***
- Пустите меня к ней! – бушевал Нацу, стоя рядом с дверью в темницу. – Люси не виновата, она ничего не крала! - Чем ты это докажешь, сын? Парень резко обернулся и увидел стоящего в коридоре отца. Как всегда, в красной рубашке и с холодным взглядом. Некоторые отмечали его невероятное сходство с принцем. Все – серо-зеленые глаза, фигура, походка, привычка чесать затылок, сытно есть и запивать все яблочным соком. Только волосы у них были разного оттенка – Нацу пошел в мать, а отец отличался вороными прядями. Но вот поведение совершенно разное. Если Нацу наслаждался жизнью, каждым ее мгновением, дышал сегодняшним днем и не думал, что будет завтра, то Игнил отличался планированием – его жизнь была разлинована на несколько лет вперед. Причем он учитывал разные исходы того или иного случая. Предвидел, что будет, если вдруг начнется война и голод, что делать с жителями и как укрепить армию. Хотя кто знает, каков был король в молодости?.. Каков он был при своей жене, что умерла несколько лет назад? Нацу даже не помнит матери. Только смутный образ. Даже голос исказился в памяти. Но парень мог точно сказать, что тогда отец был другим. И только некоторые старые слуги могли с уверенностью сказать, что кронпринц и король в молодости – словно один человек. Словно нет отличий, разве что в цвете волос. Такие же безбашенные, сумасшедшие и веселые. И верные друзьям и любимым… - Люси ничего не воровала у тебя, - с уверенностью сказал Нацу. Сейчас он совершенно не испытывал никакого смущения или страха при виде отца, как это бывало часто. Нет, он, конечно, не боялся его по-настоящему. Просто король в любой момент мог пригрозить дополнительными уроками истории. На благо государства. А Нацу терпеть не мог учиться – не для этого он живет уже двадцать лет. - Если ты сможешь это доказать, тогда она будет освобождена, Нацу, и вернется к своей работе. А я и все остальные во дворце забудем этот инцидент. – Король прикрыл глаза и устало вздохнул: - Поверь, я совершенно не хочу объявлять приговор этой девушке. Я вижу, как она дорога тебе. Казнь была бы даже предпочтительнее, чем всю жизнь сидеть на одном месте и не видеть белого света… - Так выпусти ее! В чем проблема? – взорвался кронпринц, сжав кулаки. - Проблема в том, сын, что, если бы не нашли Рубин, то страна погрузилась бы в пучину отчаяния. Фиору пришлось бы самому защищаться в неминуемой войне. А наши союзники отреклись от нас, сами же направляя к нам войска. Подумай, сколько бы жизней исчезло всего лишь из-за простого воровства? Это не шутки, Нацу. Парень задумался, опустив глаза в пол. Да, он знал о важности камня. И о том, что будет, если его вовремя не передать соседям. Но Нацу считал Рубин обычной стекляшкой. Будь он королем, то отменил бы этот договор с союзниками. - Друг не тот, кто вовремя выполняет условия, а тот, кто предан тебе всегда, - тихо сказал он. Но отец услышал и удивленно посмотрел на сына. – Подумаешь, не передал камень дальше… что из этого? Войну устраивать и людей резать? Если бы кто-то из наших трех союзников в случае пропажи камня отказался от условия войны, то именно его я бы посчитал другом. Именно того, кто понимает важность каждой человеческой жизни. Я бы просто отдал ничтожную стекляшку кому угодно, будь то целая страна или бедный ремесленник. Но если бы его потерял наш союзник, я ни за что не устроил бы войну. Что это докажет? Кому это нужно? – Нацу поднял голову и твердо взглянул на Игнила. Король в который раз за всю свою жизнь увидел перед собой не просто юношу, его сына, не просто Нацу Драгнила. А именно того, кого можно назвать истинным правителем большого государства. Именно сейчас Игнил оказался ниже собственного наследника. Не по статусу король-принц, младший-старший, а духовно. Как редко Нацу показывает свой истинный характер. Пожалуй, он еще более стойкий и уверенный в себе, чем отец. Жаль только, что он не интересуется своим наследством – троном Фиора… – Другом может стать каждый. Независимо от того, докажешь ты это или нет. Нужно просто верить. Но следить, чтобы эта вера не стала слепой. Нацу глубоко вздохнул и развернулся в сторону коридора, спиной к отцу. - Я докажу, что Люси не причастна к этому. Я абсолютно уверен, что ее подставили. А ты просто поспешил со своими выводами, не дав ей и слова сказать. Нужно уметь доверять своим друзьям, отец. А каждый твой подданный – это один друг. Люси вернется к своей работе, а ты попросишь у нее прощения. Он хмыкнул в конце своей речи и уверенным шагом направился вдоль коридора, к парадной лестнице на свой этаж. Игнил сначала ошеломленно смотрел вслед сыну. Но потом, как только тот скрылся за поворотом, ухмыльнулся, обнажая выпирающие клыки. Некоторые могли бы сейчас сравнить его с кронпринцем – так их ухмылка была похожа. Король с каждым днем убеждался, что Нацу действительно может стать его приемником. Но только один вопрос возникает у него – хочет ли тот сам становиться королем, взвалить на себя судьбу всего государства и быть на всю жизнь прикован к трону? Игнил не знал. Но он сам двадцать три года назад был вынужден взойти на престол, как бы не перечил своему отцу. Хотел даже отдать свое право брату, Макао. Но тот отказался. А потом встретил девушку, которую полюбил. И она оказалась будущей матерью его сына, став королевой и скрашивая жизнь правителю, ибо Игнил не хотел становиться королем. Он в свое время был очень непоседливым человеком, любил проводить время в городе и на природе, не смазывал волосы лосьоном и частенько устраивал жене сюрпризы – пикники только для них двоих, а потом и вместе с их маленьким сыном… - Борись за каждую жизнь, Нацу, - очень тихо сказал король, все еще смотря на поворот, где уже скрылся парень. Потом повернулся ко входу в темницу, устремив глаза в темноту между решетками. Туда, где в сырой, холодной и грязной камере сейчас сидит она – та, за кого кронпринц готов горы свернуть, если потребуется. В самом прямом смысле этого слова. Стражников здесь не было. Охранять выход из темницы король не считал нужным, только сами камеры. – И за такую жизнь я бы сам был готов отдать все, что имею. Она не виновата – я знаю. Но доказательств нет. Надеюсь, ты сможешь спасти ее. Люси одна из тех, кого ты называешь истинными друзьями. Хорошая девушка…***
- Итак, Люси Хартфилия, ты обвиняешься в краже предмета государственной важности – Рубина-Феникса содружества, - спокойно объявил король, сидя на своем троне в парадной зале дворца. Вокруг собрались некоторые придворные и члены армии, которые исполняли свою задачу – охраняли особь королевской крови. Кроме них так же присутствовало большинство слуг, стоящих вдоль стен залы. Некоторые служанки держали в руках тряпки, с любопытством и скрытым страхом косясь на Хартфилию. Она стояла напротив трона метрах в пяти, окруженная двумя воинами. Весть о том, за что обвиняется прислужница принца, уже облетела весь дворец. Ровно в назначенное время за девушкой явился стражник, посланный королем, и ее вывели наружу, на свет Божий. Только Люси была не слишком рада этому. Взять хотя бы то, что ей сразу же надели на руки кандалы – перестраховка, и под конвоем повели по всему дворцу. По пути девушка ловила на себе многие взгляды случайных прохожих. Некоторые из них были жалостливые, другие равнодушные, а третьи – пылали ненавистью. И только несколько из них имели двоякий характер – торжество смешанное с неприязнью. Но она мужественно терпела это все, стараясь не обращать внимания, и просто фыркала. - Ты отрицаешь свое причастие к этому инциденту? – спросил Игнил. - Да, - тихо ответила Люси. Ее колени слегка дрожали под таким вниманием. Но, поборов свою трусость, она подняла повыше подбородок и твердо взглянула на короля: - Я ничего не воровала у вас и совершенно не причастна к этому. Игнил сразу поверил ей. Так искренне это было сказано и столько обиды в глазах. Но просто так простить ее он не мог – статус не позволял. - Если у тебя есть доказательства твоей невиновности, то, будь добра, предъяви их. Есть хоть один свидетель, который может доказать, что ночью с субботы на воскресенье ты находилась у себя в комнате и никуда не выходила? - Я ночевала одна и никуда не выходила… Голос дрогнул. Как можно доказать хоть что-то, если ты даже не знаешь, как к тебе подкинули камень? Разве что у вора был ключ от комнаты… - То есть, - продолжал Игнил в полной тишине, - ты отрицаешь свою виновность и в то же время не знаешь, как, кем и когда был похищен камень? - Верно, я не знаю. Правитель Фиора встал со своего места и медленным шагом прошелся перед троном, раздумывая. Он не знал, как поступить. По закону он должен отправить ее в темницу, но она же не виновна… По крайней мере, он в это верил. - Значит так, - объявил он наконец, разворачиваясь к залу и прищуренными глазами оглядывая присутствующих. – Здесь есть хоть кто-нибудь, кто видел истинного вора? Кто-нибудь может выступить в качестве свидетеля? Зал молчал. Лишь некоторые зашептались, переговариваясь и высказывая друг другу свои мысли. Но даже спустя минуту, когда шум улегся, никто не захотел выступить в пользу девушки. Некоторые – потому что действительно не знали, а кто-то – потому что не счел это нужным. Люси с каждым мгновением боялась все больше. Никто не станет защищать ее! Только сейчас она полностью осознала это. Люди в тронной зале сейчас собрались трусливые. Они не будут рисковать своим положением и жизнью ради оправдания какой-то служанки. Оно им просто ни к чему… Но Люси все еще наделась на своих друзей. Их здесь не оказалось. Ни одного. Вся компания вместе с Ромео все еще выискивала истинного преступника, но суд ведь уже идет. Если они не успеют, то обратить наказание станет гораздо сложнее. Девушку уже посадят в камеру, а про ее преступление расскажут за пределы государства, ибо такое нельзя утаивать от союзных держав. Тогда станет все еще запутаннее. - Простите, Ваше высочество, - вдруг выступила вперед некая девушка, стоящая среди служанок с корзиной грязного белья в руках. – Извините, что не сказала раньше, но я видела, как Люси Хартфилия в ночь с субботы на воскресение, одетая в бордовый плащ, кралась по коридорам дворца с некой золотой шкатулкой в руках, направляясь в свою комнату. Я не знала, что в ней, потому ничего никому не рассказала. Но, возможно, в шкатулке был не камень… Люси с расширенными глазами наблюдала за тем, как блондинистая девушка в голубом ситцевом платье, потупив глазки, разглагольствовала о своем видении. «Почему она меня так невзлюбила? – отчаянно и раздраженно думала служанка принца. – Что я ей сделала такого, что она меня просто ненавидит теперь?» Перед королем выступала именно та девушка, которая однажды в коридоре нахально обошлась с младшей Хартфилией и поставила ей фингал. Неужели ее тоже взяли на службу во дворец? И кем? Еще одной служанкой? Та самая блондинка устроилась работать еще одной прачкой при дворце. Потерпев неудачу на собеседовании, на которое она даже не попала, девушка пошла к главной прачке. Ее приняли. И теперь ее задача была простая, а работа – всего семьсот драгоценных в день. Хартфилия ни разу за все это время не пересеклась с ней во дворце, как ни странно. - Это неправда! – вскричала Люси. Она хотела рвануть вперед к блондинке, но кандалы и стража удержали ее на месте. – Я ничего не воровала! - Я видела, - смущенно отвела глаза кандидатка. – Но, может, я ошиблась… Хотя я четко видела твое лицо и то, как ты заходила к себе в комнату, поминутно оглядываясь… - Вздор!!! Я никогда ничего не воровала у короля! И даже представления не имею, как выглядит этот самый Рубин и где он лежал! Почему ты врешь?.. Что я тебе сделала? Глаза сами собой налились слезами. Голос повысился, она почти кричала. И никто в зале не опроверг слова этой… Несправедливость и обида, которые преследуют ее уже несколько лет. Сколько ей еще нужно пережить, чтобы стать счастливой? - То есть вы утверждаете, что видели, как Люси шла по коридору со шкатулкой, в которой находился Рубин, я правильно понял? – поинтересовался Игнил. Девка кивнула. – Ясно… Тогда есть свидетель «против». Никто не станет на защиту девушки, да? – сказал он, прищуриваясь. Молчание. Впрочем, как и ожидалось. – Тогда я просто не могу поступить по-другому. Люси Хартфилия, ты обвиняешься в государственной измене. Она выражается тем, что ты украла предмет большой важности. Если бы его не нашли, началась война, - в зале пронесся гул, - а это предотвратить станет гораздо труднее. Поэтому я просто вынужден объявить приговор: ты до конца своих дней будешь сидеть в темнице, никогда не выходя за ее пределы… Тишина. Громкое жужжание мухи. Шумное прерывистое дыхание младшей Хартфилии и гулкое эхо ее сердцебиения. Ток крови в голове сравним с полуденной толпой рынка. Холодный пот на руках еще холоднее железных кандалов. «Почему так голова кружится? Все плывет перед глазами… И ноги подгибаются. Это конец, да? Все окончено, правда? Моя жизнь просто так рухнет… Это нереально. Это сон. Я проснусь у себя в комнате. И просто пойду работать в покоях Нацу. Я еще хотела ковер выбить. И в камине почистить, вытрусить старый пепел. Нацу… а ведь я только начала твой подарок на день рождения… Значит, не закончу. Прости… Эшли… Нет! Это просто нереально…» Мысли сменяли одна другую. Как бы Люси хотела просто упасть в обморок. Но даже это ей не дано. Она просто не умеет быть слабой. Она сильная, и переживет даже заключение в темнице. И пусть, что больше не увидит белого света. Скажет Грею, где лежат деньги, и попросит его забрать сестру. А там ее душа будет спокойна. Наверное… Но ноги и вправду подгибались. Конечно, она столько нервничала, да и ела только вчера в обед. Даже глотка воды не делала за это время. Просто не задумывалась, насколько ей хочется пить. Только где-то в глубине души еще тлел огонек надежды, что все это скоро закончится. Что вот прямо сейчас распахнется дубовая дверь в тронный зал, войдут ее новые друзья. На их лицах будет уверенно-твердая улыбка, а глаза - отдавать благородной сталью. И идущий впереди всех кронпринц глядя прямо в глаза своему отцу громко и четко скажет: - Люси невиновна, и у нас есть доказательства. Нет, он отнюдь не сказал. И даже не просто вошел – ворвался на скорости, снеся стоящую в дверях стражу, запыхавшись. Он прокричал это на весь зал, а слова отразились об стены, повторяя для глухих. - Ты отрицаешь виновность своей служанки, Нацу? – пробасил Игнил. Украдкой от всех он облегченно выдохнул накалившийся воздух. - Именно так, отец. Я докажу, что Люси не причастна к пропаже камня! - А руками-то зачем так размахивать? – пробурчала Хартфилия. При виде друзей к ней вернулась уверенность. Если они здесь, то все будет хорошо. Глаза теперь были мокрыми не от слез обиды, а от счастья. Губы сами собой улыбались, а сердце застучало сильнее. Бледность лица сразу же исчезла. Появился тот самый неизменный румянец. - Тогда приведи доводы, сын мой. - У нас есть свидетель, который может указать на истинного вора! – провозгласила Эльза, выступая вперед. Гажил и Грей сзади расступились, пропуская этого самого свидетеля. Все присутствующие узрели перед собой невысокого, ниже самой Вэнди, старика лет под девяносто. Одет он был в белую одежду, а на голове – такой же белый колпак. Форма главного повара короля. - Кхм, - прокашлялся он, - в ночь с субботы на воскресение мне не спалось. Меня уже две недели мучает бессонница, Ваше величество. А просто так лежать у себя в комнате мне не хотелось, вот я и решил побродить в окрестностях дворца, подышать свежим воздухом. Около двух часов после полуночи, возвращаясь к себе обратно в комнату, я увидел крадущуюся по парадной лестнице фигуру в бардовом плаще. Это была девушка со светлыми волосами. В руках она держала какую-то шкатулку, золотого цвета. Девушка шла со стороны Вашего кабинета, а потом, оглядываясь, свернула на третий этаж. Мне не было дела до нее, но я увидел, как она зашла в комнату служанки Вашего сына, принца Нацу. В кармане у нее был ключ, которым она очень тихо и осторожно открыла дверь. Зашла внутрь. Дальнейшее я не видел, так как ушел к себе спать. - Ты сможешь опознать эту девушку? – сдержанно спросил Игнил. Потом жестом указал на стоящую с прямой спиной Люси. – Это она была со шкатулкой? Старик глянул на Хартфилию. В ее глазах он увидел столько отчаяния, боли. И, будь она действительно виновата, все равно бы вряд ли смог сейчас указать пальцем на нее. - Нет, - наконец покачал он головой. – Это не она была в ту ночь. – Осмотрел залу внимательными глазами. – Вот! Это та самая, которая надела плащ и прокралась в чужую комнату. Зал ахнул. Король снова облегченно выдохнул и с новыми силами приказал схватить воровку, обвиняя ее в том, в чем была обвинена сама Хартфилия. Блондинка, бывшая кандидатка, громко возмущалась. Но стража не стала церемониться с ней и просто заломила ей руки за спину. Игнил одновременно дал приказ снять кандалы с Хартфилии, и стража, чтобы не терять времени, просто поменяла местами Люси и преступницу. Железный замок щелкнул. Девушку увели. Люси не могла поверить, что все закончилось. Как только ее отпустили, она на шатающихся ногах побрела к своим верным друзьям. На все расспросы служанки о таком повороте событий развеселившийся Нацу отвечал только усмешкой и словами: - Пойдем, у меня в комнате все расскажем. Зал снова зашумел. Некоторые не могли понять, почему король так быстро поверил этому старику. Но ответ был довольно прост. «Спасибо тебе, старик Яджима, - думал Игнил, расслабленно откинувшись на спинку трона. На его лице блуждала легкая улыбка. Он был рад, что не пришлось сажать в темницу Люси. – Ты всегда был верен моему отцу, при тебе я вырос. И всегда говорил только правду. Сколько заключенных было схвачено благодаря тебе! Надеюсь, ты проживешь его долго… - посмотрел на компанию своего сына. Они как раз все вместе уходили из зала, весело и громко переговариваясь. – Нацу, я горжусь тобой. Твое стремление защищать близких похвально, и это правильно. Хотя я думал, что ты справишься гораздо быстрее, пожалуй…»