Смотритель маяка

Начало нового года выдалось не таким оптимистичным, как хотелось бы. Сначала к такой мысли пришёл Кёнсу, когда у него начались проблемы с зимней сессией. Студент никак не мог понять, за что на него взъелись преподаватели и не давали спокойно сдать экзамен с первого раза. Кёнсу, обиженный и вымотанный, звонил Весте, выговаривал ей всё, что собиралось на душе, потом остывал и принимался снова за учёбу. Ли не знала, как помочь парню, поэтому подбадривала Кёнсу достаточно банально, повторяя, что он со всем справится, а судьба ему просто подкинула испытания. Парня иногда возмущали эти прописные истины. «Нуна, почему ты говоришь мне это? Я и без тебя знаю!» — злился Кёнсу, которому хотелось услышать от Весты что-то более существенное, то, о чём он раньше никогда не слышал. Правда, когда гнев утихал, студент понимал, что Весте можно было сказать спасибо за одно её терпение, с которым она всегда выслушивала жалобы. Исина свалил с ног грипп. Об этом Веста узнала, когда в один вечер на маяк за ней приехал незнакомый шофёр. Ли сначала испугалась, решив, что Исин уволился и покинул Истборн. Чтобы развеять сомнения, Веста набралась смелости и спросила таксиста, знаком ли он с китайцем Чжаном. Тот кивнул в знак согласия, а потом добавил, что Исин заболел. Веста знала, что у парня в Англии никого не было, и, только на какое-то мгновение представив, как Исин, закутавшись в одеяло, один-одинёшенек лежит на кровати, незамедлительно попросила водителя сначала заехать в супермаркет, а потом к дому Чжана. — Вы заразитесь! — пытался возразить таксист, но Веста и слушать не хотела. Шофёр спорить с девушкой не стал и смиренно выполнил просьбу кореянки. В магазине Ли закупилась фруктами, взяла две пачки сока, потом забежала в аптеку за основными лекарствами, ибо сильно сомневалась, что этот парень мог нормально позаботиться о собственном здоровье. Таксист откровенно изумился, когда Веста вышла из супермаркета с целым пакетом продуктов и поспешно подлетел к девушке, чтобы помочь его донести. — Повезло парню, — улыбнулся таксист, погрузив пакет на заднее сидение. Веста улыбнулась в ответ, но ничего говорить не стала. Она просто чувствовала, что поступает правильно, и это приносило умиротворение её душе. Ещё большее желание позаботиться о Чжане возникло, когда парень открыл дверь. Бледный, лохматый, с красным носом, укутавшийся в одеяло, Исин не сразу понял, что перед ним стояла Веста. Он несколько раз моргнул, протёр глаза, и когда окончательно убедился, что ему ничего не снится, открыл рот, собираясь что-то спросить, но так и не решился. Он был слишком счастлив для лишних слов. — Скорую помощь вызывали? — улыбнулась Веста и без приглашения прошла в квартиру. Поставив пакет на пол, она первым делом взяла Исина за плечи и отвела в спальню, чтобы тот не стоял босыми ногами на холодном полу. — Ты заболеешь, — закашлялся Чжан. — Иди домой! — У меня хороший иммунитет, — бодрым голосом отозвалась Веста и энергично захлопотала на кухне за подготовкой всего необходимого для лечения. Ли невольно вспомнила, как она выхаживала Кёнсу, который сильно бредил из-за высокой температуры. Тогда Ли караулила всю ночь, спала в неудобном кресле, но при этом чувствовала себя по-настоящему счастливой, потому что была нужна. Она прекрасно понимала одиночество Исина, которое особенно остро чувствуется в моменты полной беспомощности, именно поэтому не могла оставаться в стороне. Чжан был тронут до глубины души и в какой-то момент даже испугался, что может ненароком влюбиться в Ли, перепутав чувства и дружескую заботу. Собственно, именно это и стало причиной, по которой Исин попросил больше не приходить Весту к нему во время болезни. Он пообещал, что быстро поднимется на ноги, будет хорошо питаться и пить много жидкости. В конце концов, они обменялись телефонами, и Веста потребовала, чтобы Чжан ежедневно докладывал бы ей о своём состоянии здоровья.

***

В начале февраля Мари уехала в отпуск домой. Веста немного завидовала соседке, ведь она встретится с семьёй, друзьями, проведёт время в своё удовольствие. Ли домой уезжать не хотелось. После разговора с матерью (состоявшийся за пару дней до отъезда Мари), Веста не почувствовала, что по ней скучают. От брата вестей не было, домой никто не звал, и Ли, проглотив эту горькую правду, просто смирилась с действительностью. «Она даже не поинтересовалась, где я работаю, раз так много получаю», — задумалась Веста. Кореянка каждый месяц отправляла домой деньги. Наверное, родители воспринимали это как должное, раз даже не могли лишний раз написать сообщение с благодарностью. Без Мари Веста стала чувствовать дома совершенно неуютно. С испанкой было веселее, хотя бы потому, что она всегда была источником звуков, которые настойчиво напоминали о присутствии ещё одного человека в доме. За последние месяцы девушки неплохо поладили друг с другом: они часто разговаривали, делились своими переживаниями, гуляли в свободное время. Оставшись одной, Веста перестала находить себе место. Она радовалась каждому рабочему дню, потому что тогда она была занята делом и могла пообщаться с Чондэ, но выходные превратились в настоящую пытку. Глубоко в душе Весте хотелось бы, чтобы Ким попросил её приходить на маяк каждый день. Она была согласна на любую работу, лишь бы как можно меньше оставаться наедине с собой, потому что в какой-то момент с сознанием Весты начало твориться что-то неладное. Это неладное творилось со снами девушки, в которых Чондэ и Джун теперь постоянно пересекались. Сначала Веста отчётливо видела хозяина маяка, потом его образ постепенно изменялся, и перед глазами появлялся брат. Джун и Чондэ сливались в одно целое, потом снова становились разными людьми. Однажды перед Вестой во сне стояли двое мужчин, и оба — братья, но кореянка была уверена, что один из них всё-таки Чондэ, вот только какой? Подобные сны непрерывно длились неделями, и Веста начала даже бояться засыпать. Она не понимала, что за чертовщина творилась в её голове, не говоря уже о сердце. Обострённая тоска по Джуну — такой диагноз могла поставить себе Веста, и именно это мешало девушке понять её настоящие чувства к Чондэ. Общаться с Кимом стало намного легче. Они обращались неофициально друг к другу, разговаривали на различные темы, но Веста часто выпадала из беседы, когда задумывалась над тем, кого видела перед собой — Джуна или Чондэ. Воспалённый разум изо всех сил твердил, что перед ней находится Ким и общается она с ним, а не с прототипом брата. Веста повторяла эти слова про себя бесконечное количество раз, но боялась признаться, что они едва ей помогали. Ах, как же просто вылечить простуду и пережить зубную боль, потому что знаешь — лечение от большинства физических недугов существует. Что могла сделать Веста с её личным обострением? Ни успокоительные, ни снотворное не решали проблемы, а встретиться с Джуном лично, чтобы избавить себя от бессмысленных надежд, у Весты не было возможности, поэтому девушке оставалось только изо всех сил держать себя в руках, чтобы не сойти с ума. Однако стоило Весте с горем пополам попытаться совладать с собой, как неожиданная новость от Мари снова заставила Ли подкосить ноги. Испанка прислала на почту письмо, в котором поведала о проблемах со здоровьем матери, поэтому задержится дома ещё на некоторое время. Веста, конечно, поддерживала решение подруги. Она сама поступила бы точно также на её месте. Но… — Веста, в чём дело? — не выдержал Чондэ, который уже порядком наблюдал странную отрешённость девушки, но не спрашивал, наивно полагая, что Ли всё расскажет сама. — А? — кореянка дёрнулась и выпустила из рук тарелку, которая с треском разбилась об кафельный пол. — Простите, — виновато проговорила Веста и принялась тут же собирать осколки. Чондэ нагнулся к девушке, аккуратно взял её за ладони и отодвинул их от разбитого стекла, после чего сам начал убирать осколки. Ким опасался, что из-за странного состояния Веста по невнимательности могла пораниться. — Тебя что-то беспокоит в последнее время, — начал Чондэ тоном полной убеждённости, когда с уборкой осколков было покончено. — Может, расскажешь? Веста поняла, что отделаться словами «Да всё хорошо, просто задумалась», не получится. В этот момент Веста точно понимала, что её видят насквозь; казалось, Чондэ знает о всех её сновидениях, так мучившие девушку практически весь месяц. Но Ким не догадывался даже о сотой доли того, что волновало Весту, и сама Ли не торопилась во всём признаваться. — Просто Мари уехала в отпуск в Испанию и сегодня утром написала, что задержится. Её мама заболела. — Переживаешь за подругу? — Да, — убрав прядку волос за ухо, ответила Веста, не поднимая глаз. — Но это не единственное, что тебя обременяет, — снова утвердительно заявил Чондэ, снова перегородив путь Весте к отступлению. — Просто, — сглотнула девушка, опускаясь на стул на кухне, — мне дома очень одиноко. Неприятное ощущение. — А ты сама не хотела бы слетать в Корею, проведать своих родных? Я могу тебя отпустить на пару недель, — Чондэ понял, что последняя фраза далась ему с трудом, и ему едва удалось сохранить невозмутимое выражение лица. — Пока в этом нет необходимости, — криво улыбнулась Веста, и Ким не стал спрашивать подробностей, сделав вывод, что с родителями у Ли достаточно прохладные отношения. — К тому же, не хочу лишний раз искушать судьбу. Приеду домой, захочется остаться… А я пока не планирую возвращаться в Корею. Чондэ понятливо кивнул и, сделав вид, будто что-то забыл, поспешно отправился к себе в спальню. На самом деле Киму нужно было время, чтобы перевести дух. В последнее время Веста невольно обращала на себя слишком много внимания, и Чондэ попадался в бесхитростную ловушку женского обаяния, подобно наивному подростку. Чем больше Ким наблюдал за Вестой, чем больше он узнавал её, тем больше он удивлялся. Ли умела быть красивой даже без макияжа и в обычной повседневной одежде; от неё веяло домашностью, когда она готовила; отрешённая и немного неземная она часто сидела в кресле, когда заканчивала все дела; милой и заботливой Веста была рядом с Кёнсу. Какой Ли была рядом с Чондэ? Ким не мог дать точного ответа на этот вопрос. Из простой домработницы Веста стала желанным гостем, хорошим собеседником, постепенно завоёвывая в сердце отшельника Кима всё больше места. Чондэ сдался без боя, очарованный таким красивым поражением, которое могло принести не меньше радости, чем победа. Чондэ несколько раз обошёл по периметру всю комнату и, как только почувствовал, что успокоился, прихватил со стола записную книжку (ему же надо было с чем-то вернуться вниз) и вышел из спальни. Ким только ступил на лестницу, как неожиданно замер и повернул голову в сторону самой дальней двери в коридоре. Он сделал шаг назад и неспешно направился к комнате, которая всегда пустовала. Там хранились только шкаф и книги, которые уже вскоре должны были перекочевать в башню. Чондэ открыл дверь спальни, оглядел её и, воодушевлённый зародившейся в его голове идеей, торопливо направился вниз к Весте. Ким перевёл дыхание прежде, чем зайти на кухню, чтобы не показаться слишком взволнованным, и только спустя какую минуту показался перед Ли. — Я думаю, — откашлявшись, начал Чондэ и облокотился одной рукой на край столешницы, — что я знаю, как помочь тебе скоротать время до возвращения Мари. Веста отвлеклась от нарезания моркови и подняла взгляд на Кима. — Наверху есть одна пустая комнатка. Она маленькая, но уютная. Только прибраться надо. Может, поживёшь пока на маяке? Веста широко раскрыла глаза от удивления. — Понимаю, — пустился Чондэ в оправдания, — я — не лучшая компания, но, может, тебе не будет так одиноко? Я не заставляю, просто… — Я согласна, — ответила Веста и улыбнулась. — Ты не скучный. Правда… Правда, я очень рада. Ли сама не осознала, когда дала согласие. Она так обрадовалась возможности избежать одиночества, что готова была спать даже на полу. Кто бы мог подумать, что Ким Чондэ, казавшийся таким неприступным вначале, теперь проявлял настоящую заботу и больше не казался равнодушным. Джун поступил бы точно также. Брат не позволил бы своей сестрёнке быть в одиночестве.

***

Весь оставшийся день ушёл на уборку и обустройство комнаты. Так как лишней кровати у Кима не было, он отыскал старый футон, в котором и сам спал первое время; на окна повесили занавески; достали невысокий столик. Пока Веста протирала пыль, Чондэ разбирал небольшой шкаф, стоящий в углу комнаты. Там хранился всякий хлам, о котором Ким уже сто раз успел позабыть. Старые справочники, какие-то календари, нерабочий утюг, даже барометр завалялся на одной из полок. Чондэ не мог даже понять, зачем оставил это всё в доме, но теперь уж был точно уверен, что весь хлам отправится на помойку. Единственное, что мужчина решил оставить, были виниловые пластинки. Большая часть из них была классика и джаз, которым Чондэ увлекался несколько лет по приезду на Альбион. Тогда-то он и приобрёл патефон у старой англичанки. В свои семьдесят она оставалась привлекательной и энергичной особой, одевалась в стиле 50-х, благодаря чему Чондэ сразу удалось представить эту даму в молодости. Сложно было поверить, что за этим жизнерадостным лицом пряталась боль и страдания, которые принесли ей болезнь и ранняя потеря любимого мужа. Ещё сложнее было потом увидеть это лицо на похоронах — неулыбчивое и бледное. — Пластинки? — удивлённо спросила Веста, когда обратила внимание на задумавшегося Чондэ. — Да, — улыбнулся мужчина, поднявшись с пола, — когда-то я собирал их. — Можно? — Ли потянулась за одной из пластинок и не без восхищения осмотрела сначала её упаковку, а потом аккуратно достала и сам винил. — Я впервые держу в своих руках пластинку. Чувствую себя одной из тех девчонок в интернете, которые делают ретро-фото. — Хочешь послушать? — А есть на чём? — Конечно, — рассмеялся Чондэ и отправился в свою комнату. Через пару минут Ким уже вернулся с патефоном и подключил его к сети. Чондэ выбрал пластинку польского джаз-бэнда шестьдесят шестого года*, которую в своё время нашёл в одном из музыкальных магазинчиков Лондона. Лёгкая, весёлая мелодия с лёгким потрескиванием заполнила комнату. Веста первые минуты изумлённо смотрела на пластинку, словно маленький ребёнок, а потом и сама не заметила, как начала покачивать головой в такт музыке. Чондэ в свою очередь представлял кореянку в ярком трапециевидное платье с геометрическим узором и с небрежным начёсом и локонами на голове. В таком образе Веста казалась Киму такой простодушной, лёгкой и милой, что Чондэ невольно расплылся в улыбке. — Потанцуем? — улыбнулся Ким, подавая руку девушке. — Но я же не умею, — рассмеялась Веста. — Просто наслаждайся, — сказал Чондэ, начав пританцовывать на месте. Ли, смущённая, сначала боялась даже пошевелиться, лишь смеялась и краснела, пока в один момент не позволила мелодии подхватить её и увести за собой в далёкие шестидесятые. Было в этом неловком импровизационном танце что-то необыкновенное. Чондэ чувствовал свободу, наслаждаясь таким нехарактерным для него очередным порывом. Веста погрузилась в воспоминания о вечере, когда домой пришло много гостей, и настроение было настолько хорошим, что все в какой-то момент пустились в пляс. Кавалером Весты на тот вечер стал Джун, который от души веселился вместе с любимой сестрёнкой. Они наперебой придумывали свои танцы, повторяли движения друг за другом и не могли остановиться, боясь, что больше не смогут повторить такое зажигательное выступление. Вот и сейчас Веста не могла остановиться, но в этот раз она боялась, что, смотря на Чондэ, образ Джуна развеется. А ей так сильно хотелось побыть с братом. Ей так сильно хотелось с ним потанцевать.