Безумное наследство

      - Ох, одно мое присутствие заставляет её трепетать! Заводит правда? – Блу сверкает пьяными глазами, и прикусив нижнюю губу, усаживается на стул, на котором только что сидела Тери.       - Не знаю, мое присутствие не производит на неё такого эффекта. – притворно расстраивается Джейме, и пожимает плечами.       - Да брось. Вы ворковали здесь словно голубки, интересно о чем?       - Не поверишь. О тебе. – заговорщически шепчет Джейме, наклонившись к другу через стол.       - Обо мне. Какая честь! И её даже не стошнило от этого разговора?       - Как видишь, до твоего появления она держала себя в руках. – отвечает Джейме, и они оба прыскают от смеха. В этот момент к столику, с большим подносом в руках, подходит девушка. Она искусно расставляет перед Блу тарелки, наполненные завтраком, наливает из маленького, горячего чайничка зелёный чай, и получив от Блу шлепок по заду, в знак благодарности, удаляется.       - Так о чем был разговор? – Блу берёт со стола серебряные приборы, и аппетитно разрезав пополам кусок промасленного бекона, жадно проглатывает его.       - О тебе, о твоем брате. – сознаётся Джейме.       - Как мило.       Кусочек за кусочком, пропадают с тарелки ломтики мяса и овощей во рту Блу. Он тщательно, и с наслаждением пережевывает каждый из них, перед этим энергично разделяя острым ножом, и периодически запивая свежевыжатым, апельсиновым соком. Джейме, не без удовольствия наблюдает за тем, как друг аппетитно поедает свой завтрак, а сам меж тем, осушает третью чашечку чёрного кофе, не притрагиваясь к еде.       - Она тебе нравится? – наконец интересуется Джейме, когда Блу проглатывает последний кусочек. Он слегка откашливается перед тем, как ответить, и его лицо озаряется насмешкой.       - Ты о ком, дружище?       - О Тери конечно, о ком же еще.       - Ну, она хорошенькая, приятно посмотреть. Не такая размалеванная как все эти шлюшки, к которым мы привыкли, маленькая, беззащитная… - Блу мечтательно закатывает глаза, - Но уж больно много о себе мнит. Ты ведь знаешь, я люблю кротких и послушных женщин. А таких, в наши времена, днем с огнем не сыщешь. Эмансипация, друг мой! – Мужчина качает головой так, будто познал какую-то глубокомысленную человеческую истину, и принимается за чай.       - По-моему, она именно такая. – задумчиво отзывается Джейме, похрустывая костяшками длинных пальцев.       - Ты что, мне её сватаешь что ли? – Блу щурит глаза, и с подозрением глядит на друга.       - Нет, просто интересуюсь, как ты к ней относишься. Хотел попросить тебя, оставить её в покое. – отвечает Джейме, и его лицо принимает крайне озабоченное выражение.       - Ну уж нет. Я пока не наигрался. А ты что? Уж не хочешь ли сказать, что сам на неё глаз положил? – лицо Блу, подстать Джейме, вдруг делается серьезным. Джейме задумывается и замолкает, не зная, что ответить.       - Ладно, я дам тебе её трахнуть, но только после меня. – гогочет Блу на весь зал, прерывая неловкое молчание, повисшее над столиком.       - Блу! – Джейме укоризненно качает головой, но не может сдержать улыбки.       - Ладно, хватит о девчонке, у нас есть дела поважнее. Осень наступила. Если не ошибаюсь, Айзек обещал подогнать товар, как раз в начале месяца. Наши запасы истощились, последнюю порцию я продал ещё на прошлой неделе. Клиенты жалуются.       - Уже? У господ неплохие аппетиты. – Джейме корчит удивленную мину.       - Ты не представляешь насколько. И эти аппетиты растут с каждым днем.       - Айзек говорил, что в этот раз все обойдется процентов на пятнадцать дороже.       - Не страшно. – Блу берёт со стола белоснежную, накрахмаленную салфетку, вышитую белыми цветами, промакивает губы, и поднимается из-за стола.       - Сегодня воскресенье. Завтра вечером я скажу Джоэлу и ребятам, чтобы навестили Айзека.       - Пусть передадут ему привет… от меня. – горько ухмыляется Блу, и откланявшись, плетётся в свой кабинет, оставив Джейме в одиночестве.

***

      Они здесь. Чуть сонные, немного растерянные и выбивающиеся из времени. Не сознающие где находятся. Трясущиеся конечности, нервные судороги, вязкая слюна капающая с уголков рта, или стремящийся в никуда взгляд, у каждого что-то свое. Своя особенность.       Вот миссис Фостер, чей муж изменял ей с соседкой на протяжении пятнадцати лет. Узнав об этом, миссис Фостер попыталась задушить его во сне, но не смогла. На следующий день она лишилась рассудка, и теперь не помнит последних пятнадцати лет, воображает себя двадцати четырехлетней девушкой. Вот мистер Грант, который панически боится своих ног. Всё, от паха до кончиков пальцев, вызывает у мистера Гранта истерику. Бедный старик никогда не смотрит вниз, и даже не может опорожниться, и принять ванные без помощи персонала. Рядом с ним сидит «маленький Эрни» – хронический онанист. Он не выпускает руку из своих штанов, даже когда ест. У Эрни совершенно крошечный член, и он полагает, что если постоянно мастурбировать, член непременно вырастет. Чтож, его можно понять.       А вот она - Тиана. Высокая, молодая, с чуть опущенными плечами. Абсолютно здоровая и прекрасная. Круглые щечки потеряли румянец, волосы распрямились под тяжестью пота, грубая, хлопковая рубашка, пришедшая на смену шелку и кашемиру, бесформенным мешком прикрывает хрупкое тело, но она по прежнему красива. Большие голубые глаза ещё не утратили свой магический блеск, легкая улыбка редко касающаяся аккуратных губ, всё еще озаряет её необычное лицо.       Она сидит в углу, на жёстком, истерзанном временем диване, и листает толстую книгу. Издалека Айзек не может разглядеть какую именно, но судя по знакомой синеве потрёпанного переплета, это «Анна Каренина». Длинные пальцы легко касаются пожелтевших, прозрачных страниц, и один раз в пару минут, перелистывают их своими кончиками. Внимательный сосредоточенный взгляд ласкает бумагу, впитывая в себя историю молодой женщины. Иногда Тиана прикусывает губу, а иногда на несколько мгновений замирает, и будто исчезает из комнаты, задумавшись о чём-то своем. Музыка продолжает тихо стонать из огромной граммофонной трубы, заезженная пластинка совершает свой юбилейный, сотый круг. Кое-кто из пациентов танцует знакомый всем, нелепый танец, кто-то играет в карты, а кто-то сидит на полу, и бьется головой о стену, разбивая в кровь виски. Разговоры не смолкают ни на минуту. Это сводит с ума. Но вот длинные ресницы снова содрогаются, голубая лазурь прелестных глаз оживает, и Тиана возвращается в комнату, чтобы снова погрузиться в чтение.       Чёрные глаза Айзека не пропускают ни одной детали, плавно скользя по телу девушки. Тиана не видит этого, но наверняка чувствует, и поэтому периодически Айзек отводит взгляд. Грязные растрёпанные волосы вокруг, безумные выпученные глаза, беспрестанные стоны, всё это противно ему. Как хочется снова посмотреть на Тиану, как хочется, чтобы кроме неё в этом огромном зале не осталось никого. Но чтобы он сделал тогда? Гордость не позволяет этому заносчивому и несчастному человеку проявить мягкость и сочувствие. Показать нежность, проявить заботу – ни за что. Никого не подпускать к себе, никого не впускать в душу, вот его правило. Особенно женщин. О, женщины, о твари! Все, все без исключения. Уж если собственная мать бросила его, зачем дарить себя совершенно чужому человеку? Однажды он уже обжегся. Единственная любовь, которую он встретил в юношестве, и та разбила его сердце в след за матерью. Этого достаточно. Хватит. Больше никогда.       Но глаза предательски тянутся к ней. Голова сама собою, не слушая разума, оборачивается вправо, туда, где стоит диван. Сердце начинает биться быстрее, кровь в висках шумит словно бушующий океан. И вот, шум голосов и невыносимой мелодии смолкает, и только шорох страниц, только тихое сопящее дыхание, вырывающееся из маленькой женской груди, заполняет собой всё пространство. Айзек стоит не шевелясь, в привычной закрытой позе, скрестив мощные руки на груди. Губы его напряжены, лицо словно маска – строгое, внимательное и холодное. Он подобно губке вбирает, впитывает в себя, все её движения.       Внезапно Тиана поднимает глаза, словно кто-то окликает ее. Ей кажется, что она уже давно слышит чей-то крик, громкий, призывный, но никем не уловимый. Глаза её чуть прикрыты, она еще не отошла от сюжета, Вронский у неё в голове, всё еще шепчет «Анна». Легкая улыбка дрожит на устах. Кто же звал её? И тут, чёрные словно смоль глаза, вырываясь из суеты, обжигают её. Тело сотрясается дрожью, сердце будто подвешенное за ниточки, с болью обрывается, и падает куда-то в желудок, а затем проваливается ещё ниже. Улыбка слетает с лица. Брови сдвигаются ближе друг к другу, взгляд леденеет. Всего на долю секунды между ними разворачивается битва. На поле боя только они двое. Каждый безоружен и лишь ненависть, словно револьвер греет ладони каждого. Дыхание замирает. Кто же из них победит? Тиана, что есть мочи, впивается в книгу, Айзек крепче сжимает руки. Секунда, вторая. Если кто-то из них не отведет глаз, они оба просто сгорят, и Айзек сдаётся. Губы его чуть расслабляются, душный хлористый воздух с шумом врывается в легкие, он медленно опускает веки, незаметно качает головой, и отворачивается от Тианы. Он проиграл. Тиана всё ещё смотрит на него, ждет, когда он снова обернёт к ней лицо, но этого больше не происходит. Книга потеряла для неё интерес. Вырваться из реальности не удалось, она острыми, скользкими клешнями вцепилась в её маленькую головку, и крепко обхватив, потянула за собой на холодное, илистое дно. Тиана всё еще сидит, и смотрит на дверной проём, в котором только что стоял Айзек. Книга уже лежит на полу, она с грохотом упала, ударившись о каменный пол. Нежные руки свернулись в кулаки, вонзающиеся в кожу ногти, изнутри жгут ладони. Очертания его красивого лица, словно яркие пятнышки от ослепляющей вспышки, стоят пред глазами, куда бы Тиана не посмотрела.       - Черт бы тебя подрал! – выругивается девушка, и поднявшись с дивана, подходит к окну. Желтеющая листва, и блеклые лучи сентябрьского солнца, виднеющиеся сквозь кованые решетки, ничуть не отвлекают её, трепещущее сердце всё ещё грохочет в ушах.       Что с ней такое? Ведь это непросто ненависть. Вот Филиппа она по-настоящему ненавидит. Ненавидит его голос, его лицо, его движения. Окажись он сейчас рядом с ней, она с радостью сомкнула бы свои пальчики у него на шее, и сжимала бы их до тех пор, пока он не перестал бы дышать, и хриплые молящие о пощаде стоны, не перестали бы изрыгаться из его глотки. Но Айзек… Нет, это не только ненависть, это что-то ещё. Что-то неизвестное, и определенно волнующее.       - Ты новенькая? – за спиной у Тианы послышался нежный мальчишеский голос. Вырваться из плена своих размышлений удалось не сразу, и поэтому она обернулась, лишь через несколько мгновений. Позади себя она заметила невысокого, молодого человека. Светлые волосы его чуть растрепались, ножницы давно не касались их, и они непозволительно отросли. На ухоженном, словно слепленном из пластилина, белом лице, длинная, детская улыбка, и бездонно - чёрные, неподходящие к светлому лицу, глаза. Он выжидающе глядит на девушку этими глазами, и его улыбка становится шире.       - Да. – чуть помедлив, отвечает Тиана. Его взгляд настораживает девушку. Глаза маньяка, вот что первое приходит на ум. Но его голос, улыбка, принадлежащие скорее ребенку, чем взрослому парню, идут в явный разрез с таким определением.       Парень проглатывает ответ Тианы, и замолкает. Чёрный кофе его глаз закипает, они поблескивают, и расширяются. То маленькое расстояние, разделяющее их с Тианой, видимо опьяняет его, и он поднимает к верху трясущуюся ладонь, чтобы потрогать девушку.       - Отойди от неё, Тейд! – гремит, взявшийся из ниоткуда, голос Айзека. Доктор нависает над парнем, и одним грубым движением, отдёргивает от Тианы, - Что ты вообще здесь делаешь?       Тейд непонимающе, почти растеряно, уставляется на врача.       - Я пришел поиграть с остальными.       - С чего бы это? Если не ошибаюсь, доктор Стивенсон наказал тебя неделю назад, и запретил появляться здесь.       - Он наказал меня ровно на неделю. Она прошла.       Айзек грозно оглядывает парнишку, и наконец отпускает его руку.       - Тебе пора в свою палату.       - Но я только пришел, я хочу побыть с остальными. – нижняя губа Тейда вздрагивает так, будто он вот-вот расплачется.       Тиана с жалостью смотрит на невинное, расстроенное лицо.       - Что вы прицепились к нему? – выпаливает она, не дав Айзеку и рта раскрыть.       - Это больница, а не бойскаутский лагерь. И он мой пациент. Я приказываю ему вернуться в свою палату, и не собираюсь спрашивать вашего разрешения, мисс Ардженте. – хладнокровно отрезает доктор.       - Да, это не лагерь. Больница ваша, больше смахивает на тюрьму!       - Мисс Ардженте, не вынуждайте меня! – холодный голос Айзека чуть звенит, и окружающие оборачивают к нему свои головы.       - А что вы сделаете? – Тиана вздергивает к верху подбородок, своенравно скрещивает руки, и принимает важную позу, вопросительно уставившись на врача.       Айзек от неожиданности теряется. Ему хочется подойти к Тиане, схватить её за края рубашки, и как следует встряхнуть, чтобы не задавалась. Подойти… Но в это мгновение, Тейд прерывает его мысли.       - Доктор Джонс, я уйду. - жалобно, но несколько враждебно лепечет тот, и почти разворачивается.       - Нет, Тейд! – останавливает его Тиана, - Сначала мы немного поиграем, а потом я сама провожу тебя в палату.       - Не слишком ли много вы на себе берете, мисс? – Айзек поражается самоуверенности своей пациентки, но реагирует вполне хладнокровно.       - Нет. Мальчик неделю торчал в заточении, и он имеет право на общение!       - Вы и представления не имеете, за кого просите! Вы хоть знаете, за что он был наказан?       - Не знаю, и знать не хочу. Пойдем Тейд! – Тиана не поведя бровью, проходит мимо ошарашенного Айзека, берёт Тейда под руку, и ведёт к столику, за которым ещё пять минут назад велась оживленная, карточная игра.       Девушка садится на диван, поодаль от остальных, и проводив взглядом ненавистного доктора, протягивает Тейду руку.       - Тиана Ардженте!       - Тейд Лэнгтон. Очень приятно! – парень пожимает маленькую ладонь, и садится рядом.       - Здорово ты его!       - Спасибо, - смущается Тиана, мысленно гордясь собой, - Признаться, он меня порядком достал! За что он тебя так невзлюбил?       - Я знаю его тайну. – улыбается Тейд, и с удовольствием сощуривает глаза.       - Тайну? – Тиана с неподдельным интересом вглядывается в нового друга.       - Да, я видел кое-что такое, о чем доктор Джонс не хочет распространяться.       - Ты меня заинтриговал!       Под гнётом возрастающего интереса Тиана несколько раз намекает Тейду, что была бы не прочь разделить с ним секрет, касающийся противного доктора, но потом, понимает, что добиться от парня внятного ответа не представляется возможным.       - У тебя красивые волосы, - неожиданно произносит Тейд, и угольки его глаз задерживаются на локонах девушки.       - Спасибо, но сейчас они грязные. Я два дня не принимала ванну. – Тиана смущенно опускает глаза, и заправляет за уши свисающие на лицо, несвежие прядки. Признаться, быть немытой в обществе мужчин, ей еще не доводилось, и она сильно страдает от этого.       - Мне нравится. – всё ещё не отводя взгляда от волос, отвечает Тейд.       Внезапно, в их беседу вливается знакомый, приветствующий голос доктора Эванса. С привычной ему таинственной, ироничной ухмылкой, он подходит к ребятам, слегка кивает Тиане, а затем и Тейду.       - Добрый день, - здоровается Тиана в ответ.       Доктор Эванс вызывает в ней смешанные чувства. Конечно, никому из персонала «Ренвик Смелл» она не доверяет, но что-то в этом человеке есть обезоруживающее. Улыбка, речь, манеры? Он неизменно вежлив с ней с самого начала, и по мнению Тианы, всё-таки заслуживает её расположения, в отличие от продажного доктора Джонса.       - Мне бы очень не хотелось прерывать вашу увлекательную беседу, но я вынужден похитить вас, мисс. Вам необходимо пройти кое-какие процедуры, и лучше сделать это до обеда.       - Что за процедуры? – пугается Тиана.       - Ох, не волнуйтесь, - замечая её смятение, успокаивает Эванс, - Ничего особенного, мы всего лишь возьмем пару анализов. А затем, вы пообщаетесь с миссис Морини, она наш лучший психолог.       - Мне не нужен психолог! – выпаливает девушка, но сразу же смягчается. Под невозмутимым и располагающим взглядом доктора Эванса, она подобно многим, тает, как шоколад на солнце, - Но если вы настаиваете…       В коридоре они снова натыкаются на Айзека. Тиана отворачивает от него лицо, и таращится на свои дырявые тапочки, а потому пропускает тот многозначительный взгляд, которым обмениваются врачи, проходя мимо друг друга. В этом взгяде нет ничего особенного, ничего такого, что сулило бы неприятности. Напротив, в ту самую минуту, когда Айзек понимает, что руками Рендала сможет управлять бунтующей Тианой, и направлять её по верному, предопределённому пути, от сердца у него отлегает, и он спокойно возвращается в свой кабинет, чтобы заняться бумагами.       Разговор с психологом, как и предполагала Тиана, не приводит ни к чему хорошему. Они словно двое глухих, битый час, пытаются докричаться друг до друга, стоя по разные стороны одной, бушующей реки. И если позиция психолога проста, понятна и железна: «Тиана больна, и всё, что она говорит - лишь защитная реакция». То отношение Тианы к сложившейся ситуации, то и дело сменяется, то холодным равнодушием, то истерией.       Поначалу, спокойная и воспитанная Тиана, с улыбкой воспринимает вопросы миссис Морини, по поводу своего прошлого.       - Да, у нас с матерью были близкие отношения, - отвечает она доктору, которая будто и не слышит её.       - Нет, я не уважаю своего отчима. Он был груб с матерью, и она погибла по его вине! - твердит несчастная девушка, и не выдерживая непонимания, заводится, на что миссис Морини лишь статично, снисходительно улыбается, и делает пометки в небольшом блокноте.       Быстрые росчерки скрипучего пера раздражают Тиану всё больше, и в конце концов она взрывается. На недовольные, обвинительные окрики тут же реагируют санитары, а вместе с ними и доктор Эванс, вышедший из кабинета на минутку, позволяя, как он предполагал, Тиане расслабиться. Пока санитары тщетно успокаивают Тиану, до её слуха долетают обрывки некоторых фраз, адресованных психологом, её лечащему врачу.       - Все, как вы и говорили, доктор Эванс. Девочка определенно больна. Агрессивное поведение, обвинения в адрес отца, тоска по матери…       Рендалл внимательно слушает миссис Морини, и понимающе кивает, невзирая на попытки Тианы вырваться, и доказать обратность её слов.       - В общем, - заключает врач, - В плане терапии, всё как обычно – хлопромазин, фенетазин, на ночь немного морфия… Ну и раз в неделю ко мне. Думаю, девочку ещё можно спасти, и избежать хирургических вмешательств.       От слова «хирургических», волосы на голове Тианы буквально шевелятся, и она чуть смирнеет. Оказывается всё, что происходило с ней до сих пор, не так уж и страшно. Другое дело - скальпель хирурга или лоботомия, ставшая такой «модной» в психиатрии, в нынешнее время, вот чего по-настоящему стоит бояться!