Смотритель маяка

Кёнсу примчался к маяку на такси сразу же после звонка Чондэ. Студент всю дорогу ворчал на несносного опекуна, который сначала запретил приезжать, а теперь чуть ли ни силой звал на Бель-Ту. «Я ему всё выскажу!» — думал про себя Кёнсу, но когда ему открыла дверь Веста, такая улыбчивая и приветливая, все обиды моментально забылись. Паренёк успел соскучиться по любимой нуне и ему совершенно не хотелось портить встречу выяснением отношений с опекуном. «Ладно, потом разберусь», — мысленно решил Кёнсу, послушно проследовав за Вестой в гостиную. — А вот и мой воспитанник, — не без гордости объявил Чондэ, когда парень появился в комнате. Кёнсу, никогда прежде не слышавший таких слов (да ещё и в такой манере!), испуганно замер и перевёл взгляд на сидящего в кресле мужчину, который приветливо улыбнулся и слегка наклонил голову набок. — Воспитанник? — спросил он. — Да, — подтвердил Чондэ, чуть подняв голову вверх, — До Кёнсу. Кёнсу, это мой старший брат Ким Чунмён. — Приятно познакомиться, — чуть поклонившись, отозвался студент. — Взаимно, взаимно, — сказал старший Ким, сделав глоток чая. — Я смотрю, ты тут времени зря не теряешь. Мне казалось, что ты даже разучился с людьми общаться. — Большую часть времени я действительно провожу как отшельник. Кёнсу приезжает только на каникулах, иногда на выходных, Веста работает только три дня в неделю. Чунмён понятливо кивнул. После вчерашнего напряжённого дня старший Ким не ожидал, что Чондэ всё-таки приоткроет завесу своего уединённого мирка. Впрочем, сам Чондэ тоже не планировал этого делать, но, вспомнив голос разочарованного Кёнсу, когда тот узнал, что не сможет приехать на Бель-Ту на Рождество, младший Ким просто решил вести себя так, как ему самому хотелось. К чему было скрывать Весту? Разве Чондэ должен был чего-то стыдиться? Если Чунмён не постеснялся рассказать, что приехал в Англию из-за любовницы, то что дурного было в опекунстве? Мы очень часто жертвуем близкими, чтобы угодить тем, до кого у нас, по большому счёту, нет никакого дела. Мы пытаемся получить одобрение ото всех, кроме тех людей, которым по-настоящему можно довериться, просто потому, что привыкли — свои поймут, свои простят, свои забудут. Бьём близких ради чужих; обижаем тех, кто не заслуживает боли. — Я заварю ещё чай, — захлопотала Ли, а потом кивнула студенту, чтобы тот оставался в комнате вместе с братьями. Кёнсу послушно приземлился на диван рядом с Чондэ. Из-за присутствия Чунмёна парень не мог толком расслабиться и чувствовал себя немного чужим в компании двух кровных родственников, но Чондэ, заметив это, решил незамедлительно взять дело в свои руки, тем самым напоминая, что Кёнсу приехал домой, а не в гости к хорошему знакомому. — Оставь пока вещи у себя в комнате. Веста с утра там немного прибралась и постелила тебе новое бельё. Как спустишься, уже и чай будет готов. — Да, сейчас. На этих словах Кёнсу поторопился на второй этаж, а братья Ким снова остались одни в гостиной. Отставив пустую чашку на стол, Чунмён странно ухмыльнулся и потупил взгляд в пол, скрестив руки на груди. Старшего Кима обуревали противоречивые мысли, хотя ещё вчера, сойдя с трапа, он был уверен в том, что никаких сюрпризов ждать не придётся. Чунмён был готов встретить занудного младшего братца, даже не боялся его молчаливости и осуждающего взгляда, поэтому сейчас не знал, как реагировать на младшего Кима, который не без гордости всем своим видом будто говорил: «Да, я живу на маяке. Да, знакомых и друзей у меня толком нет, зато я стал опекуном для смышлёного малого, а ещё у меня работает кореянка. Замечательная девушка, не так ли?». И Чунмён не мог поспорить. В какой-то момент он понял, что ему стыдно перед своей невестой. Она, такая прекрасная, милая и обаятельная, сейчас преданно ждала своего жениха в Корее, в то время как этот самый жених провёл двадцать часов в самолёте, чтобы провести время в постели с пышногрудой красавицей. — Он учится? — спросил Чунмён, решив, что только в разговоре сможет отвлечься от докучающих мыслей. — Да. В Лондонской школе экономики и политики. На факультете статистики. — Недурно, — присвистнул Чунмён. — Если надумает приехать в Корею, то милости просим, поможем с работой. — Ничего, тут тоже сможет прорваться, — уверенно сказал Чондэ, не давая старшему брату ни малейшего шанса усомниться в способностях своего подопечного. Как и сказал старший Ким, чай подали именно в тот момент, когда Кёнсу спустился обратно в гостиную. Побыв наедине с собой несколько минут, он смог привести в порядок мысли, вспомнил, что находится дома, и теперь уже вёл себя более непринуждённо, словно Чунмён был не незнакомым гостем, а старым другом, с которым давно не виделись. Веста, наблюдая со стороны за благоприятным развитием событий, лишь улыбалась, чувствуя себя вполне комфортно в компании корейских джентльменов.

***

Чунмён, сославшись на неожиданно возникшие дела, решил вернуться в Лондон уже вечером, и Чондэ не стал препятствовать решению хёна, который ещё вчера упрямо не хотел возвращаться в столицу из Мейдстона. Старший Ким вызвал такси. Машина должна была подъехать через минут сорок, и братья вышли на улицу, решив скоротать время перед отъездом на свежем воздухе. — Скажу отцу, что беспокоиться не о чем, — проговорил Чунмён, надевая перчатки. — Давно уже пора было это понять, — беззлобно хмыкнул Чондэ. — Ну, сам знаешь. Старики, они такие… Повисло молчание. Братья Ким сидели на скамейке возле дома и молча смотрели на дорогу: старший мысленно отсчитывал оставшиеся минуты до приезда такси в то время, как младший просто наслаждался открывающимся перед ним видом. Не было в этих минутах никакой магии, а в голове — ни одной мысли. Иногда нам только кажется, что последние минуты перед расставанием должны быть заполнены чем-то особенным: размышлениями, откровениями, обменом какими-то ценными вещами. У последних минут братьев не было ни узоров, ни таинственной дымки, не считая зависшего в воздухе тумана. — Здесь красиво, — сказал Чунмён. — Тихо. Что насчёт маяка? — В смысле? — Он рабочий? — Нет, — ответил Чондэ, — уже много лет он не работает. Вот ремонтирую. — И как успехи? — Ну, продвигаюсь. — Осилишь? — Конечно. — Хорошо. Братья снова замолкли. Чунмёна не покидала мысль, что ему бы хотелось выговориться Чондэ, но язык не поворачивался начать беседу на сугубо личные темы. Шестнадцать лет всё-таки никуда не делись; нельзя так просто восстановить мост над пропастью. Наконец подъехало такси, и мужчины, обменявшись крепким рукопожатием, распрощались без обещаний звонить и писать друг другу чаще. Тем не менее, Чондэ проводил Чунмёна с неким чувством выполненного долга. Младший Ким вспомнил прописные истины и теперь, смотря на удаляющееся такси, не мог понять, как мог забыть всё то, о чём он уже сам не раз повторял устами своих персонажей. Глупо осуждать человека только потому, что он не такой, как ты. Каждый «варится» в своей среде, поэтому, чего можно было ожидать от человека, который постоянно на виду? Ложной скромности? Задушевных разговоров о вечном? «Уже большой мальчик, а всё в сказки веришь. Но всё-таки на чудеса тебе иногда везёт», — подумал про себя Чондэ и отправился домой. — Хён, где ёлка?! — прорвало Кёнсу, как только Ким объявился в гостиной. — Что? — опешил Чондэ, не ожидая такого выпада в свою сторону. — Хочешь сказать, что это, — говорил Кёнсу, оглядевшись по сторонам, — по-праздничному? — И что ты предлагаешь? — Устроить нормальное Рождество! Ладно, не нужно подарков, но хотя бы создать настроение! Нуна сказала, что может приготовить что-нибудь вкусное, так что всё схвачено! Веста смущённо улыбнулась. Ли думала, что с неё уже хватит самодеятельности в доме человека, который изначально не хотел никакого лишнего шума, а ночной разговор по душам вовсе не означал, что Чондэ потерпит и дальнейшего вторжения в его личную жизнь. Тем не менее, Ким, поймав взгляд Весты, улыбнулся в ответ. — Эй, я тут! — напомнил о своём присутствии Кёнсу и выпрыгнул перед Чондэ, чтобы прерывать его зрительный контакт с Ли. — И где я буду сейчас искать тебе ёлку? — выдохнул Ким, скрестив руки на груди. — Я в Истборн не поеду. — Зануда. — Если хочешь украшений, то нарежь снежинок из бумаги. Дёшево и сердито. — Жадина. — До Кёнсу! Студент расхохотался. Забавно было спорить с опекуном не о проблемах бытия, а из-за глупого каприза, который, впрочем, был высказан Кёнсу совершенно несерьёзно. — Я поеду уже домой, — вмешалась Веста, поднявшись с дивана, — а то меня там соседка ждёт. — Что-то случилось? — поинтересовался Чондэ, но Ли отрицательно махнула головой. Если отъезду хёна младший Ким был, можно сказать, даже рад, то вот возвращение домой Весты не прибавляло счастья, да и настроение Кёнсу заметно упало. Веста, заметив расстроенное лицо мальчишки, попыталась подбодрить его, пообещав приехать в понедельник, на что студент слабо улыбнулся, словно и не верил словам нуны. Глупо было устраивать трагедию из-за недолгого расставания, но Кёнсу не мог с собой ничего сделать, как и Чондэ, который только в силу возраста и большего жизненного опыта научился скрывать эмоции. Единственное, о чём жалел Ким, так это об необдуманной фразе про Истборн, которая отрезала всякие попытки подвести Весту до дома. Девушка упрямо отказывалась и, в конце концов, вызвала такси. Когда Ли сказала, что машина приедет через пятнадцать минут, Чондэ едва не взвыл. Как скоро. Как быстро. Как обидно. — Почему твоё такси приедет быстрее, чем такси Ким Чунмёна? — спросил Кёнсу, а сам Чондэ мысленно поблагодарил воспитанника, что тот озвучил назревший и в его голове вопрос. — Наверное, потому что у меня появился знакомый водитель, — улыбнулась Веста. — Сам понимаешь, связи в наше время… Слова Ли никто всерьёз не воспринял. Кёнсу оценил чувство юмора нуны; Чондэ подумал, что у девушки просто хорошее настроение; сама же Веста не была уверена, что за ней действительно заедет Исин. Когда же такси всё-таки подъехало к маяку, и молодые люди вышли вместе с Ли на улицу, на их лицах осталась такая печать удивления, что ни Чондэ, ни Кёнсу не смогли проронить ни слова. Дураку было понятно, что не каждого клиента таксист встречает лично, выходя из машины. И не всех же шофёр знает по имени. — До понедельника, — сказала напоследок Веста и села в такси. Чондэ слабо улыбнулся и слегка махнул рукой на прощание, после чего машина тронулась и вскоре затерялась в густом тумане. Ещё недавно Ким так самоуверенно рассуждал о том, как легко он отпустил брата. Теперь его мысли были заняты тем, зачем он однажды сказал, чтобы Веста вызывала такси.

***

— Тебя уже по голосу узнают, — рассмеялся Исин, — кажется, откуда бы ты не вызвала такси, я всё равно приеду. — Ты смотри там, привыкну, и действительно буду требовать только своего личного водителя. — А разве плохо? Кстати, ты разве должна была работать на Рождество? — Нет, — прислонив голову к стеклу, отозвалась Веста, — немного поменялись обстоятельства. Ли вспомнила, как вчера за ней заехал Чондэ и как всю дорогу до маяка она не уставала думать о том, что же заставило господина Кима забрать её к себе. И когда нашлись ответы на одни вопросы, тут же подоспели другие, а потом и ещё одни, и ещё. В конце концов, их стало так много, что Веста, не придумав никакого другого способа, решила просто уехать. Нужна была смена обстановки и немного одиночества, но всё-таки Ли не исключала, что и это не сможет помочь. — Упс! — неожиданно пискнул Исин. — Веста, держись крепче! На какой-то момент Ли показалось, что машина потеряла управление: такси едва ли не бросало из стороны в сторону, и Исин, вцепившись в руль, отчаянно пытался хоть как-то выровнять траекторию и постепенно сбавлял скорость. Проехав ещё несколько метров, такси всё-таки остановилось, и Исин, переведя дух, что-то торопливо проговорил на китайском. Судя по яркой интонации, Чжан ругался. — Колесо пробило? — спросила Веста. — Да, похоже на то. Исин вышел из такси, сначала проверил одно колесо, потом второе. Ли тоже вышла из машины и, увидев озабоченное лицо Чжана, поняла, что проблема, кажется, уже была найдена. — Понадобится некоторое время. Ты торопишься? — Нет. Нужна помощь? — Не, спасибо. Сейчас всё сделаем. Чтобы не мешать Исину, Веста отошла от такси и стала бродить из стороны в сторону. Они отъехали не так далеко от маяка, и девушка не без изумления любовалась укутанными в туман меловыми скалами. Смотря на них снизу, Веста ощущала себя бесконечно маленькой и слабой. Величие природы не так часто восхищало Ли, но сейчас у кореянки перехватило дыхание. Она даже не слышала, как позади неё возился Исин, комментируя свои действия на китайском; всё вокруг потеряло всякое значение, и Веста просто забылась. В один момент кореянке даже показалось, что она видела чью-то фигуру, медленно забирающуюся на плато скал, но, сославшись на туман и сильное впечатление от всей этой таинственной красоты, не придала этому никакого значения.