Всё решает первый ход

Когда миновали туманные холодные дни, мистер Бейкер, коренной американец, со свойственной для Штатов манерой приветствовал отдохнувших учеников. Почему такой типичный представитель Америки являлся директором одной из самых больших школ Сюррея, Поттер не догадывался, да и не пытался этого делать. Сэм Бейкер, несмотря на хамоватость и глупый юмор, был хорошим человеком. В этом Гарри был начисто убеждён, и вряд ли кто-нибудь смог бы его переубедить. Однажды классная руководительница, миссис Уотсон, отправила Гарри к директору. Тот день он помнит очень чётко, хотя это случилось около десяти месяцев назад. Майкл, ребёнок из типичной семьи немцев, постоянно донимал Поттера: портил учебники, которые были взяты в библиотеке, а после Лиззи Кроуфорд, библиотекарша, вызывала Петунью и Вернона в школу. Возмещать убытки. Попадало ему не только обидными словами Петуньи (на которые он впоследствии перестал обращать внимание), но и ремнём мистера Дурсля с большой металлической пряжкой. На второе было тяжело не обращать внимания: он не мог ни нормально сидеть, ни лежать, а тело ломило нещадно. Со временем он перестал плакать после подобных наказаний, разве что молчал стиснув зубы и получал ещё больше, чем следовало. В тот самый злосчастный день Майкл, якобы шутя, кинулся на Гарри во время обеда. Шум и гам стоял в столовой, и среди бегающих ребят никто не заметил хилого мальчика в очках, который только-только получил толчок в спину, сбивший его с ног. Тогда юнец нашёл в себе силы ответить: заехал Вольфу кулаком в нос, и, как следствие, их обоих отвели к директору. Мистер Бейкер смотрел на них искоса, минут пять молчал, а затем попросил Майкла идти к медику. С Гарри он говорил недолго, но по делу; произнёс несколько слов поддержки и тихо похвалил, так как очевидно знал, что тот самый обиженный мальчик с ушибленным носом выступал зачинщиком. Как раз таки тогда у маленького Гарри и проснулось уважение к Сэму Бейкеру, и теперь его глупые шутки нисколько не раздражали мальчугана. Сейчас за крупным смуглым мужчиной на импровизированной сцене крыльца школы стояла шеренга из учителей. Большинство из них недовольно переглядывались, а оставшееся меньшинство стояло с натянутыми улыбками. Из того количества улыбчивых преподавателей Поттер с лёгкостью разглядел ту самую женщину (хотя, скорее, девушку), к которой испытывал симпатию. Безусловно, как к учителю и только. Шарлотта Жакар куталась в тёплый вязаный платок и, разглядев в толпе Гарри, улыбнулась ещё шире. Он искренне любил и уважал её. Мисс Жакар была высокой худой брюнеткой, и первоначально мальчик сравнил её, как бы то ни было стыдно признавать, со столбом. Одетая в длинную прямую юбку, она в первый раз вошла в их класс. Чёрная рубашка, чёрная юбка и всё по этой утончённой фигуре. Чёрт возьми, даже в таком виде она была красива; впрочем, Шарлотта Жакар была очень умна, ведь никто никогда раньше в этой школе так не преподавал историю. Мисс Жакар рассказывала красочно и интересно, не заставляла зубрить учебники и всегда с пониманием относилась к любому ученику. Когда официальная часть закончилась, прозвенел звонок. Ребята разбежались по кабинетам, то и дело поглядывая на новое расписание. Как удачливо первым уроком у класса, в котором учился Гарри, оказалась именно история. Он был рад увидеть любимого преподавателя так скоро. – Рассказывайте, дорогие мои, как вы провели свободные от учёбы дни? – Шарлотта стояла возле доски, всё ещё кутаясь в вязаный платок. – Хорошо, мисс Жакар! – Мы с родителями отдыхали в Париже, мисс Жакар! – Я нарисовала Вас, мадам, смотрите! – Мой дедушка подарил мне котёнка! – и так далее, и так далее. Среди этого шума, создавшегося двадцатью детскими голосами, вряд ли кто-нибудь мог заметить, что Поттер ничего не говорил. Гарри исподлобья несколько раз взглянул на радостных одноклассников и учительницу, а после принялся разрисовывать последний лист тетради. Они мало конспектировали, и купленная Дурслями тетрадь оставалась практически пустой. Когда рассказы поутихли, Шарлотта заботливо поинтересовалась, учил ли хоть кто-то историю. В классе повисло молчание, и только Гарри поднял руку. На самом деле он занимался вовсе не историей, но до продолжительных каникул неоднократно заглядывал в нужную литературу и мог разрядить повисшее молчание хоть каким-нибудь рассказом, пусть и самым мизерным. – Да, мисс, – поправив оправу, Гарри встал со стула, – я читал о семидесятых годах в Европе, о кризисе. – Что Вы можете рассказать нам об этом, мистер Поттер? – Шарлотта по-прежнему улыбалась, продолжая смущать мальчика. – Кризис начался из-за роста цены на нефть, мисс, из-за поражения арабов в арабо-израильской войне, – кратко пояснил Гарри, внимательно рассматривая преподавателя. – Хорошо, мистер Поттер, я позже расскажу Вам развёрнуто о европейском кризисе, а пока садитесь. Первая хорошая оценка на первом уроке. Похвально! Мальчик ещё больше смутился и едва заметно улыбнулся, сев на своё место. Остальные четыре урока фактически пролетели, и, отправляясь домой, Гарри думал только об одном: о чердаке, доступ к которому наверняка будет только в выходные. А ведь неделя только началась!