О проблемах сегрегации

       Рума с удовольствием нежилась в горячей воде, смывая с себя тяжесть прошедших дней. Не ахти какая ванна – так, деревянная бочка, хорошо хоть размеры не стесняли, такая и четверых могла в себя вместить. Седрик, расчувствовавшись и рассыпаясь в благодарностях, за ее находку, сделал Руме самый лучший подарок: снял в таверне комнату с ванной. За что ему честь и хвала.       Приятные волны мурашек пробегали по позвоночнику, от макушки и до мизинчиков ног. Кажется, местные труженицы добавили в воду каких-то травок, разобраться с местной флорой Рума не успела. За ее «подопечную» с новоиспеченным спиногрызом можно было не переживать: ее быстро увел подальше от чужих глаз какой-то эльф, имени она не запомнила, обещался уехать как можно дальше от Флотзама. И, по мнению Румы, это было самое верное решение. Не мешало бы и у Геральта поинтересоваться, о его дальнейших планах. Одной не хотелось путешествовать по столь неприветливому миру, а ведьмак, кажется, был не против ее компании, да и статус его держал недоброжелателей на расстоянии.        Следующий день Рума намеревалась целиком и полностью посвятить честному (и не очень) заработку. Надо найти, кому сплавить Лоредово барахло, хотя… Если тот вздумает искать вора и решит вытрясти информацию из местных скупщиков, то непременно выйдет на нее. Уж очень она приметна, любой торговец запомнит. Приятно, что и во Флотзаме можно найти частные заказы, и, кажется, Геральт упоминал о подпольных боях? Что касается азартных развлечений, Рума в себе не сомневалась. Предаваясь приятным мыслям, данмерка опять не услышала, как вошел Седрик – выдал его присутствие навязчивый запах сивухи.        – Я, конечно, тебе безмерно благодарна, что ты заплатил за номер и прекрасную ванну, но будь добр, научись стучать в дверь.       Седрик пропустил ее замечание мимо ушей. Положив на стол сверток, очертаниями напоминавший меч, он начал раздеваться.        – Могу я поинтересоваться, что ты делаешь?        – Решил составить тебе компанию, бочку еще не унесли, на мое счастье. – В ход пошли завязки от штанов.        – Седрик, немедленно прекрати, я не хочу это видеть! – Рума прикрыла лицо руками. – Что?.. Боже! Что, черт возьми, ты творишь?! О Алдуинова задница, дай мне хотя бы вылезти!        Седрик явно недоумевал в чем проблема, поэтому даже не подумал отвернуться, когда Рума полезла наружу, окинув ее оценивающим взглядом. Данмерка была небольшого роста, не сказать, что худа, имелись и полная грудь, и крепкая задница, но казалась довольно гибкой, что было правдой. Издержки профессии.        – Тебя что-то стесняет, sor`ca?        – Седрик, мужчина и женщина в одной ванной?! Да мы же не в каменном веке.        – Aen seidhe избавлены от таких предрассудков. В твоем мире нет? – Эльф погрузил свое тело в уже подостывшую воду, блаженно улыбнувшись.        – Кажется, у нас культурные противоречия, – щеки у Румы пылали, а этот остроухий пропойца, так бесцеремонно нарушивший ее покой, наслаждался жизнью.        Не в силах спокойно смотреть на его умиротворенное лицо, Рума вылила на него ушат с холодной водой, и, довольная его выпученными от неожиданности глазами, отправилась одеваться за ширму, из-за которой прекрасно было слышно недовольное фырканье.        – Я был на том месте. Там, где ты появилась, – заявил Седрик, придя в себя после контрастного душа. Рума навострила уши. – Загляни в сверток.       Да. Это был меч. И не просто меч, а «сияние рассвета». «Черт, лучше бы мое снаряжение вернула», – Рума не переставала сетовать о дорогих сердцу вещах. О Боже, сапоги, ее прекрасные сапоги – больше всего Рума скучала именно по ним. Одна из немногих вещей честно купленных. Скроенные по ее ноге, с металлической оковкой сверху, на мягкой подошве, из крепчайшей дубленой кожи. Она даже попросила украсить сапоги драконьей чешуей… Но «сияние рассвета» Меридия не просто так ей подарила, она жаждет крови. И кто причислил ее к рангу добрых даэдра? Вот уж подхалим.        – Это из твоего мира, да? – Седрик методично намыливался, расплетенные косички на его висках смешно пушились и топорщились, что никак не вязалось с образом прекрасного чувственного эльфа, как, впрочем, и алкоголизм.        – Скажем так, это одна из причин, по которой я попала сюда. – Хм, а остроухий совсем не плох собой. Взгляд Румы чуть дольше чем нужно задержался на его мыльном торсе, она уже было хотела посмотреть ниже, но вовремя себя одернула и смущенно отвернулась.        – Я не стесняюсь, и тебе не стоит. Мужчина и женщина – что может быть естественней? – Эльф сверлил ее внимательным взглядом.        – Вот тебе полотенце, а я… Я обещала еще к Геральту заскочить, наверняка он заждался. – Рума, стараясь не смотреть на него, решительно скрылась за дверью.

***

       В таверне витал спертый кисловатый душок, разбавленный сивушными парами и благоуханием чеснока. Все как везде. Стабильность мира держалась на тавернах. Местные завсегдатаи уже почти не пялились, именуя Руму не иначе как Мазутная. Уж и на том спасибо, что фекальных сравнений не придумали, видать боялись чародейку.       Из знакомых лиц Рума увидела только Вернона Роше, который с паскудной ухмылочкой потягивал какое-то пойло в дальнем углу таверны.        – Господин шпион нынче пьет в гордом одиночестве? – Спросила Рума, подсаживаясь к нему.        – Я не шпион, но да. Друг твой, белоголовый, ускакал на кейрана охотиться, пока госпожа чародейка изволила пользоваться благами цивилизации. – Вернон лениво поднял кружку и отхлебнул. Судя по недовольной мине, в кружке оставалось совсем немного.        – Вот ведь упырь, награду всю захапать решил!        – Не всю, с ним Шеала де Тансервиль, с такой не ухапаешь. Как бы она тебе кусок задницы не оттяпала. Для экспериментов, – пояснил он.        – Давно ушел? Черт белобрысый, как я к нему теперь дорогу найду!        – Нууу, пошевелишься и догонишь. Двигай своими ножками на юг от Биндюги, до первого поворота, а там для тебя и тропинка протоптана.        – Ну и язва ты, Вернон Роше.        – Гордость Темерии.       Рума ухмыльнулась, ей нравился этот человек.        – Гордость Темерии, проводи меня до тропинки, а там я и сама, ножками. Пропаду в лесу и поминай как звали.        – Да, ты-то пропадешь, – меж тем Роше взболтал остатки на дне кружки, выпил одним махом и направился к выходу. – Пошевеливай ножками, Мазутная, кейран ждать не будет.       Приятный солнечный день, лучи, пробивающиеся сквозь толщу листвы ласкали лицо, ненавязчиво стрекотали кузнечики.        – Будь твое лицо еще чуть более довольным, я бы подумал, что ты получаешь удовольствие от моей компании, остроухая.        – Когда-нибудь, Роше, я найду тебя ночью и высеку розгами.        Темерец от души захохотал, спугнув птиц, примостившихся поблизости, и, кажется, какое-то мелкое зверье.        – Ха, таких угроз я в своей жизни еще не слышал. А слышал я их, поверь, немало. Черт возьми, не боишься, что это может обернуться против тебя?        – Я довольно ловка, чтобы не попасться в твои загребущие лапы, а вот тебе стоило бы опасаться мага, я могу быть ужасна в гневе.        – О да, как и все бабы. Тебе для этого даже не обязательно быть чародейкой.        – Хам.        – Ты угрожаешь мне поркой, и я хам?! Я могу укоротить твой нахальный язык. – После небольшой паузы он добавил, уже чуть тише: – Мазутная.        Никакой ненависти или злобы, просто дружеский пинок под зад и предательская подсечка, и командир Синих Полосок отправился в короткий, но эффектный полет в кусты. Еще пока Вернон Роше падал, Рума пополнила свой словарный запас парочкой витиеватых ругательств, а уж когда он приземлился, она узнала добрый десяток применений своей «черной заднице». Пришла очередь Румы хохотать. Хохотать она не прекращала даже уворачиваясь от гибкой ветки, которой Роше пытался ее отхлестать.        – Ну попадись ты мне, остроухая, на гуляш пущу! – несмотря на громкие слова, выглядел он вполне довольным жизнью. – Чеши отсюда, вон твоя тропинка.        – Увидимся, старичок, – Рума хохотнула и, увернувшись от очередного покушения, резво двинула на встречу с кейраном.        К месту она прибыла вовремя, как раз, когда госпожа чародейка Шеала, или как ее там, мать ее, наблюдала за барахтающимся на спине кейрана ведьмаком. Геральт держался за рукоять меча, который глубоко засел в теле твари. Весьма комичное зрелище – скачки на кейране, если не брать во внимание, что цена за ошибку – твоя жизнь. Рума не придумала ничего лучше, как усмирение.        – KIN DREM OV!        Тварь замерла. Ее больше не волновал Геральт, повисший на ее спине, у этой помеси осьминога и черт знает чего, даже появились какие-то дела, больно резво она направилась куда-то.        Ведьмак такого поворота событий допустить не мог, а потому засунул поглубже бомбу, уж одному ему известно для чего кейрану это отверстие было нужно, и резво слинял в укрытие. Вот уж ничего не скажешь, нечеловеческая прыть. А чародейка же изумленно уставилась на Руму.        – Доброго дня, – Рума как ни в чем не бывало улыбнулась Шеале и направилась вниз, к кишечно-мясному погрому, среди которого гордо возвышался Геральт.        – Даже не думай отнекиваться, я тебе помогла, мне причитается награда.        – Нигде от тебя не скрыться. Да не сверкай ты глазами, я бы дождался, да только у госпожи чародейки прыти больно много, – ведьмак криво ухмыльнулся, кивнув в сторону «плывущей» к ним Шеалы.        – Геральт, ты не говорил что у тебя в друзьях так много чародеек, и к тому же таких… заметных. Неужто слухи о неутомимости ведьмаков правдивы? – чародейка изогнула бровь и как-то совсем гаденько улыбнулась.        – Комментариев не будет, Шеала, мы уходим сейчас же.        – Вечно вы, ведьмаки, строите из себя скалу, – чародейка презрительно фыркнула.        – Пойдем, Рума, не стоит задерживаться в этом зловонном месте, – неясным осталось от кого, по мнению ведьмака, исходило зловоние: от раскуроченной тушки кейрана или от Шеалы.        – Куда ни плюнь – одни шпионы. Геральт, я вижу, тут магов не жалуют?        – Чародейка чародейке рознь, Рума. Но, в общем все это дерьмо собачье, – ведьмак смачно харкнул. – Ты иди, а я тут еще одному остроухому обещал составить компанию.        – Геральт, ты не лишишь меня работы?        – Это ты меня работы лишишь, остроухая. Да не дрейфь, я так, по личным делам. Цветочков набрать.        – Ну, бывай, белоголовый. – Рума ушла в твердой уверенности, что ведьмак собрался пить с Седриком, вот только цветочки тут причем?       Биндюга трепетала, судя по недовольным возгласам, отборному мату и неясному девичьему визгу – кого-то линчевали. Рума решила пройти стороной эпицентр, который так некстати оказался на ее пути.        – Шлюха эльфья.        – Эта курва наших солдат скотоельским мордам сдала!        – Эй ты, Мазутная, ты чавой-та ошиваешься в лесу? С Йорветом спелась, курва? – к ней обратился один из стражников.        На какой-то момент Рума опешила, но здраво рассудив, что крови может быть много, решила не устраивать бойню.        – Не имею ничего общего, и с тобой не хочу, – Рума попыталась пройти дальше.        – А ну, стой! – Дорогу ей преградили трое.        – Да что ты с ней телишься? Гляди какие глаза блудливые! Точно Йорветова шлюха.        – Попридержи язык, свиная морда, я не посмотрю, что ты слуга зако…– на затылок опустилось что-то тяжелое, в глазах у Румы потемнело и она рухнула на землю.        Приложил поленом ее кмет, как выяснит позже Геральт, из страха, что ведьма устроит погром и покалечит мирных граждан.        – Тащи ее на барку!        – А с этой что делать, с Маленой-то?        – На вилы, и дело с концом!