Безумное наследство

      - Нам нужно возвращаться. – с тоской произносит Джейме, не отрывая свою руку от холодной щеки.       - Уже? – с придыханием шепчет Тери, и слегка наклоняет голову, чтобы не дать Джейме отстраниться. Ссуженные от тоски глаза, умоляюще смотрят на него, и кричат: «Давай побудем здесь еще немного, давай побудем вдвоём!»       Джейме понимает мысль Тери, но все же делает знак, что пора уходить. Обратно они идут молча. Каждый погружен в себя, и каждый опечален. Тери ругает себя за внезапно нахлынувшую на неё волну чувств. Её только что целовал мужчина, а она уже не прочь почувствовать на своих губах поцелуй другого. Да, место в котором она оказалась, видимо дурно на неё влияет.       Джейме же, сдвинув брови и опустив голову, бредёт и мысленно корит себя за то, что не сделал того, чего так давно хотел. Но ведь он джентльмен, как бы последние годы не подпортили его репутацию, в душе он всегда оставался верен чести, и был преисполнен уважения к женщинам, а тем более таким, как Тери. А значит, он не может позволить себе таких вольностей. Отчасти, он даже завидует своему другу. Вот Блу никогда ни с кем не церемонится, и всегда берет то, чего хочет, то, что как он думает, принадлежит ему по праву. Быстро миновав широкую тропинку и знакомые ступени, молодые люди снова оказываются в разгорячённом отеле.       - Я провожу тебя в спальню. Не думаю, что тебе сейчас следует возвращаться в зал. – заботливо качает головой Джейме.       - Нет, не стоит. Я найду дорогу. А вам лучше вернуться к своим друзьям. – отказывается Тери, и сглатывает комок, образовавшийся у неё в горле. Ей хочется попрощаться с Джейме, как можно скорее. Мужчина в смятении глядит на неё, не зная, что ответить.       - Спокойной ночи, Джейме! – снова его имя слетает с её губ притягательно и нежно. Тери резко разворачивается, и быстрым шагом удаляется наверх. Стук её сердца и каблучков растворяется в грохоте музыки, и Джейме остается посреди холла один.       «Что на меня нашло?» - ругает себя Тери по дороге в спальню. Она чуть сама не повесилась Джейме на шею! Чуть сама не толкнула себя в объятья малознакомого, хотя и такого привлекательного мужчины. И ко всему прочему, он отказал ей. Да, пусть это было сделано молча, но ведь он должен был понять её сигнал, и несмотря на это, отказал. Какое унижение!       Совершенно расстроенная, будто на неё неожиданно вылили ушат ледяной воды, и испортили красивейшее платье, Тери оказывается в спальне. Уверенная, что внутри никого нет, девушка даже немного пугается, обнаружив зажжённый в комнате свет. Постели девушек пусты, однако напротив большого гримерного зеркала, по всему периметру которого мерцают желтые лампочки, сидит Эмма. В одной руке она держит салфетку, и периодически слюнявя её, вытирает с лица черные струйки туши.       - Нагулялась? – с вызовом бросает она Тери, но даже не оборачивается, - Одного окрутила, второго, молодец!       - Я не понимаю о чем вы, мадам. – растерянно оправдывается Тери.       - Ну конечно не понимаешь, ты же у нас сама невинность. Ангел сошедший с небес! И что он только в тебе нашел? Ни рожи, ни кожи! – Тери кажется, что от яда, которым брызжет Эмма, с восторгом оглядывая себя, зеркало вот-вот расплавится.       - Если вы, о мистере Джонсе, то я не имею к этому никакого отношения, он сам…       - Конечно сам! И конечно ты не имеешь! Маленькая дрянь! – Эмма замирает, а затем, что есть силы прикладывается к столику кулаком, так что стоящие на нем пузырьки с косметикой и духами, испуганно дребезжат.       - Внимание мистера Джонса к моей персоне, меня саму крайне обескураживает и озадачивает. Я не хочу иметь с ним ничего общего, мадам! - Тери трясётся от страха, и защищаясь, вся сжимается в комок, обхватывая себя руками.       - А вот он, по-моему желает обратного! Ну ничего, невинная моя девочка, скоро он передумает! Очень скоро. – Эмма встает из-за столика, и повернувшись к Тери шипит, словно змея. Блестящие, озлобленные, и несчастные глаза прожигают Тери насквозь, и та понимает, что это не пустые слова. Эмма надумала что-то предпринять, и затягивать с этим видимо не собирается.       Тери растерянно трясёт головой, молча отрицая свою вину, и моля о пощаде, но Эмма не обращает на это внимания, и подходит к девушке вплотную. Тери ощущает в носу привкус перегара и лаванды, и опускает глаза в пол. Несколько секунд Эмма молча пожирает несчастную глазами, а затем выругавшись, удаляется, звеня своими бешено раскачивающимися в стороны, длинными сережками.

***

      Как и обещал Тейд, через полторы недели Тиану действительно включили в дежурство по кухне. Она относилась к категории пациентов, чьи заболевания были либо легкой, либо средней степени. Она не буйствовала, угрозы для себя и окружающих не представляла, а потому, по мнению врачей вполне могла заняться «трудотерапией». К удивлению самой Тианы, работа по кухне, и не только, начала доставлять ей удовольствие. Чувство приносимой трудом пользы, подбадривало девушку, а заодно отвлекало от дурных мыслей. Да и возможность перемещаться по больнице свободно, несомненно играла ей, и их с Тейдом плану, на руку.       Постепенно Тиана заучила больничное расписание, привычки и повадки большинства работников персонала, знала кто и в какое время уходит с работы, и возвращается, так же запомнила все входы и выходы, которые попадались ей на этажах. В общем, времени зря не теряла. Мысль о скором освобождении окрыляла её, и во всем этом деле удручало лишь одно обстоятельство. Она очень подружилась с Рендаллом, и если ей удастся сбежать, дружбу эту придется прервать. Почти каждый вечер, когда погода на улице позволяла беспрепятственно совершать прогулки, они вместе выходили во двор, и Тиана под его чутким присмотром, дышала воздухом, и собирала из осенней, пожухлой листвы, букеты. Иногда, когда ветер поднимался особенно холодный, Рендалл останавливался, и слегка обнимал Тиану за плечи, позволяя согреться.       - Вы так заботливы. - шептала Тиана, и с улыбкой зарывалась носом в складки его шерстяного пальто.       - Это моя работа. - отшучивался он в ответ, и прижимал Тиану сильнее. Они были похожи на преступников – врач, превышающий свои полномочия, и сумасшедшая пациентка, почти влюбленная в него.       - Не слишком ли вы сблизились? – однажды, вполне угрожающим и недовольным тоном поинтересовался Айзек и у Рендалла, пришедшего к нему в кабинет, выпить по чашечке кофе.       - Ты о ком? – притворно удивился Рендалл.       - О мисс Ардженте, о ком же еще! Я смотрю Тиффани, Анна и кто там еще, тебе уже надоели? Решил попробовать что-нибудь новенькое?       - Я тебя умоляю! Анна и Тифф шизнутые истерички, ничего кроме секса я от них добиться не могу. Тиана интересует меня по другим причинам.       - Да, по каким же, позволь узнать?       - Она весьма неординарная личность. Она воспитана, начитана, красива. С ней есть о чем поговорить. - с удовольствием, рецензировал Рендалл.       - Неужели? Никогда не думал, что ты такой любитель разговоров! – рассмеялся Айзек, но по его голосу было ясно, он негодует.       - Да что тебя так задевает, не пойму? Вы с ней как кошка с собакой, тут даже тонким психологом не нужно быть, чтобы понять – она тебя ненавидит. Так что просто не обращай на девчонку внимания, и дай мне насладиться ей… прости, её обществом сполна.       - Да мне никакого дела до неё нет. – снова соврал Айзек и схватился за бумаги, спрятав в них мечущийся взгляд.       - Ну вот и отлично. Кстати, давно хотел спросить, ты что снова начал баловаться с лекарствами?       - Не понимаю о чем ты. – встряхнул головой Айзек, прекрасно понимая, на что намекает друг.       - Ой, вот только меня не обманывай, лучше в зеркало на себя погляди! Доиграешься ты, Джонс. Если наверху станет известно, что главный врач «Ренвик Смелл» наркоман, долго тебе на этом кресле не усидеть.       - Да мне плевать на это кресло. Ты по-моему лучше, чем кто-либо другой знаешь, как я его ненавижу! Рендалл смолчал, но его так и подмывало сказать: «Так отдай его мне!»       - И все-таки, советую тебе быть поосторожнее с этим делом! – Рендалл поднялся с кресла, не желая продолжать разговор, и так и не допив кофе, вернулся к своим делам, оставив Айзека одного.        - Ну уж не тебе указывать, что мне делать, дружок! – процедил Айзек сквозь зубы, когда Эванс покинул его кабинет, а затем откинулся в кресле и прикрыл опухшие глаза. Конечно он знал, что Рендалл прав. И что увольнение будет лишь каплей в море по сравнению с тем, что с ним может произойти, если в его дела влезут посторонние, и капнут поглубже. Ведь это именно он снабжает бордель своего брата наркотиками.       Ну а как иначе? Он лицензированный врач психиатрической лечебницы, в которую чуть ли не каждые несколько месяцев поступают крупные партии психотропных лекарств, в числе которых, огромное количества морфина. Его пациентам лекарства почти не помогают, так зачем тратить их впустую, когда можно порадовать себя и других, получая при этом баснословные деньги.       «Я не наркоман!» - успокаивает себя Айзек. За всё то время, что он работает в больнице, он лишь несколько раз употреблял морфий не по назначению. Это ерунда. Этого мало, чтобы получить зависимость. Всё еще откинувшись в кресле, Айзек мечтательно раздумывает о том, как хорошо было бы сейчас немного «расслабиться». Да еще и эта проклятая девчонка не выходит из головы. Айзек не осознает, что хочет заглушить свои чувства наркотиками, ведь именно при появлении Тианы, он вернулся к ним снова. Слабый характер, который он прикрывает ледяным равнодушием и жесткостью, не в силах противостоять эмоциям.       «Она ненавидит тебя, смирись!», - вновь и вновь, в мозгу повторяются обидные слова, и рука сама тянется к нижнему ящику стола. Айзек дёргает за рукоять, и ящик со скрипом подается вперед. В нем, среди мятых бумаг, укрытый марлевой тряпицей шприц, маленькая ванночка, и стеклянный бутылек с белым, как первый снег, порошком. Отдернув тряпицу, Айзек несколько минут, в раздумьях, смотрит на содержимое бутыли. Ладонь уже начинает зудеть, зрачки в ожидании, расширились. Наконец, Айзек сдаётся, и раскладывает содержимое ящика у себя на столе. Его движения сосредоточены и быстры. Он делает это не впервые, да и обращаться лекарствами он умеет, как никто другой. Из хрустального графина он отплескивает в ванночку немного воды, и откупорив заветную бутылочку, растворяет в ней небольшое количество порошка. Затем интенсивно перемешивает, и снова застывает в нерешительности.       «Это поможет отвлечься. Раз ничто другое не помогает» - успокаивает себя Айзек, и как будто толкает себя ближе к пропасти. Падать страшно, но обратного пути нет. Затем, он до половины наполняет стеклянный шприц белесой жидкостью, закатывает рукав, и нацеливает длинную, острую иглу на сгиб локтя. Рука у него белая, бархатистая и плотная. Сухожилия и вены выпирают, как проросшие под кожей ветви деревьев. Ткани с хрустом разрываются под точечным напором холодной стали, и вот, жидкость уже постепенно спускается по стенкам шприца, всё ниже и ниже, пока совсем не исчезает у Айзека в пульсирующей вене.       Несколько минут мужчина не ощущает ничего, никаких изменений. Он осторожно кладет шприц в опустевшую ванночку, и убирает всё это обратно в стол. Затем он медленно поднимается со своего кресла, и ощущает, как начиная с кончиков пальцев, его телом овладевает томительная и восхитительная усталость. Сердце бьется медленнее, спокойнее. Дурные мысли, словно сквозняком выветриваются из головы. Айзеку становится тепло, и на лице, помимо воли, выступает улыбка. Каждая клеточка в организме, складываясь в законченный пазл, встаёт на своё место и его охватывает эйфория.       Айзеку хорошо, он чувствует прилив не бодрости, но уверенности в себе, и не желая торчать у себя в кабинете, решает пройтись по больнице. Сейчас два часа дня, завтрак окончен, утренние процедуры тоже, а значит лучше всего отправиться в комнату отдыха, посмотреть кто там чем занимается. Из шумной комнаты доносится музыка, и к его удивлению, пройдя внутрь, он обнаруживает, что источником её является Тиана, сидящая за пианино, в самой глубине. Несколько пациентов, среди которых и Тейд, сидят вокруг неё, и с восторгом слушают ритмичную игру. В любой другой день Айзек пожалуй последовал бы их примеру, и молча постоял в дверном проеме, послушав прекрасное исполнение. Но не сейчас. Морфиновое опьянение неожиданно придает ему сил и дерзости. Невзирая на удивленные взгляды своих подопечных, он одной рукой берет один из свободных стульев, и с некоторым вызовом, ставит его рядом с Тианой. От неожиданности девушка вздрагивает, и её игра обрывается несвязными нотами.       - Позволите, мисс Ардженте, составить вам компанию?       - Не знала, что вы умеете играть, - с презрением отвечает Тиана, но всё же чуть отодвигается, освобождая доктору место. Про себя она отмечает, какой-то болезненный блеск в его печальных и злых глазах, и то, как они, несмотря на это, красивы.       Подвинув стул ближе, Айзек садится. От него веет кофе, одеколоном и хлоркой, и не позволив Тиане закончить свою партию, он начинает новую мелодию. Сильные, длинные пальцы ловко, и с нажимом, опускаются на клавиши, и пианино чуть не плачет от тоскливой и тёмной мелодии, которую Айзек заставляет его исполнять. Тиана в изумлении глядит на пальцы, а затем поднимает глаза на лицо Айзека. Его веки опущены, он мучительно, но так легко извлекает из инструмента пленительные звуки, что все окружающие не смеют произнести ни слова.       Внезапно он прерывается, и поворачивает к Тиане лицо. Никогда еще расстояние между ними не было столь минимальным, разве что тогда, в смотровой, и сердце Тианы начинает бешено колотиться. Больница, и всё вокруг пропадает из её поля зрения, остаются лишь несчастные, внимательные глаза, и рот, такой притягательный, сложенный из мягких, чуть кривоватых губ.       - Вы разве мне не подыграете, мисс? - доктор вырывает Тиану из плена своих иллюзий, и чуть улыбается, поведя бровью.       Тиана глубоко вздыхает, и с внезапной дрожью в руках, касается клавиш, когда Айзек вступает вновь. Его басовитые, тяжелые ноты, словно пальцы влюбленных, сплетаются с её нежными аккордами, и Айзек чувствуя, как близко от него Тиана, начинает тяжело дышать. В какой - то момент мизинцы их рук толкают друг друга, и их обоих обдает жаром. Но мелодия не окончена и нужно продолжать. Тиана берет себя в руки, и пытаясь вспомнить об Айзеке всё плохое, что он сделал, яростно бьет по клавиатуре изнывающего инструмента, в надежде поскорее закончить их игру.       Эйфория, овладевшая Айзеком, достигает своего пика, и он осмелевший, дабы позлить девушку ещё больше, перекидывает свои руки на её сторону. Чтобы дотянуться до самых дальних клавиш, он пропускает одну руку за спиной девушки, и почти сжимает её в объятии. Тиана вспыхивает, и её сердце вместе с остальными органами, болезненно сжимается, доставляя дискомфорт, и подобное мазохистскому, наслаждение. Кончики её ушей обжигает его громкое заведенное дыхание, худенькие лопатки упираются в его широкую, мягкую грудь. Тиана понимает, что пора заканчивать, иначе произойдет что-то, о чём она будет сильно жалеть. И она, совершив несколько заключительных аккордов, останавливается. Айзек удивлен и немного растерян, его подбородок касается плеча Тианы, глаза затуманены, он облизывает губы, и почти тянет их к её губам. На них смотрят десятки глаз, но доктора это видимо мало волнует. Тиана чуть отстраняется, и пытается встать.       - Мы еще не закончили. Помни об этом. - неожиданно шепчет он, обжигая девушку каждым словом, затем поднимается, и поблагодарив пациентов за внимание, возвращается в свой кабинет.