Лед и ваниль: вторая попытка

Теперь каждую ночь Драко проводил в подземельях мэнора, касаясь коленями каменного пола и держась за изящные ручки подноса с разной едой. Камера, в которой находилась Полумна, была достаточно маленькой – настолько маленькой, что для человека, находящегося по ту сторону решетки ничего не стоило разглядеть ее обитателей. Мало того, в мрачном коридоре всегда горели факелы, освещая лица узников, которым было не суждено задержаться здесь надолго. Но ранним утром они все засыпали тревожным, но глубоким сном, и Малфой черной дымкой появлялся в этой обители страха и отчаяния. Он вплотную подходил к решетке и, не поднимая головы, опускался на пол. Он знал, что Полумна не спит и видит каждое его движение, каждый жест. Но она молчала, и это молчание давило на плечи юноши, словно свинцовая плита. Проходили часы, и первые лучи встающего над зимним мэнором солнца заставляли Драко покидать пристанище Полумны, уходить в спальню и притворяться, будто бы ничего не было. Будто бы он не унижался этой ночью, прося прощение у той, которую любил всем сердцем. Драко и не приходило в голову поступать иначе. Утром, глотая безвкусную овсянку, он думал о том, что Полумна не съела за последние дни ни кусочка, что ей холодно и страшно. Днем, сидя на софе в библиотеке, уставившись в книгу даже не понимая смысла написанного, Драко боялся, что сейчас там – внизу Пожиратели смерти причиняют ей боль. Вечером, выслушивая лекции Беллатрисы о чистоте крови, Драко вновь обращал свои мысли к Луне – должно быть, она развлекает Олливандера рассказами о морщерогих кизляках. Одной такой ночью он вдруг услышал в полнейшей тишине ее голос:       - Я не понимаю, что ты хочешь от меня. Драко резко поднял голову, и впервые хорошо разглядел Полумну. Она была бледна и худа, ее любимое голубое платье было измазано чем-то, а волосы грустно свисали с плеч. Но взгляд и его выражение ничуть не изменилось. Драко вновь опустил голову, наложил на место вокруг них заглушающие чары, выдохнул и начал:       - Я знаю, что противен Вам. Я знаю, что я Вам омерзителен. Лишь одно мое присутствие оскорбляет Вашу честь, и я страдаю, сознавая это. Я прошу лишь об одном: съешьте хотя бы кусочек. Я уверяю Вас, что это не яд и в моих мыслях никогда не появлялось подобной идеи. Мною движет лишь желание помочь Вам. Он зажмурился, ожидая услышать звонкую тишину. Но… По коридору, наполняя его радостью и счастьем, разнесся заливистый смех Полумны. Он проник в каждую щель, каждый угол этого покинутого Богом места, преобразуя действительность в радужную картинку. Драко вздрогнул от неожиданности и пораженно уставился на Полумну.       - Какие слова! Какая экспрессия! Браво, какой талант пропадает зря! – воскликнула она, прикрываясь манжетой. И тут же стала серьезной так же быстро, как минуту назад повеселела. – Ты мне не омерзителен. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне вреда. Я не приму от тебя пищи не потому, что не доверяю тебе, а потому, что не хочу этого делать.       - Но почему? Полумна откинулась в тень и шепотом произнесла:       - Потому что об этом станет известно Волан-де-Морту. Он легко узнает, кто ухаживает за мной, и… И тебе будет плохо. Последние слова она произнесла очень тихо. Драко быстро прижался к решетке, ловя каждое движение Луны.       - Я люблю тебя. Люблю так, как никого на свете. Я готов отречься от всего ради одной лишь тебя. Я расторгаю свой контракт с Темн… с Волан-де-Мортом. Я сделаю это, если ты попросишь. Лишь одно твое слово… Полумна тихонько подползла к самой решетке.       - Я тоже люблю тебя. Драко никогда не ощущал такой нежности в поцелуе. Сталь холодила кожу, но щеки согревали теплые губы Полумны.       - Осторожен… Будь осторожен, - бессвязно шептала она. Очередной луч встающего солнца осветил блестящие дорожки на ее лице. – Тебе пора.       - Я приду. Сегодня.       - Я знаю.       - Я люблю тебя.       - Я знаю. Уже оказавшись в спальне и расстегивая рубашку, Драко вдруг тупо уставился на правое предплечье. Метка – омерзительный череп со змеей – исчезла.