, но что поделать. Что у нас осталось сегодня? — Последнюю пару отменили, можем идти готовиться к ужину. Выбрала, что наденешь? Девушки шли по многолюдному коридору, который должен был привести их к портрету Аитриссы Роджи (эта ведьма прославилась тем, что первая открыла свойства драцены, и сварила первое любовное зелье), за которым скрывался один из переходов к гостиной их факультета. — Если честно, Лили, я не пойду. Мне хотелось бы немого отдохнуть от всех. Не обижайся. — Гермиона, — осторожно начала девушка, — я могу как-то изменить твое решение? — Вряд ли, — улыбнулась девушка. — А кто-то другой может? В ответ Гермиона лишь нахмурилась.***
Банкет был в самом разгаре. Над столами парили самые разнообразные тыквы: большие и маленькие, смешные и злые, одни подшучивали над студентами, а другие предлагали отведать пудинг и картофельные шарики. Горы тыквенных волшебных пирожков возвышались над всеми другими блюдами. Некоторые из них были в форме маленьких тыковок, а некоторые — в форме самых обычных пирожков. Но все они были заколдованы таким образом, что как только попадали в руки к кому-либо — тут же выкрикивали предсказания. Лили сидела рядом с Мародерами. Такое соседство было для нее в новинку, но следовало признаться откровенно — скучно с ними не было. То и дело кто-то из парней рассказывал забавную историю или шутку, не смеяться над которой было просто невозможно. — Эванс, ты скоро дыру во мне проделаешь. — Всегда к твоим услугам, Сириус, — весело парировала девушка. — Ждешь кого-то? — С чего ты взяла? — с деланной равнодушностью он посмотрел на Лили. — Эх, Сохатый, ты совершенно не умеешь держать язык за зубами. Я же не рассказал Лили, что у тебя ее колдография висит над кроватью. Джеймс Поттер ударил себя ладонью по лбу. — Эй, я здесь вообще не при чем! И нет у меня никакой колдографии, — краснея, ответил Джеймс. — Лили, не слушай этого зануду. — Знаешь, что действительно тебе мешает, Сириус? Абсолютная уверенность в том, что ты самый умный, а все вокруг глупые. Дубина, я живу с ней в одной комнате, — она практически прошептала эту фразу, покосившись при этом на Мелису. — А еще у меня есть глаза, и я умею ими пользоваться. Дать совет? — О великий Мерлин, нет. Только не очередной совет. Меня эти двое за весь день уже утомили ими. — Потому что настоящая дружба заключается в том, чтобы не оставлять друга одного в паскудном настроении, — пафосно произнес Римус. — Да и грех упустить такую возможность. — Отнеси ей пару тыквенных пирожков. — Эванс, совет так себе, — закатил глаза Сириус. — Отнеси ей пирожки, и поговори с ней. Я не знаю почему, но она правда чувствует себя виноватой. Сириус тяжело вздохнул. Джеймс потянулся к тарелке с пирожками, и выбрал самый большой из них. — Не слопай по дороге, — отдавая пирожок-тыкву Сириусу ухмыльнулся он. Последний обреченно вздохнул, и встал из-за стола. — Может еще вернусь. И кстати, — он наклонился над Лили, и громким театральным шепотом сказал ей в ухо. — У него и вправду нет твоей колдографии над кроватью. Он держит ее под подушкой. Лили лишь слегка покрылась румянцем и рассмеялась. Гермиона сидела в кресле пустой гостиной. В душе она даже немного пожалела, что решила пропустить празднование Хэллоуина, но понимала, что так будет лучше. Книги, которые передал ей Сириус были очень старыми. Первая насчитывала около двухсот страниц. Они были уже изрядно пожелтевшими от времени; местами на них можно было найти детские рисунки. Гермиону возмутило такое отношение к книге, и про себя она подумала, что своих детей за такое отношение к книгам она бы точно не похвалила. Она содержала довольно мало информации, по сути это был сборник старых легенд. Лишь в двух из них упоминалось о Хранителях времени, и только как о эпизодических персонажах. Книга датировалась XV веком. Вторая книга хоть и оказалась меньше, но была куда более информативной. Из нее Гермиона почерпнула несколько интересных гипотез. Первая из них говорила о том, что Хранители времени есть у каждой магической семьи. Они отвечают за них, ограждают от неверных шагов и решений. Согласно второй теории Хранители времени были самыми первыми существами, обладающими магией. Со временем они превратились в бесплотных духов, которые следят за развитием магии в мире, и, следовательно, отвечают за судьбу всего магического сообщества. Согласно третьей теории, Хранители времени — магический орден, который наблюдает за всем, что происходит в мире. Было еще несколько предположений, но они показались девушке откровенным бредом, и она даже не стала на них останавливаться. Но самое главное, что несмотря на такое их пестрое разнообразие, автор книги так и не сказал, какую именно из них можно считать наиболее правдивой. А блокнот оказался тем самым исследованием чудаковатого Эгберта Хиготса, возможного родственника Мерлина. Блокнот весь был исписан различными формулами, рецептами зелий и заклинаниями. В предисловии, которое Гермиона условно выделила для себя, Эгберт Хиготс обещал своему читателю отправить его на самые неизведанные просторы магии. На самом деле, если отбросить его идею с Мерлином, блокнот оказался весьма интересным. Конечно, Гермиона знала, что и половина из этих зелий в современном магическом мире не имели патента, и не использовались, но его идеи были очень прогрессивными (для того времени, в котором он жил). Последние три страницы были посвящены ритуалу вызова Хранителей времени. Господин Хиготс утверждал, что именно они смогут вернуть к жизни великого Мерлина. Да и ритуалом это было сложно назвать, так как в конечном итоге нужно было произнести лишь несколько слов. Правда в прмечании было сказано, что для ритуала обязательно требовалось два человека, один из которых должен обладать исключительной чистотой крови. — Да это почти расизм какой-то, — пробормотала Гермиона себе под нос. — Древние маги были на редкость скучными. Гермиона подняла голову, и увидела Сириуса. — Ты знаешь, что значит расизм? — Нет, но догадаться нетрудно. Последние несколько минут ты разговаривала сама с собой. Гермиона несмело улыбнулась, аккуратно закрыла блокнот и положила его на стол. — Сириус, мне и вправду так жаль. Не знаю, почему я не ушла. Прости, не следовало так делать. Сириус сел у кресла Гермионы и молча протянул ей тыкву-пирожок. — Скажи, как много ты слышала? Краснея, она произнесла: — С того момента, где твой брат спросил, как ты так мог. — Тогда ты вряд ли поняла, почему я был так зол. Понимаешь ли Гермиона, мои родители все еще пытаются сделать из меня «настоящего Блэка», как любит повторять моя матушка. И она не придумала ничего лучше, как устроить мою свадьбу. — Да ты, верно, издеваешься? Сириус, тебе даже шестнадцати нет! — Кстати, будет через три дня. Среди чистокровных магических семей институт договорного брака существует более десяти веков. Ты знала, что отец Джеймса, Карлус Поттер, женат на Дорее Блэк? Их брак тоже был договорным, но мало кому везет так, как им. — В каком смысле? — Родители Джеймса любят друг друга. Та атмосфера, которая царит в их доме — я никогда такого не видел. По крайней мере, такого точно никогда не было в моей семье. — Но Сириус, ты даже не закончил школу! — возмущению девушки не было предела. — Я должен буду жениться в 20 лет на Мелани Селвин. А я даже понятия не имею, как она выглядит. — Может быть можно как-то этого избежать? — осторожно спросила девушка. — Конечно можно. Я не собираюсь этого делать. Меня раздражает сам факт того, что мои родители считают, что я должен это сделать. Теперь ты понимаешь, почему я был так зол на тебя? — Да, понимаю. Хоть это и не отменяет… — Просто съешь уже этот пирожок и перестань извиняться, — улыбнулся Сириус. Гермиона со смущенной улыбкой взяла небольшую тыковку, и укусила ее. Восхитительные аромат ванили и свежей выпечки тут же разнесся по комнате, а писклявый голосок мгновенно выдал свое пророчество: — О-о-о, да кто-то тут влюблен! Чтобы как-то сгладить неловкость, Сириус спросил: — Нашла что-то интересное в книгах? — Интересное — да, а вот полезного ничего не оказалось. Хотя записи мистера Хиготса оказались весьма любопытными, — отложив недоеденную тыкву, Гермиона открыла блокнот с записями на последней странице и указала пальцем на одно небольшое примечание. — Я не совсем понимаю вот эту часть. Зелеными чернилами внизу страницы была выведена странная надпись «aD him umptse, te oeg orc», которую Сириус разглядывал около минуты. — Я видел уже такую анаграмму, очень давно. Если я не ошибаюсь, это эту фразу можно перевести как «Ты мне дай время, а я тебе сердце». Не хочешь попробовать? — вдруг голос парня наполнился энтузиазмом. — Что? — Ну как «что»? Мы вдвоем в пустой гостиной, рядом с тобой находится представитель древнего чистокровного рода, — хитро улыбнулся Сириус. — Да это сказки все. Неужели ты думаешь, что мы, два несовершеннолетних волшебника, сможем призвать существ столь могущественных? Хотя, я не совсем верю в их существование, после всех тех домыслов, которые я изучила. — Здесь дело не в совершеннолетии, а в силе и традициях. Тем более, если это просто порождение бурной фантазии старого мага, ничего не произойдет. — Ох, Сириус, я переместились во времени! Поэтому фраза «ничего не произойдет» меня уже пугает. — Я обещаю защищать вас от всех старых магов, которые будут у нас на пути! — торжественно произнес он. — Да брось, Гермиона! Разве тебе не интересно? Девушка с сомнением окинула взглядом старый блокнот в руках Сириуса. Конечно, ей было интересно! Но шестое чувство просто вопило, что лучше не ввязываться в подобную затею. — Я докажу тебе, что ничего у нас не выйдет. Сириус положил блокнот на колени Гермионы, взял ее за руку, и четко произнес: — Da mihi tempus, et ego cor. Их ослепил яркий желтый свет, который мгновенно наполнил комнату. Даже через закрытые веки они видели его. Ощущали на своей коже обжигающим теплом. Затем они оба почувствовали пронизывающий ледяной порыв ветра, который прошел через каждую клеточку тела, заставляя их занеметь от страха. Громкий пронзительный тонкий визг, — и темнота.