Лед и ваниль: вторая попытка

Глубокой ночью, а точнее ранним утром, когда даже самые неугомонные обитатели поместья, выпив достаточно виски и разместившись на старинных кроватях и диванах, заснули храпящим сном, Драко Малфой стоял перед зеркалом, завязывая на шее галстук. Трясущиеся руки долго мучили черные запонки, которые никак не хотели встать на законное место. Драко взглянул на свое отражение. Единственная свеча, которую позволил себе в эту опасную ночь юноша, осветила очень худого и очень бледного подростка с бегающими от волнения глазами в мешковатой одежде, которая ему явно была велика. Когда Драко последний раз надевал это, она была ему слегка маловата. Вздохнув, он взял с подоконника поднос и направился к выходу. Свет наследнику древнего рода Малфоев был не нужен. Даже с закрытыми глазами он мог прийти в любую точку поместья, ни разу не споткнувшись и не сбившись с дороги. Единственную опасность могли представлять те, кого в эту лунную ночь мучила бессонница. Драко вспомнил вчерашний вечер, и «разговор» с Темным лордом. Юноша был почти уверен, что Волан-де-Морт приказал ему пересесть только потому, что хотел увидеть его реакцию. Возможно, даже истерику. Но почему он не наказал нерадивого слугу за непростительные чувства? Драко не знал ответа. Полумна… С ее появлением в поместье все изменилось… снова. Еще неделю назад Драко не испытывал желания жить, страх перед чем-либо казался ему мифом, а окружающий мир интересовал так же, как интересует лентяя нудная работа. Она будто бы содрала с него маску, и он вновь почувствовал, что значит жить, чувствовать, любить кого-то. Сейчас он минует портрет своего дедушки, и окажется в подземельях. Драко трясло от страха и желания. Всею душой он хотел хоть одним глазком увидеть ту, что изменила его жизнь, и всем сердцем он боялся смотреть в глаза Полумны. Драко остановился. В подземельях было темно, и он, поставив поднос на ледяной пол, зажег свечу. Трясущийся желтый свет открыл перед ним темное пространство, скрытое от внешнего мира стальной решеткой. Здесь никого не было. Неужели Драко ошибся, или Полумну перевели в другую камеру? Короткое шевеление отогнало эти мысли. Слева от слизеринца возникло лицо Луны Лавгуд. Она не зажмурилась от света, и не отвела взгляд. Драко лишь мельком заметил, что на ее лице появилось несколько новых порезов, и быстро опустил голову. Наступило молчание. И оно длилось долго.       - Я принес Вам поесть, - неуклюже начал Драко, обращаясь к бледной руке, украшенной браслетом из слив-цепеллин. Рука не двигалась, так же как и ее хозяйка. Юноша поставил поднос с жареным мясом, гарниром, булочками и соком себе на колени. Молчание Полумны терзало его. «Пожалуйста, - мучительно думал он, - пусть она заговорит».       - Спасибо. Не нужно. И Луна исчезла во мраке подземелий. Его подземелий. Драко хотел остановить ее, но все фразы вымело из головы. «А чего ты ожидал, идиот?!» Драко простоял на коленях с полчаса, держа поднос на весу, сам не замечая, как летит время. Когда первые лучи зимнего солнца протолкнулись в камеру, он будто очнулся и собрался уходить, как вдруг робкий старческий голос остановил его:       - Не теряйте надежду, мистер Малфой. По ту сторону решетки возник жалкий старик с измученным от долгого заключения лицом.       - Не теряйте надежду, мистер Малфой, - повторил хриплым голосом мистер Олливандер. – Она любит вас. Она произносит ваше имя во сне каждую ночь. Драко уставился в лицо старому мастеру волшебных палочек. Уже через минуту, оставив еду благодарному пленнику, он мчался по коридорам. Впервые за долгое время на душе полегчало. Идя обратно в свою спальню, Драко чувствовал себя свободным от этого мира, бесконечных обязательств, отчаяния и страха. Она думает о нем! Она может его простить! Большего и не надо! Не замечая ничего вокруг, в том числе и фигуру в плаще, слившуюся со стеной, он вприпрыжку домчался до своей комнаты и ринулся на кровать. Солнце уже встало.