Заграничная практика

Если честно, я уже давно забыла, что такое восторг съемок. Я забыла это чувство волшебства, когда ты перевоплощаешься в кого-то, кем не являешься. Я забыла, каково это – смотреть на себя со стороны, на экране или на фотоаппарате профессионального фотографа. А когда-то это было так же привычно, как дышать... Но это в прошлом. А сейчас я с искренним наслаждением наблюдала за игрой Гын Сока и Шин Хё. Вот он идёт по полю, слушая музыку в наушниках, оборачивается, подставляя солнечным лучам лицо и, спустя пару мгновений, блаженно улыбается, прищурившись и глядя на небо из-под длинных ресниц. Солнце играет лучиками на его коже, ветерок треплет волосы, и, кажется, словно весь мир замирает, когда он просто вот так стоит. Но вот появляется она. Вся в белом, словно нимфа полей, пробегает рядом, едва касаясь его кончиками развивающихся на ветру волос, оборачивается, смотрит на него и смеётся. Снято. Режиссер стоит в стороне, пока эти двое внимательно изучают получившиеся кадры, что-то обсуждают, поправляют. Шин Хе внимательно смотрит на Гын Сока, когда тот что-то ей объясняет. Такая сосредоточенная и заинтересованная. Вдруг он что-то сказал, и они оба рассмеялись. Съемочная группа рядом заулыбалась, и все стали что-то оживленно обсуждать. Почему-то мне захотелось уйти. Вот так, сидя где-то с краю этого веселья, я была невидимкой, просто кем-то, кто ничего здесь не понимал. И видеть, как вредный Гын Сок смеется вот так запросто, оказалось неожиданно неприятно. - Они отлично работают вместе, не так ли? - тихий голос рядом заставил меня вздрогнуть и резко обернуться. Режиссер стоял рядом со мной и внимательно смотрел за происходящим на съемках. -Да. Удивительно. Они так гармонично смотрятся рядом, – тихо сказала я, немного подвинувшись и освобождая место на лавочке для режиссера Чжо. - Наверное, тебе трудно адаптироваться в таких условиях. Однако, тебе придётся очень стараться. Сегодня у Гын Сока один глаз накрашен немного сильнее, постарайся не допускать такого. Конечно, это не очень заметно, но всё же. К тому же, ты немного изменила его образ, некоторые режиссеры уволили бы тебя за это, не задумываясь. Однако... Тебе повезло, что сегодня я режиссер. Знаешь, почему даже сейчас я не вмешиваюсь в процесс съёмок? – спросил он, серьёзно посмотрев на меня. - Потому что вы доверяете им. Вы видите, как они направляют друг друга и позволяете им импровизировать. Потому что вам не нужны шаблонные кадры, вам необходимо, чтобы они жили на экране, – сначала неуверенно, а потом всё вдохновеннее говорила я, наблюдая за тем, как Шин Хё ускользает от Гын Сока, и как тот пытается настигнуть её, а она уворачивается и смеётся. Её кожа сияет, глаза светятся, а на лице такая счастливая улыбка... А потом она пропадает из его поля зрения и... Снято. Режиссёр рядом задумчиво потирает переносицу, а потом, наконец, говорит: - Да, ты права. Именно из-за этого я доверяю им делать на съёмках почти всё, что им захочется. Я люблю смотреть на живых людей на экране, а не на безжизненных роботов, делающих свою работу. Хотя, уж ты- то, наверное, знаешь, чего хочет режиссёр, когда говорит, что хочет видеть на экране жизнь, не так ли? - спросил он, заинтересованно гладя на меня. «Этот дядечка...» - мелькнула мысль, а сама я лишь мило улыбнулась. - Не понимаю, о чём вы говорите, режиссёр Чжо, – встав, я чуть поклонилась и уже искренне улыбнулась. – Спасибо, что поговорили со мной, я правда благодарна вам! А сейчас мне надо поправить актёру макияж. Быстро подойдя к Гын Соку, я объяснила, что мне нужно, и он совершенно беспрекословно проследовал за мной. Усадив его на стул, я на секунду залюбовалась выражением безмятежности на его лице и, улыбнувшись, попросила не шевелиться, хотя он и так уже замер. Аккуратно промокнув пот с его висков и лба, осушила линию носа и промокнула губы. - Ты потрясающе выглядишь, когда играешь. И, хотя красавцем тебя назвать сложно, именно твоя игра и харизма пленяет людей. Сегодня я в очередной раз поняла это, – тихо сказала я, продолжая поправлять макияж. От неожиданности он распахнул глаза, и я оказалась скована его взглядом. - Не смотри на меня так. Не подействует, - улыбнулась я, осторожно подтирая лишнюю подводку с уголков глаз. - Ты меня пугаешь. Признайся честно, где труп, и я, может быть, помогу тебе его перепрятать! - сказал Гын Сок, качая головой, когда я отошла от него, чтобы убрать принадлежности для макияжа. - Если не замолчишь, закапывать придётся тебя, и меня тогда посадят в тюрьму. Иди, тебя... ждут, - сказала я, взглянув на Шин Хё, внимательно смотрящую на Гын Сока. - Хорошо. Съёмки скоро закончатся, и мы сразу же поедем в ресторан для интервью. Не скучай! - он вдруг улыбнулся, блеснув ослепительной и искренней улыбкой, и лучики морщинок разбежались в стороны от его глаз, заставляя сиять его лицо. А потом он развернулся и направился к съёмочной группе, улыбаясь и быстро что-то говоря. Странно, но рядом с ними он сиял такой искренней улыбкой, голос его был полон радости, а настроение было радостным и беззаботным. «Хорошо, что рядом со мной он не такой, а не то я непременно в него влюбилась бы!» - вдруг подумала я, и сама ужаснулась себе. - «О чём я? Боже, о чём я думаю? Чёрт! Надо за водой сходить! Срочно! Вода!» - подумала я, вскакивая на ноги и хватая сумку. - Гын Сок попросил купить воды, вот я и куплю... Заодно Ваньке звякну. Нет, надо эту дурь из головы выбивать! Срочно! - бормотала я, на всех парах несясь через парк в ближайший магазин. На самом деле мне не хотелось смотреть съёмки кипа. То, как он ищет свою нимфу, а потом ловит её руку, и она легонько, играючи, касается его щеки губами, оставляя едва заметный след от помады на коже. А потом он просыпается в одиночестве, смотрит в осколок зеркала и видит отпечаток её губ. Он смеется, и клип заканчивается. Красивая, нежная картина, но я не хотела её видеть, потому что мне было обидно. Обидно из-за того, что след её губ должен был пустить насмарку всю мою работу! Тон, пудра, крем - всё, что я с таким трепетом наносила на его кожу, оказалось бы под слоем её отвратительно-розовой помады! Ууу, злодеи! Перебежав дорогу, я оказалась в дверях магазина. Несколько человек стояли в очереди. Быстро достав кошелек, я вытерла пот со лба и осмотрела полку с водой. «Какую выбрать? Чёрт, что же взять?» - подумала я, пытаясь вспомнить, какую воду любит Гын Сок. - А ладно, возьму любую, - пробормотала я и вздрогнула под удивлённым взглядом продавца, который уже минуты три пытался достучаться до моего мозга. - А! Эм... простите, я не говорю по-корейски. Пожалуйста, дайте мне бутылку минеральной солёной воды, бутылку негазированной воды, бутылку холодного чая и еще одну со сладкой газировкой! - попросила я, буквально на пальцах объясняя, что мне нужно. Просто продавец плохо понимал английский, совсем не понимал русский, а мой корейский... О нём даже упоминать не стоило. Быстро расплатившись и пролепетав «А, эм, хамса-хамника!», что должно было означить «спасибо», посмотрела на экран телефона и поняла, что меня убьют, если я еще хоть немного задержусь. Рванув на себя дверь магазина, налетела на пожилого человека, жарко начала просить прощения, кусая губы и понимая, что через пару минут должна закончиться съёмка. А потом, не глядя по сторонам, я побежала к парку, прижимая к груди бутылки с водой. Визг тормозов, мягкий толчок в бедро и мир вдруг переворачивается, уходя куда-то, а в следующий миг я умудряюсь так извернуться, чтобы упасть на локти и колени, а не руки и лицо. Тупая боль пронзает ногу и колени, жжёт локти, залитые простой водой, бутылка с которой повредилась от падения. Медленно сев, я пытаюсь сосредоточить взгляд и понять – чего от меня хочет человек напротив, отчаянно что-то кричащий мне и теребящий меня за плечо. - П...Простите! - всхлипнула я, утирая слёзы и прикусывая губу, чтобы остановить этот потоп. – Простите! Я не хотела бросаться под машинууу! Извините!!! Уууу. Мне пора, простите! - бормотала я, стирая слёзы и кое-как поднимаясь на ноги. Так и не разглядев лицо сбившего меня человека, я развернулась и на трясущихся от боли ногах пошла к съёмочной группе. Жар, облепивший кожу раздражал, а тупая боль во всём теле, казалось, с каждым шагом становится всё сильнее. Кое-как осмотрев себя, я поняла, что на чёрных штанах и футболке грязи почти нет, что кровь бежит только по локтям и с облегчением вздохнула, пока не вспомнила, что меня ждут. Бежать не было сил, но я старательно прибавила шагу, на ходу осушая лицо платком, который, судя по всему, отобрала у водителя сбившей меня машины. Жаль, вернуть не получится. Спустя минут десять я вышла к поляне и поняла, что я действительно непрофессиональная дура. Гын Сок, уже переодетый, сидел на стуле, а визажист Шин Хё снимала макияж с его лица, пока та несла ему бутылку с водой. Судорожно вздохнув, я, уже не ощущая земли под ногами, подошла к нему. Визажист – миленькая девушка, лет 25, посмотрела на меня как на зомби и поспешила отложить салфетку. - Г... - голос сорвался, и из груди вырвался то ли хрип, то ли всхлип. - Гын Сок, - выговорила, наконец-то я, дрожа всем телом и едва ли не теряя сознание от страха. - Да? - он обернулся, злобно глядя на меня, но, увидев трясущуюся меня, обнимающую бутылки с водой руками, которые были измазаны кровью, опешил. - Ты... - он не договорил, а я разревелась, прижимая еще крепче к себе бутылки. - Я... за водой пошла!!! Я опоздала, прости! Я больше не буду опаздывать!!! Та машина... Угх, уу... Гын Сок, извини меня, я правда не специально! - повторяла я, роняя бутылки и утирая бегущие слёзы. Его полный недоумения, испуга и удивления взгляд оббежал меня всю и снова остановился на лице. Быстро глянув на часы, он что-то сказал Шин Хе, отдал какой-то приказ визажисту и, бережно взяв меня за руки, аккуратно отвёл их от моего лица. - Хорошо. Я всё понял, всё хорошо. Мы никуда не опоздаем, слышишь? Сейчас тебе окажут первую помощь, я перенесу съемки, и мы повезём тебя в больницу, хорошо? Тихо, не плачь! Ты же профессионал? Вот и не реви как ребёнок! - сначала он говорил нежно и неловко запинался, но под конец он почти прикрикнул на меня, заставив вздрогнуть и закивать головой в знак согласия. «Стоп. Больница? Перенесёт съемки? Ну уж нет!» - подумала я, послушно усаживаясь на стул. - Гын Сок, мы не будем переносить съёмки. В больницу я могу и не ходить, это не обязательно! Мы должны успеть везде сегодня! Пожалуйста! - попросила я, а затем зашипела, чувствуя, как зеленка, которой смазывали мои царапины, отчаянно щиплет кожу. - Совсем дура? Сейчас же поедем в больницу! - рявкнул он. - Ни. За. Что. Чёрт побери, зря я что ли неслась так к тебе? Если поедем прямо сейчас, успеем на интервью! Макияж, какой никакой, я тебе сделаю! В конце концов, ладони не пострадали, а ты пока что бери воду и заводи машину! Ты меня слышишь? - почти приказала я, поднимаясь с кресла и вырывая из рук визажиста ватку и зелёнку с бинтами. – Спасибо, нам пора! - Эй. Ты! Ты совсем с ума сошла? А ну иди сюда! - заорал Гын Сок, но я уже оказалась в машине и сосредоточенно обрабатывала раны, не слушая его. - Вот упрямая идиотка! - буркнул он, но рядом сел и, махнув на прощание Шин Хё, вырулил на дорогу, по пути доставая мне салфетки и дезинфицирующее средство из бардачка. – Если станет нехорошо, сразу звони. Номер свой я тебе в телефон сейчас забью. Будешь ждать меня в машине. Вода сзади, полотенце там же, если захочешь спать, ложись туда. На репетицию сегодня не поеду, поэтому дома мы будем часов в шесть. Потерпи немного! - говорил он сквозь зубы, а я виновато сжималась в кресле, глядя на его разъярённое лицо. - Прости. - Молчи уж, дура! И за что ты мне досталась? - Грешил, видать, много,- усмехнулась я и услышала тихий смешок. Всё-таки, мне повезло с подопечным.