Ближе, чем ты думаешь.

Утром меня разбудила головная боль, заявив о себе примерно в одиннадцать. Я очень удивился, когда открыв глаза, увидел не ангелов с арфами и облочками, а исписанный формулами мой потолок комнаты. Уже вставшее солнце назойливо светило из окна, заставляя жмурится. Я сморщился, хватаясь за пульсирующую голову, и осторожно оглядел себя. Я лежал во вчерашних джинсах и рубашке на не расправленной кровати, которая была слегка мокрой – одежда на мне тоже не высохла. Ничего не понимая, я попытался встать, но резкая боль и неожиданное затруднение работы вестибулярного аппарата примагнитило меня обратно к кровати. Так, что было вчера? Вчера, вчера… Последнее, что я помнил – это то, как Эшли шутливо толкнула меня в бассейн, и я упал в воду. А потом – сплошная темнота, после которой шел момент сегодняшнего пробуждения. Как я вылез из воды? Как я оказался дома? Отсутствие ответов на эти вопросы пугало меня. Через пару минут в комнату вошла мама со стаканом воды в руке и строгим видом. Я редко видел ее с таким лицом – это была тонкая граница между возмущением и гневом. А еще в ее глазах было презрение. Мне стало еще страшнее. - Ма… - Проснулся наконец... – Раздраженно буркнула она, присаживаясь на край моей кровати. – Ну и как себя чувствуешь? Я тяжело вздохнул, и потянулся к стакану в ее руке: - Голова почему-то болит… - Почему-то?! – Воскликнула мама, отодвигая от меня руку. – Да ты вчера так отдохнул, что едва мог говорить! - Что? – Удивленно спросил я. Мама хмыкнула, вздернув подбородком. - Слава богу, тебя ребята привели – спасибо хоть, что адрес сумел им сказать. Я откинулся на подушку, в мгновенье забыв о воде. Я напился? Когда? Я ведь упал в бассейн..! - Какие ребята? - Девушка с парнем. Кажется, Сьюзи и Крис. Я спросила, почему ты такой мокрый – они говорят, ты в бассейн падал. Я медленно кивнул, все еще хмуро смотря на маму. Она недовольно взирала на меня сверху вниз. - Дожили. Мой сын в семнадцать лет напивается в стельку! Вот, какая опора у меня растет! Что, скоро совсем сопьешься, как отец, да?... - Ма, не кричи, прошу. – Простонал я, прикрывая глаза. – Можно подумать, отец от балды пьет. - Он не… - Она осеклась, и посмотрела на меня. – Что? - Я все знаю. Про Никки знаю. Мама растерянно захлопала глазами, и я, как сумел, ухмыльнулся. - Так что сравнивать меня с отцом крайне неуместно. Я хуже – нажрался просто так. - Ты.. Говорил с ним об этом? - Говорил. Мы все выяснили, ма. Все нормально. – Мы замолчали, и я кивнул на стакан в ее руках. – Ты его принесла, чтобы поиздеваться? Она молча протянула мне его, и ее корка злости чуть-чуть надломилась. Чуть-чуть. Снова взяв себя в руки, мама произнесла родительским (на который только и была способна) тоном: - Значит так, Эмори Юджин Крей. Если ты еще раз явишься домой в таком состоянии… - Она на долю секунды задумалась, - я утоплю твой горячо-любимый скейт в Колорадо, наведу у тебя в комнате гинеральную уборку и поставлю замок на шкафчик с печеньями. - Жестоко. – Кивнул я. - И это только начало. – Предупредила мама. - Я не знаю, как так получилось, ма. Я ничего не помню с того момента, как упал в бассейн. - Ну, с этим ты сам разбирайся. Мое дело – предупредить. - Да клянусь своей переферической системой – больше ни капли в рот! - Симпатической или парасимпатической? - Cимпатической. – Решил. Любовь к анатомии и биологии у меня от матери. Все воскресенье, я, ясное дело, провалялся дома. Не думал, что первое в жизни похмелье меня ожидает в десятом классе. Я пробовал звонить Аксии, но ее телефон был отключен. Она говорила, что уезжает с братом за город на ферму к его другу, но я надеялся, что она оставит телефон включенным. Что ж, может это и к лучшему – поговорю с ней завтра на чистую голову, авось, вспомню к этому моменту хоть что-то. Однако все, что я делал – это лежал, пил, изредка жевал виноград и смотрел «Топ-модель по-американски». Не поймите меня неправильно – просто ничего интереснее не нашлось. А вообще, в детстве мама часто включала его на кухонном телевизоре во время готовки – а я, от нечего делать, усядусь за стол и смотрю вместе с ней. Даже был влюблен в ведущую – Тайру Бенкс. Изредка ностальгировать полезно. Мне было ужасно стыдно перед Сьюзи и Крисом. Свалилось горе на их плечи под конец вечера… И ведь они заводилы – а я чудак, и это я должен был выручать их, таща пьяных домой. То загадочное, что произошло со мной после вылезания из воды до сих пор было неизвестно. И я ужасно боялся это узнать. Безусловно завтра в школе я подойду к ребятам и спрошу у них, что случилось, но боялся я больше всего другого – натворил ли я что-то, что оттолкнуло Эшли? Говорили ли мы о чем-то потом? Не наговорил ли я чего-нибудь лишнего? Следующий день был днем сдач долгов – ученики приходили к учителям и сдавали тесты или писали работы, которые не сделали в течении четверти. Я с облегчением про себя отметил, что никто на меня подозрительно не косился, не хихикали за спиной и не бросали обиженные взгляды. Из-за большой нагрузки у страшеклассников в школе было полно народу – и я без труда отыскал Сьюзи с Крисом. Поблагодарив их за помощь, сгорая от стыда,я спросил, что же все таки случилось. - Да ничего особенного. – Хмыкнул Крис. – После того, как все всекли, что ты не умеешь плавать, тебя вытащили на берег. Ты отключился, но мы тебя откачали. Некоторые подумали, что ты так нас разыграл, начали ржать, пить, ну и тебе в руки бутылку пихали. - И я взял? - Так тебе Эшли пихала. – Многозначительно произнес парень, и я понимающие поджал губы. - Тебе хватило всего ничего. – Подхватила Сьюзи. – Никто не думал, что тебя так разнесет, и мы с Крисом тебя увезли домой сразу же. - Спасибо. – Еще раз сказал я, и добавил, - а я ничего там не сломал, не разбил, не описал? - Да нет. – Усмехнулся парень. – Только начал распевать песни Джексона и просил кого-нибудь срочно научить тебя плавать. - Кто-нибудь взялся за мое обучение? – Настороженно спросил я. - А то – Чарли позвал тебя купаться, но ты даже одежду снимать не захотел – мы тебя из воды раза три вытаскивали, поэтому и решили отвезти домой, пока не утопился. Я вздохнул с облегчением, и еще раз сказав «спасибо», пошел в кабинет алгебры. - Эй, Эмори. – Окликнул меня Крис. Я обернулся. Парень издевательски улыбнулся. – Поешь ты как охрипший пингвин. У Аксии конечно, задолжностей не было, поэтому и в школе она не присутствовала. Я решил позвонить ей после того, как перепишу тест по физике, выйдя из школы, но то, что случилось в конце дня напрочь выветрило из меня способность здраво мыслить. После трех мучительных часов сдачи алгебры, внутренней политики и английского, я поковылял к двести второму кабинету – кабинету физики. Он был пуст, за исключением миссис Сигх – угловатой училки с очками-стрекозами в убийственно-бордовой оправе, с множеством морщинок в уголках глаз, делающих ее немножко устрашающей и старой, хотя ей только перевалило за сорок. Она взглянула на меня из подлобья, держа в руках широкий журнал. - Эмори Крей? Проходите, садитесь. – Ее взгляд метнулся на пареднюю парту среднего ряда, где я сидел на ее уроках – на ней лежал белый конверт. – Это, кажется, вам. Я нахмурился, подойдя к своему месту. - А кто принес? - Не знаю. Когда я пришла в класс, он уже был здесь. - Почему вы уверены, что это мне? - Потому что на нем твое имя. И действительно – на задней стороне конверта была напечатано мое имя. Я хмыкнул. Странно – зачем кому-то что-то посылать мне таким образом – подложив на парту? Я уже собирался его распаковать, как миссис Сигх запротестовала: - Нет-нет, не сейчас, Крей, напишите сначала работу, будьте добры. Я не стал возражать, хотя сосредоточиться на заданиях уже все равно не смог – меня всего распирало от любопытства. После быстро-начирканных ответов наугад я вышел из кабинета, и медленно идя по коридору, вскрыл конверт. Внутри оказались фотографии. От запечатленного на них я резко остановился. Это были снимки со дня рождения Эшли - на них была изображена сама именинница с парнем, по имени Стэн – приезжим из Калифорнии. Я знал о нем немного – слащавый блондин, богатый, самовлюбленный казанова. Учится в колледже, но его частенько видно в коридорах школы – здесь учится его младшая сестра, а он тусуется со старшеклассниками. Я никогда не замечал его рядом с Эшли. Хотя на фотографиях, которые сейчас лежали у меня на ладонях кричали об обратном – там Эшли со Стэном занимаются сексом в одной из спален в ее доме. Я понял дату фотографии по тому, как на одном из снимков Стэн стягивает с девушки ее кремовое платье. Всего снимков было пять – на многих они в движении, и все размазано, но понять, чем они там занимались не сложно. Несмотря на явное отсутствие света в комнате у кого-то явно продвинутая фотокамера с ночным видением. Не знаю, как описать то, что я чувствовал, смотря на эти фотки, где полуголая Эшли прогинается под этим, явно пьяным в хлам, кретином. Она тоже была в это время уж точно не с трезвой головой. Я пересматривал эти фотографии раз за разом – и потом, когда вернулся домой (что совершенно не заметил), не зная, как реагировать. Мне было неприятно – очень неприятно. Я понимал, что это была вечеринка подростков, они выпили, и, ну, всякое бывает – но ощущения при созерцании нравившейся девушки с другим не из приятных. Испытывал ли я злость? Нет. Скорей, какую-то странную печаль и разочарование, словно я был готов к подобному. Оставшийся день я провел как в тумане – сидел в своей комнате, уставившись в одну точку, не зная, куда себя деть. Мне нужно было почистить крышу от помета, но я не притронулся к лопаткам и тряпке. Мне нужно было сделать доклад по музыке, но я не открывал тетрадь. Я даже не заглядывал в холодильник, что являлось катастрофической стадией депрессии. Как ни кстати – родители вернулись с работ веселые, с тортом, они снова держались за руку, мама почти не ворчала, а отец снова держал ее за руку. Что я мог им дать в этот вечер кроме фальшивой улыбки? На душе было темно и холодно, как в Антарктиде. Я так и не позвонил Аксии. Способность мыслить и действовать ко мне пришла на следующий день, в который я решил прогулять школу. Мне не привыкать, да и повод весомый – девушка, которая, как я думал, уже имела ко мне некую симпатию переспала с почти незнакомым парнем у себя на днюхе. На обратной стороне тех фотографий было названия фотостудии,где они были распечатаны – «Show me luck», куда я и отправился после обеда. День рождение был два дня назад, соответственно фотки сделали совсем недавно, и я уповал на то, что работники помнят, кто их приносил. Быстро поднявшись по фиолетовым ступенькам, раскрашенные под пленку, я зашел в фотостудию. Подойдя к стойке, я положил фотографии на стеклянную поверхность. На всех стенах вокруг висели различные рамки с фотографиями: маленькая девочка в соломенной шляпе собирает одуванчики, пожилая пара стоит на берегу реки, ковбой с тростинкой в зубах гладит шею воронова коня. Тут так же продавались фото и видеокамеры, запасные пленки, чехлы. Напротив меня в белой рубашке стоял приятный молодой человек с очень высоко подстриженной челкой и слегка кривозубой улыбкой. - Добрый день, чем могу помочь? – И голос у него, тоже ничего. Такие и должны быть продавцы или консультанты. - Я хотел бы узнать, кто приходил вам распечатывать эти фотографии. – Я кивнул на пять снимков, которые положил изображениями вниз. Парень медленно опустил глаза , все еще улыбаясь, а потом медленно взял их, и взглянув, положил обратно. Я был несказанно рад, что его выражение лица при этом не изменилось. Ну, не округлились глаза или не вырвалось: «Воу…» и все в таком духе. - К сожаленью, мы не разглашаем такую информацию, молодой человек. Я удивился. - Да? А что в этом такого? - Прошу прощения, ничем не могу помочь. – При этом он говорил приветливым голосом, и я задумался, не болят ли у него челюсти от улыбки. Я вздохнул, и воровато оглянувшись по сторонам, наклонился к парню, говоря заговорческим тоном: - Я просто расследую секретное дело, - при этом я быстро сунул ему свой автобусный проезд, - эта девушка, что на фотах вчера пропала – мы предполагаем, что ее похитил этот юноша. Парень, кажется, мне поверил, потому что нахмурил брови, чувствуя важность момента. - Пропала? Серьезно? Я утвердительно кивнул, устало вздохнув, словно работал всю ночь, составляя фотороботы и сверяя отпечатки пальцев или опрашивая свидетелей. - Нуу, если все так важно… - Он захлопал ресницами, явно вспоминая. – Это… Да девушка это была. - Девушка? - Ну да. Внешность не помню, но кажется… Точно девушка. Я покусал губы, подавляя стон отчаяния. - Совсем-совсем не помните? - Чего нет, того нет, простите. Кажется, он сам был немножко расстроен. Я поблагодарил парнишку, с важным видом пожав ему руку, как делают представители закона и удалился. Забавный чудак – ему даже не пришло в голову, что вряд ли сотрудник полиции будет таким молодым, в черной футболке с изображением кошачьих глаз, торчащими из под ворота наушниками и скейтом под мышкой. Я не пошел сразу домой, а начал бродить вдоль дорог. Несмотря на будничный день на улице было много прохожих – все торопились, громко разговаривая по телефону, на ходу пили кофе в бумажных стаканах, заталкивали в дипломаты бумаги. Никто не гулял – это был поток спешащих куда-то людей. Лишь я, задумчиво уставившись себе под ноги и пиная на ходу мелкие камешки, шел, размышляя. Перед глазами все еще стояли те паршивые фотографии, которые я выбросил в мусорку по дороге, а в голове звучало: «Девушка, девушка». Кто бы это мог быть? У меня не было среди девчонок врагов. Конечно некоторые изредка надо мной подшучивали, смеялись, смотрели сверху вниз, но никто не опускался до такого, чтобы подкидывать мне такой компромат, которой, еще неизвестно как добыли! Если фотографии сделаны в День Рождение Эшли, соответственно, это сфотографировал тот, кто был тогда в ее доме. О боже! Я ведь всех даже не помню… Ну, конверт был адресован мне, значит, этот человек знал меня. Но кто? Сьюзи? Вряд ли. Она бы не сделала такой подлости, учитывая то, что была немножко занята моим…эм… эвакуированнием с праздника. Мила? Господи, да зачем ей это? Зачем это вообще кому-то?! Я с силой пнул попавшеюся под ноги банку из под колы. Мысли путались, а я ужасно не хотел думать. Все, что я чувствовал – злость на этого человека, который так просто разрушил все мои планы и мечты. Я ощущал, что уже не буду по-прежнему относится к Эшли так, как относился. Не знаю, но что-то во мне переменилось – это было очень неприятно и очень обидно… Я вздохнул, взглянув на часы на телефоне. Задумавшись, я вдруг резко остановился точно так же, как тогда, только распаковав конверт. Лишь один человек знал, что я буду в понедельник сдавать последним физику. Онемевшими не от холода пальцами я набрал номер Аксии.