teach you

Глава 2. В которой наступает затишье перед Прошлым

Halsey — Is There Somewhere?

      Казалось бы, что неработающий человек, финансы которого имеют свои границы, должен во что бы то не стало заняться поиском нового места работы на следующий же день, когда ушел с прежнего. Но это «золотое правило» никак не касалось Гарри Стайлса. Он наводил дома порядок, помогал детям с учебой, а точнее их подготовительным классом, звонил матери и несколько раз пересекался со своим другом Луи. Все выглядело чистой случайностью, но кудрявый не был дураком, поэтому прекрасно понял, что лучший друг специально появлялся там, где Гарри, и в разговоре намекал на недавние события. А именно на появление нерадивой матери близнецов.       Гарри это бесило.       Гарри выводило это из себя.       Гарри был готов рвать волосы на голове.       Потому что он одновременно ненавидел ее и любил. Эта женщина подарила ему замечательных детей, она любила его так, как не любил никто. Но, тем не менее, она оставила его. Все эти годы она была непонятно где. А теперь вдруг решила дать о себе знать. С какой стати она позволяет себе такое? Если когда-то Ева и Хью были в ее утробе, то это не значит, что она является их полноценной матерью. Именно Гарри был с малышами, когда у тех одновременно начали резаться зубки. Именно он учил их ходить и разговаривал с ними в нон-стоп режиме, в результате чего старший из Стайлсов младших перенял болтливость отца. Именно он дал детям имена. И именно он выбрал их крестных родителей, которые с тех самых пор так же являются их ангелами-хранителями.       Он, а не эта самозванка.       Но ответов на свои незаданные вопросы Томлинсон не получил, чему, наверное, был очень расстроен. А все потому, что сам Гарри не знал на них ответов.       --       — Давай еще раз, чтобы получше запомнить, — сказал мужчина в десятый, а то и больше, раз.       Ева закатила глаза и захныкала, показывая все свое нежелание повторять стихотворение еще раз. Она учит его уже полчаса. То есть с тех пор, как папочка пообещал сделать ей какао с зефиром прошло уже тридцать минут. Может, ей всего лишь пять (а это больше 1827 дней), но она прекрасно умеет считать, и соображалка работает лучше, чем у ее старшего брата. Что сказать, Стайлсы.       — Давай, детка, это всего десять строк. Для тебя это пустяки, сама говорила, — Гарри лукаво улыбнулся, наклоняя голову вниз, чтобы заглянуть дочери глаза. Наверное, все это время ему не хватало именно этого, таких простых обыденных вещей. Выучить стишок с ребенком, считать до ста с ребенком, рисовать с ребенком, никуда не спешить с ребенком, смотреть какие-то глупые программы с ребенком. Ради этого он готов забыть обо всем на свете. Смотреть, как что-то маленькое и хрупкое растет на твоих глазах — что-то невероятное.       — Я не хочу! — для пущего эффекта девочке оставалось только топнуть ножкой.       Она так иногда напоминает ему их мать.       То есть, ту женщину.       — Ева, что мы говорили об этом? — брови Стайлса были нахмурены, челюсти сжались, а взгляд был слегка затуманен. «Не хотение» было своего рода запретной темой в этой семье. Нет слов «я не хочу», когда тебя не спрашивают, хочешь ты или нет.       — Почему тогда он бездельный? — недовольно, так же хмурясь, как отец, спросила малышка и сложила руки на груди.       — Во-первых, правильно «бездельник», а во-вторых, меня больше заботишь ты.       — То есть, ты любишь меня больше, чем Хью? — заинтересованно, с хитростью в глазах, уточнила Ева.       — Нет, — Гарри издал хриплый смешок, с улыбкой качая головой после этого, — я люблю вас одинаково. Просто в плане учебы я волнуюсь о тебе больше, чем о твоем брате.       Девочка сделала шаг к отцу, щуря маленькие глазки, словно проверяя родителя, лжет он или нет. Через пару секунд малютка деловито хмыкнула и повторила десять строк без запинки.       За что по праву получила горячий какао со сладостями, помогая отцу на кухне подбирать зефирки одинакового размера.       — Па-а-а-ап, — протянул старший из близнецов, карабкаясь на высокий стул возле кухонной тумбы.       Гарри вопросительно замычал в ответ, тщательно протирая вымытую посуду кухонным полотенцем. И эти дела отчасти были в новинку для Стайлса старшего. С близнецами зачастую оставалась Перри, которая работала на дому и могла без проблем посидеть с детьми половину дня, а то и до самого прихода отца семейства. Иногда она даже сама вызывалась побыть нянькой, обусловливая это тем, что «без Луи, который в командировке, ей дома скучно и одиноко». Порисовать эскизы для своей одежды она может и в другом доме, который стал ей почти как родной.       — Ты меня любишь? — прозвучал тонкий голосок мальчика.       — Да, — с легкой улыбкой ответил кудрявый, не отрываясь от своего занятия.       — Ты любишь Еву?       — Конечно, — на этот раз Гарри оторвал взгляд от тарелки и выжидающе смотрел на Хьюго.       — Ты поэтому сидишь дома? — малыш смотрел старшему в глаза и весь сжался, словно чувствовал себя виноватым в чем-то, за что его накажут сию же минуту.       — Нет, у папы… отпуск, — спустя пару секунд ответил он. — Да, точно, у вашего папочки отпуск.       — А почему у тебя оптуск? — тут же подключилась к допросу Ева, навострив уши.       — «От-пуск», — повторил мужчина по слогам, убирая тарелку от греха подальше. — И я дома, потому что я так хочу. Вы не рады?       Близнецы одновременно покачали головами и замолчали. Это кудрявого насторожило, ведь не бывает дыма без огня. В данном случае просто так Хью таких разговоров не заводит. И никогда не договаривает до конца. А ведь ему всего лишь пять лет. Что будет во время переходного возраста?       От этой мысли Гарри в который раз бросило в холод. Он определенно не готов к тому, что ждет его через пару лет, когда дети вырастут еще больше или когда они перестанут быть детьми. Теперь-то он знает, как чувствует себя его мать, к статусу которой прибавилось гордое слово «бабушка».       Эта жизнь превратила его в параноика.       --       — Тебе нужно отдохнуть, бро, — заявил Томлинсон во время следующей встречи со своим безработным другом. Они договорились встретиться на пересечении улиц в квартале от обители Стайлсов, чтобы потом зайти в один из многочисленных поблизости баров и пропустить по бокалу (или рюмке, если у одного из них все так уж плохо).       Гарри насмешливо усмехнулся, слыша обращение к своей персоне. Иногда у него возникало ощущение, что его старший товарищ с радостью бы вернулся в прошлое, где совершал большое количество глупостей и выходил сухим из воды, то есть хотел бы снова стать двадцатилетним шутом, который флиртовал с каждой встречной. Но с другой стороны казалось, что дороже этого времени, когда Луи может путешествовать по миру и встречать своих читателей, которые с замиранием сердца ждут следующие книги о Мистере Икс, никогда не будет. Стайлс был бы не против поменяться с лучшим другом местами, но каждый раз после таких мыслей понимает, что столь бешеный график для семьянина не подходит. Может, именно поэтому невеста Луи, уже как три года, и бесится по этому поводу: Луи Томлинсон бывает дома лишь треть всего года, и из всего этого времени на любимую отводится меньше половины. Когда Гарри от своей последней любимой женщины не отходил ни на секунду.       — А тебе перестать употреблять слова, которые вышли из моды лет пять назад, — кудрявый покачал головой, пряча ладони в передние карманы джинсов.       — Но я серьезно! — воскликнул Томмо, недовольно поворачивая голову к младшему другу. Разница в их возрасте составляла не больше года, но иногда Гарри можно было дать сорок лет, а Луи — всего лишь шестнадцать.       — И я, — мужчина пожал плечами и первым вошел в бар, вход которого был в небольшом переулке. Снаружи он может выглядеть дешевой забегаловкой и пристанищем для легкомысленных людей, но на самом деле бар представлял собой место, где каждый мог собраться с мыслями или же приятно и весело провести время в компании друзей. Никаких мест для уединения и разврата. Если только вы не любитель экстремальных приключений в туалетах.       — Года идут, а твое упрямство разрастается и разрастается, — с ухмылкой Луи занял место у края барной стойки и жестом заказал у бармена две бутылки пива.       — Ладно-ладно, и в чем состоит твое понятие отдыха? Напиться до звездочек перед глазами, проспать всю неделю или же забыться с женщинами, не выпуская их из постели целые сутки?       Томлинсон нахмурился и сжал губы в одну полоску. Он не виноват, что у него в последнее время очень плотный график, и алкоголь является одним из источником его великого вдохновения и раскрепощенности для полного полета фантазии. Ну, может, и виноват в чем-то, но это совершенно не значит, что его можно обвинять во всем этом. В его маленьких грешках, от которых плохо ему еще не было.       — Об этом я и говорю! Ты слишком увлекся домашними хлопотами и забыл о самом себе, Гарри!       — Если ты забыл, то я напомню тебе. У меня есть дети, которых нужно кормить, одевать и поставить на ноги. Конечно, я в первую очередь думаю о том, что будет лучше для них, а не для меня! — на минуту кудрявый замолк, делая несколько глотков светлого пива, а после слегка сердито уставился на Луи. — Моя мать живет слишком далеко, чтобы сидеть с детьми, переезжать она не хочет так же сильно, как и я. Мои последние отношения продлились всего несколько недель, потому что мои трехлетние дети, видите ли, мешали ей. Так что, друг, я вполне справляюсь.       — Хорошо справляешься, что даже с работы поперли.       Стайлс с усмешкой покачал головой.       — Я сам ушел, если на то пошло.       — И как поиск?       — Луи, ты скоро доиграешься.       — Ты говоришь мне это уже восемнадцать лет, с тех самых пор как я украл твой калькулятор-мобильник и не собирался отдавать, — он рассмеялся, пихая друга в плечо, из-за чего лицо кудрявого немного посветлело, на губах появилась улыбка.       Восемнадцать лет. Они дружат уже восемнадцать лет, и дружбе этой нет ни конца ни края. В хорошем смысле, ведь эти парни почти как братья: они знают друг о друге абсолютно все, они через многое прошли и предпочли дружбу вместо девушек, когда их ставили перед выбором в школьные и студенческие года. Даже их матери дружили в молодости, поэтому их братские отношения неоспоримы.       — Я просто жду подходящего момента.       — И он у тебя будет, когда я с кое-кем тебя познакомлю, — Луи заговорчески подмигнул своему бро, а тот на это покачал головой.       Кто-кто, а Луи Томлинсон неисправим. Никогда и ни за что.       --       — Нет, мам, все хорошо, — устало ответил кудрявый на звонок встревоженной матери следующим утром. За эти несколько дней Стайлс уже привык к распорядку дня, где почти все свое время он проводит за домашними хлопотами и изредка выходит в люди, чтобы отвезти детей в подготовительный класс и забрать их домой. Ну, и раз в несколько дней встречи с друзьями или бывшими коллегами, которые не переставали удивляться и докапываться до Гарри по поводу причин его увольнения с достаточно высокой должности.       Может, это просто не его? Загруженные дни, когда кроме бумаг и поручений от начальника он никого и ничего не видел.       Может, Луи был прав, и Гарри нужен отдых? Хоть какой-нибудь? Даже такой неправильный?       Нет, Стайлс, собери свои сопли в платочек, и выкинь его.       — Малыш...       Он закатил глаза, не в состоянии слышать эти детские прозвища и слушать утешительную речь от разочарованной матери. Ему двадцать семь лет, но его любимейшая и единственная мать не перестает опекать его, словно ей снова семнадцать, а ему два года.       — Мам, ты сама говорила, что важнее детей никого нет. "Ты все поймешь, когда сам станешь отцом", припоминаешь? Так вот я, кажется, отец, и делаю для них все, что могу, что в моих силах, — он вздохнул, массируя средним и большим пальцами переносицу, не в состоянии выдерживать очередной налет этой прекрасной, но приставучей женщины. — Прости, мне пора кормить твоих внуков, нам через двадцать минут нужно быть в школе. До скорой встречи. — Стайлс стремительно бросил трубку и вздохнул. Каждый раз одно и тоже. Это она еще не знает о том, что меньше недели назад он уволился с работы и новую пока не ищет.       Он обернулся, слыша два звонких голоса и шумные шаги на лестнице. На лице расцвела милая улыбка, на щеках появились маленькие впадинки, когда дети забежали на кухню, рассаживаясь по своим местам и продолжая спорить о своем детском. Разве не прекрасная картина?       Напевая незамысловатую мелодию, мужчина на минутку босиком выбежал из дома, пересекая ярко-зеленый газон к почтовому ящику. Он собирался забрать почту еще минут семь назад, как позвонила его мама и начала расспрашивать обо всем на свете, естественно с добрыми намерениями, особенно по поводу визита к ней в следующем месяце. Это слегка бесило ее единственного сына, но с другой стороны Гарри все же давно не видел ее и, как бы там не казалось, очень сильно скучает. С взрослением приходит больше обязанностей, а время не резиновое и остановить или замедлить его невозможно.       Так же быстро он вернулся в дом, задавая своим малышам (которые уже не малыши, как Ева и Хью уверенны) стандартные вопросы по поводу самочувствия и пожеланий на ужин. Затем кудрявый в рекордное время привел себя в порядок, окончательно отходя ото сна, преоделся в клетчатую рубашку и темные штаны и одним глазком пробежался по всему, что было в их почтовом ящике.       Счет.       Счет.       Реклама.       Какая-то скидка.       Снова реклама.       Реклама.       Счет.       Счет.       Счет... Хотя нет, это не похоже на счет.       Нахмурившись, Стайлс развернул сложенную в несколько раз бумажку и пробежался взглядом по строкам. Они написаны вручную, местами паста смазана, кое-где на бумаге странные следы, словно от капель жира или чего-то жидкого. И самое главное — его имя. Гарри. Мелким почерком с размашистыми и большими заглавными буквами.       Хотел бы он прочесть это годы назад, а не сейчас.