Безумное наследство

      Поиск новой книги в библиотеке всегда похож на некий, захватывающий квест. Ты не знаешь, что именно ищешь, и лишь по наитию, по душевному чутью, ведёшь свой изыскательный поиск. Заворожённое плутание между книжными полками и стендами; внимательный взгляд, скользящий по десяткам потертых корешков; вежливое знакомство с новыми, ещё не прочитанными изданиями, или радостная встреча с уже хорошо знакомыми - не утомляет, а напротив, составляет особый, дарящий эстетическое удовольствие, ритуал. Тиана любит книги как близких друзей, и с самого детства идет по жизни рука об руку с ними.       Вот и сейчас она, чуть затаив дыхание, бродит по маленькой, подобной старому чулану, библиотеке и ищет нового друга. Её глаза цепляются за неприметную, но такую притягательную, пошарканную обложку, и перед Тианой предстает история усыновления немолодой парой девочки, попавшей к ним по ошибке, вместо долгожданного сына. Чтож, пожалуй это интересно. Тем более, что рыжеволосая бестия уже тянет к Тиане свою маленькую ладошку в приятельском жесте, и зовет за собой. Решено. Тиана мягко захлопывает переплет, и подхватывает книгу подмышкой одной руки.       В ближайшие несколько дней ей будет чем занять себя, помимо скучной, и уже ставшей рутинной, работы на кухне и в прачечных. Настроение у Тианы приподнято, и она всеми силами старается не думать о неприятном жжении, поселившемся у неё в желудке из-за приема лекарств. Голова её, как и все предыдущие дни, слегка кружится, но наверное так и должно быть, думает Тиана, выходя в холодный коридор, и не спеша направляясь к себе в палату. Нельзя не отметить благосклонность судьбы, определившей для неё отдельную, не переполненную другими умалишенными, комнату. Всё-таки одиночество для Тианы куда как предпочтительно, да и соседство с психами, от которых никогда не знаешь чего ожидать, более безопасно.       Погода за окном черна, и несмотря на послеобеденное время, сообщает мысли о глубоком вечере. В испещрённые трещинами оконные рамы с угрожающим свистом сочится ветер, а стекла, под его бушующим натиском, беззащитно дребезжат. На этаже однако светло, электрические лампы осенью горят почти что круглосуточно, и неприятный, яркий свет давит на Тиану, вызывая слезотечение. Она чуть щурится, и вдруг ощущает приступ тошноты. Дернувшись к окну, Тиана сгибается пополам, прижав к груди книгу, и изо всех сил пытается подавить рвотный рефлекс, глубоко вдыхая пронизанный фенолом и испражнениями воздух. В конце коридора две санитарки выкатывают из кабинета тележку, она до отказа нагружена коробками с лекарствами. Медсестрам приходится снять несколько коробок, чтобы вписаться в дверной проем, и до Тианы им нет никакого дела. Девушка продолжает тяжело дышать, ощущая, как болезненные спазмы то отступают, то атакуют вновь, с еще большей силой.       Наконец, когда Тиана удостоверяется в том, что с желудочными позывами покончено, она делает последний, затяжной вздох и разогнувшись, промакивает со лба выступившие капли пота. Это уже не дело. Зря она не слушала Тейда, и не пыталась, по его настоятельному совету, отлынивать от приема таблеток. Но как тут избежишь их приема, если тебя, словно малого ребенка кормят с ложки, и каждую несчастную пилюлю ты проглатываешь под неусыпным контролем. А что до ежедневных уколов, то тут и говорить не о чем. Если бы Тиана была поизобретательнее, то возможно смогла бы научиться прятать таблетки за щекой или под языком, а вот инъекций, сколько не изощряйся со своей слизистой, никак не избежишь.        Глаза, тем временем, продолжают слезиться, будто несчастные белки поместили под вентилятор, и иссушили до состояния пустыни. Да и головокружительная качка в голове, как после часового катания на карусели, яркими пятнами то и дело вспыхивает на размытых очертаниях, ставшего внезапно в разы шире, коридора. Ноги заплетаются, руки от онемения начинает покалывать так, что даже шершавый переплет уже перестает ощущаться пальцами, и Тиана почти роняя его, перехватывает книгу покрепче. Осталось совсем немного - лишь миновать каменную лестницу, и пройти половину второго этажа, до заветной двери своей палаты, а там плюхнуться на вечно сыроватую от холода постель, и хотя бы немного поспать, прогнав от себя это противное, нахлынувшее состояние.       Ступенька за ступенькой, шагает Тиана не торопясь, опасаясь оступиться. Лестничный пролет почти подходит к концу - ещё каких-то три-четыре шага. Внезапно, Тиана ощущает новый приступ, как обухом топора ударяющий по её, и без того ослабшему, сознанию. Несчастная, уже не в силах противостоять одолевающей слабости, ныряет в густую, туманную темноту, и падает, пересчитывая своим хрупким телом, с таким трудом пройденные и уже оставленные позади, ступени.        К девушке, распластавшейся у подножья лестницы без сознания, подбегает несколько человек. Однообразный гул множества голосов пронзается чьим-то громкий возгласом, его обладатель заметил на полу черную змейку крови. Санитары замирают в нерешительности, и решают дождаться кого-нибудь из врачей. Мало ли что произошло, вдруг перелом, и тело вообще нельзя передвигать? Сделаешь что-нибудь нет так, а потом получишь нагоняй. Поэтому минут пять Тиану никто не трогает, пока на призывные крики о помощи, наконец не прибегает доктор Джонс.        Сквозь плотно окружившее тело кольцо «зевак», он не может разобрать девушку, и только протиснувшись между подчиненными и разглядев, наконец, обмякшее лицо Тианы, его прошибает холодный пот. Раскинутые навзничь руки и ноги безжизненно покоятся на ледяном полу, недвижимые веки послушно прикрыты, лицо опрокинуто на плитку, застыв в каком-то неестественном повороте головы, а из под густой копны волос тёмной, неспешно удлиняющейся нитью, тянется полосочка крови.        Айзек в растерянности и оцепенении глотает воздух, и тут же падает на колени. Его голова осторожно опускается Тиане на грудь, и замерев, он всем своим телом прислушивается к её дыханию. От Тианы, как ему кажется, веет фиалками и невысказанным отчаянием. Дыхание есть. Слабое, неровное, но есть. Айзек жмурится, и про себя с облегчением вздыхает, главное, что жива. Потом, чуть потерев прохладные ладони между собой, он с трепетной осторожностью пропускает их под коленями и головой Тианы, и подняв её над полом, быстро и осторожно несет в хирургическую.        Рана на голове совсем крошечная, но тем не менее, пару швов Айзек всё-таки накладывает. Несколько тампонов пропитанных буро-алой, густой жидкостью один за другим отправляются в мусорное ведро, и когда кровь наконец утихает, на голове Тианы возникает белая повязка, сложенная из большого куска ваты и марлевого отреза. Всё это время девушка остается без сознания, и не знает каким манипуляциям подвергается, лежа на боку, на металлической кушетке, под пристальным взглядом чёрных глаз, и слепящей операционной лампой.        Использованные инструменты покоятся в антисептическом растворе, можно уже позвать санитаров, чтобы девушку отнесли наверх, в палату, но Айзек не в силах это сделать. Он лишь поглубже усаживается в высокое, на длинных ножках кресло, и внимательным, впитывающим взглядом уставляется на Тиану. Это его вина. Молодой, здоровый организм этой крошечной женщины, конечно не в силах противостоять натиску непотребных для него лекарств. Они убивают её, медленно, но верно. Айзек закусывает губу, и нижними резцами почти прорывает нежную кожу. Руки сами собой сжимаются в кулаки, он винит себя в произошедшем, и всеми силами ищет оправдания, которых и быть не может.       Неровное дыхание Тианы слегка колышет её грудь, и чуть раздувает крылышки носа. Айзек склоняет голову на бок, чтобы лучше разглядеть её лицо, и не в состоянии совладать с собой, тянет к девушке руку. Она без сознания, и конечно не почувствует прикосновения его дрожащей ладони к своим мягким щекам, к маленькому, усыпанному от неполноценного питания, аллергическими высыпаниями лбу, к тёмно-каштановым волоскам бровей, и к пухлым, чуть надутым губам. Улыбка трогает рот Айзека, когда он подмечает для себя все изгибы её прекрасного профиля: и чуть вздернутый к верху маленький носик, который так прекрасно характеризует её своенравный характер, и острый подбородок, и изящно ниспадающую шею. Он пробегает пальцами по её белой коже, и ощущая вожделение, сжимает их в кулак, осуждающе качая головой. Нет, это невыносимо, и он отвернувшись от девушки, зовет наконец санитаров.        Открыть глаза тяжело, их будто залепили какой-то клейкой, влажноватой массой, и всё же Тиана делает попытку, ведь кто-то зовет её, и ей необходимо откликнуться. Сделав над собой усилие, и переборов таки неприятную пленку покрывающую веки, девушка вырывается из изнурительного сна, и оказывается у себя в палате.        Организм ощущает тошноту и невероятную жажду. Вся задняя часть головы, весь затылок, отзывается болью, руки и ноги тоже болят. Тиане кажется, что кто-то избил её, но затем она вспоминает лестницу и своё неожиданное падение, и понимает природу своих ощущений. Шевелить конечностями трудно, и всё же она делает попытку проверить, всё ли цело? К счастью да. Кувырок по ступеням был опасным, но не принес с собой ничего хоть сколько–нибудь тяжкого для здоровья. Тиана с некоторым облегчением выдыхает, и фокусирует свой взгляд на каком-то, склонившимся прямо над её лицом, внешнем раздражителе. Раздражителем оказывается доктор Джонс. От этого открытия Тиану неожиданно выкручивает, и едва она успевает повернуть голову и увидеть под собой нечто вроде судна, вырывает.       - Да… - протягивает Айзек, отодвигая от себя, впрочем без какого-либо отвращения, судно с рвотой, - У вас сотрясение мозга, мисс Ардженте.        - Очень мило. – язвит Тиана, стойко, будто с ней ничего и не произошло.       - Как вы себя чувствуете? – участливо продолжает Айзек, несмотря на очевидную враждебность со стороны своей пациентки.       - Лучше всех. Только немного тошнит. – Тиана бы и рада уколоть ненавистного врача еще как-нибудь, но собственный организм изменяет ей, отзываясь в желудке новым спазмом.       Айзек, как ни в чем не бывало, подставляет Тиане под нос очередное, чистое судно, и ожидает нового рвотного позыва. Тиана кривится, и отрицающим жестом просит отодвинуть от неё ледяную посудину, от одного вида которой может стошнить, кого угодно.       - Я постараюсь держать себя в руках. - продолжает Тиана, и криво улыбается.       Айзек стойко сносит Тианино пренебрежение, ни на секунду не забывая о том, что он в первую очередь врач, а уж потом влюбленный мужчина.       - Вашей стойкости можно позавидовать. И всё же, я не могу не признать того, что лечение, назначенное вам мной и мистером Эвансом, оказалось несколько грубовато и действует на ваш организм скорее губительно, нежели положительно.       Тиана почти задыхается от ядовитого восторга.       - Вы наконец поняли это, мистер Джонс? Интересно, каковой была бы ваша реакция, если бы я вдребезги разбила голову?       Айзек не находится, что ответить и только поджимает губы. Дерзость Тианы возбуждает его, и он ощущает это всем своим телом.       - Я решил, что некорректное лечение стоит подправить, и на период реабилитации следует освободить вас от каких бы то ни было психотропных препаратов. Думаю, вы согласитесь с этим.       Тиана через боль тянет свои ладони друг к другу, и демонстративно хлопает в них.       - Еще бы!       - Единственное, о чем я хотел бы предупредить вас, - Айзек почти отходит к двери, и отбросив в руки покорной Агаты полотенце, которым он только что вытер руки, продолжает: - О том, что как минимум неделю, вам придется соблюдать постельный режим. Вы получили нешуточный удар головы, и двигаться вам сейчас противопоказано.       Тиана, со свойственным ей хладнокровием, сначала молча выслушивает заключение доктора, а затем, будто произведя в голове нехитрую, моментальную операцию, опомнившись, восклицает:       - А как же Хэллоуин!?       - А что, Хэллоуин? – искренне удивляется Айзек, не признающий никаких праздников, даже дней рождения.       - Я шила костюм, - привирая, запинается Тиана, - Не хотелось бы, чтобы такое количество трудов пропало даром. Хэллоуин один из моих любимых праздников.       Айзек, уже стоя в дверном проеме, недоверчиво сужает глаза.       - Ничего не могу обещать, мисс. Праздник уже через неделю, даже меньше, боюсь вы не успеете оправиться. Огромные, голубые глаза девушки нервно содрогаются. Неужели, все это бесконечное время ожидания пойдёт насмарку!? Неужели, их с Тейдом план провалится, даже не начавшись? Немыслимо! Но тут Айзек, немного потоптавшись на месте, заключает:       - Если в течении ближайших дней ваше самочувствие не ухудшится, мисс, так и быть, пару часов в последний день октрября, вы сможете провести на ногах. Я не буду против.       Тяжкая неделя реабилитации пролетела быстро. Несколько дней Тиана не могла подняться с постели и даже сесть на ней, чтобы принять пищу или нормально пообщаться с Тейдом, навещавшим её каждый день. Стоило ей сделать движение, как мир вокруг неё, заключенный в больничную палату, начинал дребезжать и кружиться, шум в ушах усиливался, кровь приливала к лицу и обдавала ледяным потом. Но вскоре и эти сиптомы исчезли, и как напоминание о злосчастном падении на теле лишь осталось несколько синяков, да ссадин. Тиана изо всех сил делала вид, что уже совершенно здорова и бодра, и на кануне дня всех святых заручилась таки разрешением доктора Джонса - ужинать вместе со всеми, в комнате отдыха.       С самого утра «Ренвик Смелл Хоспитал» жужжит как разворошенный улей, ведутся последние приготовления. Тут и там пациенты, под чутким руководством персонала, расставляют светильники - тыквы, с прорезанными на манер головы глазами и ртом, и лишённые, в целях безопасности, своих традиционных начинок – свечей. На стенах развешиваются, заранее нарисованные плакаты символизирующие праздник, пестрящие разными «страшными историями» и уродливыми изображениями всевозможных монстров.       По коридорам, туда-сюда, слоняются больные, облаченные в самодельные, не очень-то искусно сочиненные из бумаги, костюмы: здесь и Дракула, и Франкенштейн, и мумия, и ещё с десяток кособоких, совершенно не узнаваемых героев. Тиана, чтобы как можно лучше смешаться с толпой, тоже не особенно изощрялась в пошиве своего маскарадного одеяния, и состряпала себе ничем не примечательный, за исключением широкополой шляпы, костюм ведьмы. Таких ведьм в клинике ещё, как минимум пятеро, так что это обезличивание лишь играло на руку.       Кухня сегодня тоже весь день трудится на славу, и уже к вечеру большой, длинный стол, сложенный из нескольких столиков, ломится от аппетитных, и как никогда вкусных, лакомств. На четырех огромных, металлических блюдах покоятся яблочные и тыквенные пироги; на кое-где треснувших тарелках лежат: медовая кукуруза, яблоки, и ореховые печенья; а пузатые графинчики доверху залиты свежесваренным, безалкогольным пуншем из апельсиновых корочек, корицы и мёда. Тиана, однако, понуро ходит вокруг стола, и хотя и пускает слюнки, не в силах взять с него хоть что-нибудь, памятуя о пышных и веселых семейных празднествах проводившихся у них в доме.       Тейд спрятанный в костюм, названия которому Тиана, как ни силится дать не может, подмигивает ей с дальнего конца стены, мол пора! Волнение мурашками пробегает по телу девушки, она оглядывается вокруг - на увлеченных трапезой санитаров и врачей, на занятых каким-то нелепым конкурсом больных - и глубоко вздыхая, следует за Тейдом.       Судьба благоволит обоим. Доктор Джонс, не признающий подобных сборищ, и с ненавистью относящийся к любым торжествам, сейчас сидит у себя в кабинете, и увлеченно наполняет шприц очередной дозой «успокоительного». Вся эта хэллоуинская вакханалия, хотя и проводится с его позволения, всё же настолько нетерпима для него, что бедному мужчине хочется поскорее забыться, и после долгожданного укола плеснуть себе горячего кофейку, с коньяком, и скрыться в какой-нибудь интересной книженции. Рендалла Эванса и вовсе сейчас нет в больнице. Он, хотя и не без труда, взял за свой счёт два дня, чтобы как примерный сын дряхлых, любящих родителей, провести у них на празднике отпуск, в соседнем штате. Остальным же до Тианы и Тейда нет никакого дела, и потому, парочка без труда пробирается на кухню.       - Сюда! – командует Тейд, и хватая Тиану за руку, тащит мимо разделочных столов и плит, в кладовку. На плите, от одного из двух чанов с напитками, веет ромом и виски, и Тиана понимает, что эта порция сварена специально для врачей, не желающих пировать трезвыми. Этому факту она улыбается, и в предвкушении свободы, ускоряет шаг.       Тейд в нерешительности замирает перед заветной дверью, и оглядевшись вокруг, достает из потайного, нагрудного кармашка маленький, блестящий ключ. Тиана с восторгом глядит, как парень отпирает дверь, и даже забывает спросить, откуда у него такое сокровище. Сбросив с себя нелепые костюмы, и миновав все препятствия, ребята оказываются на слабо освещённой, широкой лестнице падающей вниз, к первому этажу, и оканчивающейся выходом на задний двор.       Сердце Тианы начинает лихорадочно колотиться. Еще немного, совсем чуть-чуть, и она вырвется из своего заточения на свободу! Возможно, очень скоро она вернется домой, снова увидит Тери… Неожиданно, пройдя только половину ступеней, Тейд останавливается, и оборачивается к Тиане. Его почти детские, широко распахнутые, глаза - угольки вонзаются в Тиану, а на лице выступает дрожащая, кривоватая ухмылка.       - Почему ты остановился? – с улыбкой и нетерпением спрашивает Тиана, ведь медлить нельзя, их возможно уже ищут.       - Ты боишься? – спрашивает Тейд, и делает шаг на одну ступеньку вверх.       - Чего именно? – Тиана не улавливает суть вопроса. Конечно она боится, ведь если их поймают, их обоих ждет страшное, невообразимое наказание!       - Пойдем же! – вопреки обуявшему её ужасу, Тиана давит из себя улыбку, и как ни в чем не бывало, предлагает Тейду продолжить их путь.       - Куда? – удивляется Тейд, - Мы уже пришли.       Уголки Тианиных губ болезненно кривятся, неестественную улыбку сложно становится удержать на лице. Девушка не понимающе качает головой, а затем замечает, как в руках у Тейда возникает что-то, опасным блеском отливающее в грязном, жёлтом свете, затянутых вековой паутиной светильников.       - Разве? – выдыхает Тиана, и пятится назад, - Наверное, мы зря всё это затеяли, нам нужно вернуться…       - Мы вернемся, обязательно вернемся, только сначала сделаем одно важное дело. Я очень долго ждал этого момента.       За доли секунды Тиана понимает, что надо бежать и не успев развернуться, кидается по лестнице наверх.       - Куда? – недовольным рыком огрызается Тейд, и кидается за ней следом. Из последних сил Тиана припускает по высоким ступенькам, но в какой-то момент ощущает, что её нога путается в чём-то тяжелом, это рука Тейда хватает её за щиколотку, и с силой дёргает вниз. Девушка, теряя равновесие, опрокидывается вперёд лицом, и больно разбивает губу о каменный выступ. Парень наваливается на неё сверху, и к удивлению Тианы, опускается лицом в её волосы, попутно приглаживая их своей гладкой, холодной ладонью.       - Я не понимаю, что происходит, Тейд!? Пожалуйста, отпусти, мне больно! – молит Тиана.       - Прости меня, прости, - взывает Тейд, очевидно борясь с собой, - Я не хочу этого делать, но я должен. Я должен ей.       - Пожалуйста! – визжит Тиана, краем глаза замечая перед своим лицом, острый складной нож, - Мы ведь друзья, Тейд!       - Да, - хнычет парень, и Тиана чувствует, что это не игра, по его щекам похоже и вправду катятся слезы, - Ты была так добра ко мне, но я должен это сделать. Я обещал!       - Нет! – вскрикивает Тиана, ощутив у себя на лбу обжигающе холодное прикосновение стали, и что есть силы дергается, чудом сбрасывая Тейда с себя.       - Помогите! - кричит несчастная, пытаясь отползти наверх. Заливающийся слезами Тейд продолжает канючить, и шептать про себя что-то несвязное, по-прежнему хватая девушку за ноги, и царапая при этом ножом.       На лестнице Тиана обнаруживает пляшущие огоньки, кто-то там, наверху, загораживает собой свет, и кричит. Девушка различает всё большее количество приближающихся голосов, среди которых голос Айзека, доктора Стивенсона, и еще нескольких человек. Что происходит дальше разобрать трудно. Кто-то поднимает девушку над полом, позади неё слышится возня, крики, и удары…       Затем, кажущийся бесконечным путь по лестнице, обратно наверх; кухня, коридоры, и наконец, небольшая, светлая комната, в которой Тиана бывала всего пару раз – кабинет Айзека. Сильные руки отпускают девушку, усаживая на кушетку. Затем, нечто резкое и дурно пахнущее, ободряюще ударяет девушке в нос, это доктор Джонс машет перед лицом кусочком ваты, пропитанной нашатырем.       - Доигралась, дура!? – внезапно верещит тот убирая вату, и от этого крика Тиана приходит в себя быстрее, чем от аммиачного амбре. Комок застревает в горле, она чувствует себя несчастной и виноватой, и ничего не может возразить.       - Оставьте нас! – Айзек продолжает метать громы и молнии, на этот раз обрушивая гнев на двух растерянных санитаров, притащивших Тиану сюда. Санитары переглядываются, и пока не поздно, мигом ретируются прочь.       Тиана шепчет про себя что-то вроде молитвы, и не отрывает глаз от плиточного пола, пересчитывая количество пересекающихся в рисунке линий. Айзек судорожно выдыхает, запирая за подчиненными дверь, и перед тем, как снова приступить к разбору полетов, наворачивает несколько нервных кругов по комнате. От тяжелого, сердитого шага стёкла в шкафах трясутся, подстать Тианиным поджилкам.       - Я говорил тебе, не общаться с этим недоумком? – тихо, но угрожающе спрашивает Айзек, и выдерживает паузу.       - Говорил или нет!? – молчание Тианы раздражает доктора, и он повышает голос.       - Да, - пищит Тиана, и еле-еле сдерживает слёзы.       - Но ты не слушала. Всё делала мне назло! Так?       - Да.       - Теперь, ты довольна!? Знаешь, что он хотел сделать с тобой?       Тиана отрицательно качает головой, продолжая таращиться в пол.       - Он хотел срезать волосы с твоей головы! Все, до последнего волоска. И отнести их своей сестре!       От такого открытия девушка болезненно сжимается, и поднимает глаза, не веря своим ушам.       - Зачем? – надрывно шепчет она.       - Несколько лет назад, младшая сестра мистера Лэнгтона сильно пострадала при пожаре, - театрально декламирует Айзек, - Девяносто процентов тела было обожжено, в том числе вся поверхность головы. С тех пор, Лэнгтон трижды пытался снять скальп с девушек, чтобы отдать их сестре. Ты могла оказаться четвертой.       - Я не знала, он никогда не говорил, почему оказался здесь.       - Конечно, не говорил, он ведь не такой глупый как ты! – выплевывает Айзек, и сделав к Тиане несколько быстрых шагов, наклоняется, хватает её за подбородок, и тянет к своему лицу. От него пахнет алкоголем, синяки под глазами темнеют в тон расширенным зрачкам, и гримаса ненависти и страха искажает его гладкое, белое лицо.       - Я ведь мог потерять тебя сегодня! – шепчет он, и отрицающе трясёт головой. Тиана в недоумении таращит на него голубые глаза. Что он несет?       - Этот недомерок, Тейд, сразу положил на тебя глаз, ведь ты, - Айзек делает паузу, пытаясь сдержаться, но ведь это как рубить, - Такая красивая…       Тиана не верит своим ушам, и крутит головой, чтобы освободиться от причиняющей боль руки. Айзек чувствует сопротивление, и потому, сжимает пальцы ещё сильнее. Невыносимая близость желанного тела опьяняет его и он, позабыв обо всем, жадно целует свою пациентку. Слегка затянувшая ранка на губе прорывается вновь, и солоновато-сладкая жидкость оказывается на мягком языке. Айзек сжимает лицо Тианы, и нежным, властным поцелуем почти поедает её разбитые губы. Тиана взвывает, и стараясь не поддаться этому притягательному мучению, колотит доктора по груди. Айзек не поддается и заводится сильнее. Одна из его рук опускается Тиане на талию, и обвив её, с легкостью поднимает девушку с кушетки.       - Отпусти меня! Что ты себе позволяешь!? – орет девушка, и улучив момент, вырываясь, бьет Айзека по щеке. К несчастью, удар ни сколько не остужает лихорадочного пыла. Айзек словно спущенная с курка пуля, уже не может остановиться, и лишь слегка улыбаясь, хватает Тиану сильнее. Из под его, расстёгнутой на одну пуговицу, рубашки вырывается жар, крупная грудь стеной, обитой войлоком, накрывает мечущуюся девушку, и отталкивает к письменному столу. Тиана больно ударяется о край столешницы, и опрокидывается назад. В лопатки ей упирается стопка бумаг и какое-то медицинское барахло. Всё происходит мгновенно, и девушка, не успевая выпрямиться, уже распластывается под тяжелым, быстро дышащим телом. Айзек жалея Тиану, одной рукой, словно пыль, смахивает со стола свои вещи, и подхватив девушку под ягодицы, усаживает на него.       - Не сопротивляйся, - шепчет доктор ей на ухо, - Я всё равно уже не смогу остановиться…       - Нет! Нет! – Тиана не желает сдаваться, и продолжает лупить Айзека по спине, и кусать за плечи. Глупая, она не понимает, что это лишь сильнее распаляет его. Губы доктора спускаются к её груди, и встретив сопротивление в виде тонкой хлопковой ткани, зубами разрывая её, впиваются в нежные мягкие соски. Девушка стонет, сама не понимая отчего, от ярости или наслаждения. Но одного этого сладостного постанывания достаточно, чтобы Айзек, уже не в силах больше терпеть, расстегнул наконец свои брюки, и коленом раздвинув ноги Тианы пошире, вошел в неё…       На следующий день Тиана узнала, что Тейду сделали лоботомию. Впрочем, для доктора Стивенсона это был вопрос, давно решенный. Однако, в свете последних событий, поскольку Тейд оказался опаснее, чем всем казалось, операцию решили провести безотлагательно. После процедуры Тейда разместили в отдельной палате, под присмотр аж двух сиделок. С тех пор, Тиана его больше никогда не видела. Скучала ли она по нему? Скорее да, чем нет. Злость охватившая девушку поначалу, со временем утихла, ей стало не хватать их веселых, задушевных разговоров, его широкой, чуть придурашливой улыбки, и бездонных чёрных глаз. Но случилось то, что случилось, и не в силах отрицать того, что он чуть не лишил её жизни, со временем Тиана совсем позабыла его. Да и когда тут было думать о Тейде, если после того злополучного вечера, совсем другой человек занял все её мысли!       Пылкое признание и последующий акт, не то любви, не то истязания, никак не шёл у Тианы из головы. Ненависть к доктору будто бы и не исчезла вовсе, но приобрела совсем иной, пугающий оттенок. Везде, где бы Тиана не появлялась, она чувствовала за спиной его взгляд. Чувствовала или искала? Неожиданно для себя, она стала смотреть на Айзека совсем иначе. Злые, несчастные глаза, которые и прежде влекли её, стали вдруг такими желанными. А при воспоминании о его сильных, жестоких руках, прижимавших её к себе, что есть мочи, у Тианы между ног и вовсе всё вспыхивало пламенем. Девушка всеми силами гнала от себя эти ощущения, но чем яростнее она отталкивала их, тем сильнее они вплетались в её тело, а главное, душу.       - Ты улыбаешься? Или у меня галлюцинации? – язвительно интересуется Рендалл, возвратившийся из отпуска менее часа назад, у ковыряющегося в пыльных бумагах друга.       - Улыбаюсь? Брось, я уже давно позабыл как это делается. – лжёт Айзек, и дабы спрятать невольно расширившуюся ухмылку, ныряет под стол делая вид, что ищет корзину для бумаг.       - Об этом я и говорю. Ты весь прямо светишься, обычно твоя дешёвая ухмылка как маска, надевается только при злорадстве или запахе денег. Выкладывай, что случилось? – Рендалл пытливо опускается в кресло, и выжидающе скрещивает руки.       - Да ничего не случилось! Чего ты прицепился? – Айзек наконец овладевает с собой, и сбросив лица блаженное выражение, делается серьезным.       - Случилось! Может ты отымел кого-то? Точно! И видно, чертовски хорошо отымел! – Рендалл тычет себя в лоб тыльной стороной ладони, будто познав истину витающую в воздухе, и предвкушено потирая руки, придвигается ближе к столу, - Выкладывай, кто она?       - Я не хочу об этом говорить, Рендалл, иди уже работать. – Айзек даёт слабину, и от этого нервничает, по прежнему пряча глаза.       - Я ведь всё равно узнаю! Это кто-то из наших? Анжелика, Лиззи, миссис Осгуд? – не выдержав, Рендалл взрывается громким смехом, представляя, как бедный Айзек пыхтит на огромной, потной туше миссис Осгуд.       - Нет, конечно, - сплёвывает Айзек, и брезгливо покачав головой, сознаётся. - это Тиана Ардженте.       Улыбка на лице Рендалла мелеет, и тут же сползает. Не веря своим ушам, он еще раз переспрашивает имя.       Айзек повторяет, а потом вкратце поведывает другу недавнюю историю. Рендалл внимательно выслушивает его, не проронив при этом ни слова. Затем, будто в воду опущенный, но при этом необычайно заведенный он прощается с доктором, и поспешно покидает его кабинет. Айзек не вполне понимает эту резкую перемену настроений, и не придав ей должного значения, снова погружается в свои дела.       За окном уже стемнело, и крошечная палата слабо освещенная с одного угла, увязшей в паутине лампочкой, наполняется густым, смрадным, жёлто-зеленым освещением, которого едва хватает, чтобы выделить скудное убранство оной. Тиана сидит на краю постели, поджав под себя замерзшие ноги, и чуть приподняв раскрытую книгу, пытается поймать на её страницы хоть немножечко света. Вошедшего в палату доктора Эванса она замечает боковым зрением - уши наотрез отказываются признавать его появление. Мужчина всегда входит тихо, как крадущийся за добычей кот, и лишь подняв на него глаза, можно обнаружить его присутствие. Особенных чувств при виде него, к своему искреннему удивлению, Тиана не испытывает, но тем не менее ласково, и насколько это возможно радостно, приветствует его. Рендалл, впрочем, замечает этот её напускной восторг, и даже оскорбляется.       - Вы не рады мне, мисс? – дружественно, но с некоторым напором спрашивает он.       - Что вы, доктор Эванс, конечно рада! – мнётся Тиана. Несмотря на их, не вполне определенные взаимоотношения, скатывающиеся порой до флирта, мысль о том, что можно радоваться появлению доктора, до сих пор является для неё странной. Хотя, в свете последний событий, не ко всем докторам она теперь относится с боязливым равнодушием.       - По вам не скажешь. Как вы себя чувствуете? Доктор Джонс рассказал мне о произошедшем.       - Хорошо. Уже хорошо. – успокаивает его Тиана.       - Да… Кто бы мог подумать, что мистер Лэнгтон решится на подобное даже в стенах больницы. – Рендалл снова скрещивает руки, и медленным шагом подходит к окну.       Тиана с искренним удивлением следит за его неторопливыми шагами, и ощущает от него не вполне заметную, внезапную угрозу.       - Вы прямо как магнит, мисс Ардженте. Мистер Лэнгтон, доктор Джонс… - треугольные усы вдруг подскакивают над сверкающей улыбкой, а серые глаза замирают, и внимательно вонзаются на девушку, следя за её реакцией.       Тиана уязвленная таким перечислением и грязным намеком, не находится, что ответить, и лишь быстро непонимающе моргает.       - В вас и прям есть… что-то эдакое. Их можно понять. – Рендалл делает шаг, и этого оказывается достаточно, чтобы приблизиться к постели Тианы вплотную. Девушка тут же отпрядывает назад, и сильнее подобирает ноги.       - Ну что вы, не бойтесь. Я в этом деле лучше, чем мистер Джонс. Ни одна из моих пациенток ещё не жаловалась.        Тиана потрясенная услышанным, раскрывает рот, и не дожидаясь пока Рендалл к ней прикоснется, что есть мочи вскрикивает.       - Да что ж вы все так визжите-то? – кривится Эванс от пронзительного возгласа, и поспешает заткнуть девушке рот.        Сильное тело врача опускается на Тиану. Одну руку, он в спасении для своих ушей, кладёт на её не зажившие до сих пор губы, а другой уверенным и быстрым движением, юркает к ней под сорочку. Длинные, тёплые пальцы, которыми он так часто осуществлял необходимую при осмотре пальпацию, сейчас грубо рыскают по коже, спускаясь вниз по животу. Тиана мычит, и вытаращив на него глаза ощущает, что руки доктора уже добрались до её белья и сдвинув его, протиснулись во влагалище.       - Вроде бы всё как у всех. - с наслаждением рецензирует Рендалл, и проталкивает руку глубже. Тиана взвывает, как получившая удар сапогом собака, и передёргивается от слез.       - Убери от неё руки, гнида!       Рендалл рывком отрывается от Тианы, и отлетает к соседней стене. Айзек несчастными, горящими глазами оглядывает зарёванную Тиану, и стиснув руки в кулаки, тут же налившиеся свинцом, поочередно опускает их на каждую из скул ошарашенного Рендалла. Драка продолжается недолго. Чего скрывать, Айзек хотя и кажущийся не очень-то высоким, и не очень-то здоровым, обладает невероятной силой, а вкупе с овладевшей им яростью, так просто представляет опасность для жизни обидчика. К счастью, он вовремя овладевает с собой и опомнившись, останавливается. Рендалл скорчившийся в три погибели желает запротестовать, мол тебе можно, а мне нельзя, но замечая вновь округлившийся кулак, и звериные глаза Айзека, не приемлющие никаких оправданий, спешит удалиться.       - Это я виноват. Я… - Айзек растерянно подлетает к Тиане, и несмотря на её попытки вырваться, осторожно и крепко обняв, прижимает к себе. Тиана сворачивается в клубок, всё еще всхлипывая от слез, и впервые за долгое время ощущает себя в безопасности.